правде говоря, я не верил в такой счастливый исход вашего рискованного предприятия. Ну что ж, значит, ошибся. Благодарю вас за спасение матери и сестры. Может, зайдете у меня есть бутылка шампанского.
— Спасибо, господин поручик. Нам некогда… Простите за нескромный вопрос: почему ваши офицеры и солдаты не прибежали сюда поздравить ваших родных с освобождением? — спросил Соколов.
— Их здесь нет, — ответил Тадеуш, — мы меняем дислокацию.
— Далеко уезжаете?
— Батальон, уже третий день в Варшаве. Я остался ради них, — показал поручик на мать и сестру.
— Что ж, желаю вам успеха на новом месте. Всего хорошего!
Глава тридцать шестая
Пока Алина Вольская занималась полковником Планком, Турханов зашифровал, а Ева передала в эфир радиограмму о полном разгроме «Осиного гнезда», о захвате всей документации и пленении начальника абвергруппы. В случае такого исхода генерал Барсуков еще раньше обещал прислать самолет. Теперь он подтвердил свое обещание. Посадочная площадка была давно подобрана. Турханов приказал выслать туда людей, чтобы они к ночи подготовили условленную сигнализацию.
В штабе уже подвели итоги операции. Партизаны потеряли убитыми пять человек, тяжело ранены одиннадцать. Немного меньшими были потери у батальона Адама Краковского. Общие же потери немцев составляли семьдесят семь человек, в том числе убитых пятьдесят пять и захваченных в плен пять. Из них троих, а именно Планка, Альтауса и Нордау, доставили на партизанскую базу, врача и медицинскую сестру оставили в господском дворе вместе с тяжелоранеными солдатами и офицерами. Судьба около двадцати немцев, в том числе двух следователей абвера и фельдфебеля, исполнявшего обязанности палача, была неизвестно. По всей вероятности, они успели скрыться. В результате быстрых и решительных действий партизан и роты Армии Людовой было спасено от верной гибели все население польской деревни Бохеньки и выпущены на свободу двадцать два человека, содержащиеся в заключении в тюрьме абвергруппы. Но главное было даже не в этом. В результате совместных действий польские подпольщики и советские партизаны сорвали опасный план абвера поссорить поляков с русскими. Теперь боевая дружба польского и советского народов укрепилась еще больше.
Работа в штабе кипела. Савандеев с помощью Кальтенберга и Яничека просматривал секретные документы абвергруппы 505. Им удалось обнаружить несколько списков шпионов и провокаторов, засланных полковником Планком в части и подразделения Армии Людовой и Армии Крайовой, в различные подпольные антифашистские организаций польских патриотов и в отряды советских партизан, в том числе и в отряд Турханова, Списки эти содержали подробные социально-демографические данные с указанием домашних адресов агентов абвера. Но, как ни странно, оба провокатора, направленные в Интернациональный отряд советских партизан, по неизвестной абверу причине к месту дальнейшей службы не прибыли, и связь с ними прекратилась. К списку были приложены фотографии предателей. Турханов приказал показать их всем командирам рот и начальникам служб. Те подтвердили, что этих людей никогда и нигде не встречали. Несмотря на это, в штабе сняли по две копии с каждого списка, чтобы познакомить с ними заинтересованные организации и командования партизанских отрядов и польских воинских частей.
До прибытия самолета оставалось чуть больше четырнадцати часов. Турханов решил использовать это время для допроса полковника Планка с целью уточнения некоторых сторон деятельности абвергруппы, направленной непосредственно против Интернационального и других отрядов советских партизан, находящихся на территории Келецщины. Но прежде чем начать допрос, он решил посоветоваться с Соколовым, который только что прибыл на базу после встречи с поручиком Бохеньским.
— К нам присылают самолет за полковником Планком и документами абвергруппы. Но кроме членов экипажа и груза он может взять восемнадцать человек. Я думаю отправить на Большую землю всех тяжело раненных и больных. На борту самолета находится врач, нужно еще дать одного автоматчика-конвоира. Таким образом, из трех пленных мы можем отправить только двух. Как ты думаешь, кого лучше оставить — Альтауса или Нордау? спросил Турханов.
— По-моему, места хватит всем. Больных и раненых у нас не четырнадцать, как вы сосчитали, а всего тринадцать, — ответил Соколов.
— В число раненых я включаю и Эсфирь, — уточнил полковник. — Врач опасается, что если она не попадет к опытному ортопеду, то на всю жизнь может остаться хромой. Жалко девушку. Надо немедленно доставить ее в клинику.
— Да, хромота для женщины, пожалуй, не лучше смерти. Зденек знает?
— Пока нет.
— А если он не захочет с ней расстаться?
— Придется. Живы будут — встретятся после войны. А девушку мы должны спасти.
— Хорошо, я скажу Яничеку. Он подготовит ее к отправке в Советский Союз. Здесь я предлагал бы оставить Альтауса. И расстрелять.
— Да, смерти он, конечно, заслужил. Но для разоблачения Планка, возможно, понадобится свидетель.
— Ничего, — засмеялся Соколов. — Нордау это сделает не хуже Альтауса. Только постарайтесь поссорить его с Планком.
— Каким образом? — улыбнулся и Турханов.
— Очень просто. Позвольте ему подслушать допрос Планка, а того заставьте высказаться о Нордау. Я уверен, этого будет вполне достаточно.
— Кажется, ты не совсем равнодушен к этому молодому фашисту, — заметил Турханов.
— Он не состоит в нацистской партии и человек вроде бы неплохой.
Полковник согласился с ним. Соколов перешел в соседнюю комнату, отделенную от штаба перегородкой. Конвоиры привели капитана Нордау. Увидев советского полковника, он вытянулся и, как положено по уставу, отдал честь.
— Садитесь! — предложил Турханов. — Я вызвал вас, господин Нордау, чтобы расспросить об абвергруппе 505, в частности о ее начальнике.
— Прошу прощения, господин полковник, военная присяга запрещает мне говорить с противником о служебных делах.
— Надеюсь, вы понимаете, чем это может кончиться для вас?
— Я — солдат, а солдат всегда готов к смерти, — твердо ответил капитан.
— Что ж, ответ неплохой. Мы поговорим на эту тему позже, а пока идите в ту комнату, — сказал полковник, показывая на перегородку.
Увидев Соколова, сидевшего у маленького окошечка, Нордау оживился.
— Господин Астахов, вы тоже попали в плен? — спросил он.
— Об этом после, — предупредительно подняв руку, остановил его Соколов. — Мы получили возможность вы слушать исповедь полковника Планка. Помолчим и послушаем, что он скажет о нас.
Нордау молча сел. В это время в землянку ввели шефа абвергруппы.
— Я протестую! — заявил он. — Согласно Женевской конвенции, меня, раненого военнопленного, вы обязаны лечить, а не мучить допросами!
— Не кривляйтесь, полковник Планк! — оборвал его Турханов. — Когда подвергали зверским пыткам пленных партизан, вы хоть раз вспомнили о Женевской конвенции?
— Она распространяется только на регулярные войска, а не на партизан, отпарировал Планк.
— А если не распространяется, чего же тогда требуете от нас их соблюдения? Будьте логичными!
Наступило тягостное молчание. Слышно было, как ерзал и тяжело дышал Планк.
— Но мы, в отличие от фашистов, не подвергаем пленных пыткам и даже не расстреливаем без
