некое движение, обозначающее попытку к бегству, однако посетитель обернулся и из-под низко нависшей, уродливой челки уставился на него холодными серыми глазами:
– Сказал же, проходи.
Марк осторожно шагнул через порог, притворил дверь, изо всех сил пытаясь сохранить достоинство, однако подавить внутреннюю дрожь был не в силах.
– Садись, – сказал посетитель и опустился на узенький диванчик в дальнем углу кабинета. Похлопал рядом с собой по кожаному сиденью: – Ну?
Марк медленно сел.
Может, и правы были профессионалы-коллеги и неудовлетворенные клиенты: магом он был никаким, все его успехи держались на чисто человеческом обаянии и легковерии прекрасного пола. Однако людей он просекал быстро – их настроение, их намерения, их желание получить успокоение либо причинить боль другому и вампирически утешиться самому. Но этот посетитель всегда был закрыт для Марка. Никак невозможно понять, с чем он пришел, он словно бы шторкой задернут, однако сейчас Марк сразу почувствовал: гость на пределе. Одно неосторожное слово может иметь для Марка самые пагубные последствия. Вплоть до…
Неведомо, почему он так решил, с чего взял, что посетитель именно сейчас готов выполнить свою угрозу, но руки вдруг похолодели, виски взмокли.
«Да нет, убить он меня не убьет, – слабо пульсировала мысль. – Там ведь Катька в приемной да еще эта женщина. Не станет он рисковать… А впрочем, ему ведь ничего не стоит и их заодно положить, чтоб свидетелей не осталось!»
– Не трясись ты так, – с досадой сказал посетитель. – Будешь хорошо себя вести – вполне возможно, и живым останешься.
– Что-то случилось? – осторожно выдавил Марк, с трудом узнав свой голос, так он вдруг осип.
– То-то и оно. Случилось.
– А… что?
– К тебе, значит, еще не приходили? – ответил вопросом на вопрос посетитель.
– Нет. А кто должен прийти?
– Блюстители порядка. Имей в виду, если ты уже все знаешь и сейчас нарочно пинжака строишь, а потом, когда я уйду, сразу настучишь про факт нашей встречи, – то лучше не надо. Понял? Лучше не надо! Я тебя успею заломать прежде, чем мне руки назад выкрутят, это ясно?
– Ясно, – выдохнул Марк. – Я и не собираюсь, я не собираюсь…
Он понимал, что этот человек использует с ним дешевую и вульгарную тактику угроз, что не стоит так вот сразу ломаться и рушиться ему под ноги, но не мог ничего с собой поделать. Ничто, никакая защита, которую он пытался выставить, не помогала. Этот человек был живым олицетворением расхожей истины: «Против лома нет приема».
– Да что случилось-то? – почти выкрикнул он.
– Ситуация такая, – деловито начал посетитель. – Клиентка твоя к тебе больше не придет.
Ну это Марк и без него знал! Помнил, как они расстались с этой женщиной, в каком состоянии она уходила, – тут не надо быть магом, чтобы предсказать будущее: она теперь «Надежду» за три версты будет обходить!
– Не придет, потому что… словом, она умерла, – произнес посетитель. – Ее убили.
– Что?.. Убили?! Кто?!
– Этого никто не знает. Но они ищут, ищут, допрашивают кого ни попадя, рано или поздно выйдут на того, на кого надо, и, возможно, найдут фотографии.
– Неужели он их не уничтожил?! – вскричал Марк.
– В том-то и дело, что нет. Он их переправил… другому человеку. А зря, правда? Фотки получились и в самом деле отменные, хоть сейчас в порнушный журнал отправляй. Вы вместе хорошо смотрелись… Того человека я попытаюсь убедить, что фотографии его до беды могут довести. Хотя он упрям и глуп. Будем исходить из худшего варианта и предположим, что менты фотографии нашли.
– Нашли… – унылым эхом выдохнул Марк.
– Они, конечно, будут допытываться, откуда у него эти снимки и что за супертрахальщик на них запечатлен. Парень знать не знает, кто ты такой. Но опыт жизни научил меня, что возможны всякие подлянки, причем в тот момент, когда их меньше всего ждешь.
Марк тоскливо понурился. Опыт жизни научил его тому же самому. Вот, к примеру, вся эта история – одна из самых крупных и неожиданных подлянок, какие только подкидывала ему жизнь. Конечно, был в ней ряд приятных моментов, но они не искупают целой кучи мелких и крупных пакостей!
– Предположим, тебя вычислили. К тебе пришли. Тебя спросили. Что будешь отвечать?
– Ну это самое простое. Ко мне ведь сюда столько женщин приходит! И она пришла – предположим, просто погадать. Мы понравились друг другу, ну и… это произошло. Собственно говоря, со мной такое бывало и раньше, я ведь не безразличен женщинам, и они не безразличны мне.
– Да ты головой думай, а не головкой! – грубо прервал его посетитель. – Го-ло-вой! Что, ты на пленочке запечатлеваешь всех баб, с которыми койку давишь? Ладно, предположим, у тебя такое хобби, извращенец ты, ну не повезло человеку в жизни, бывает. Однако как получилось, что эти снимки попали именно к любовнику нашей девушки?
– Ну я могу сказать, что у меня действительно такое хобби, мы снимались, даме это понравилось, это ее возбуждало, как и меня, а потом я отдал фотографии ей, чтобы она не думала, будто я хочу ими воспользоваться в корыстных целях.
– Не говоря уже о чисто технических деталях, – усмехнулся посетитель, – типа: кто конкретно снимал или где был установлен фотоаппарат, откуда у тебя вообще такая техника, где она теперь, – без ответа остается самый основной вопрос: как фотки попали к этому господину? Не могла же сама наша дама принести их и положить в его почтовый ящик, верно?
– А их положили в его почтовый ящик?
– Ага. В беленьком таком пакете. Без обратного адреса, – ухмыльнулся посетитель, и Марк быстренько подавил уже готовый сорваться вопрос: откуда он знает, что пакет был именно белый и без обратного адреса?
Дурацкий вопрос. Мягко говоря.
– Кстати, а почему она не могла снимки сама передать? – спросил он с умным видом. – Предположим, она давно хотела с этим мужчиной развязаться, но не видела способа. И отправила эти фотографии. Ну а он…
– Так, – сосредоточился посетитель. – И она тебе об этом говорила, да?
– Нет, – сказал Марк. – То есть… да, говорила, конечно, она, собственно, ради этой цели и убедила меня сниматься. То есть это была ее идея, понимаете? И вообще, она ко мне пришла за отворотным средством. Чтобы отвязаться от надоедливого кавалера.
– Пять баллов, – тихо сказал посетитель. – Даже шесть. Молоток, колдун. Вот на этой позиции и стой, как памятник Яше-шапочнику на Покровке, – несходно. Чао. Пошел я. Но смотри… ляпнешь где-нибудь что- нибудь не то, я тебя из любого астрала выдерну и все чакры узлом завяжу. Просекаешь?
Марк молча кивнул, слишком обессиленный этим разговором, чтобы в очередной раз заверять пугающего посетителя в своей готовности молчать.
Тот вышел. Марк сидел, ощущая, как медленно-медленно, словно бы неохотно, его отпускает напряжение.
Дверь приоткрылась, он подскочил: неужели тот человек вернулся?!
Но это была всего лишь Катя:
– Марк Васильевич, можно женщине к вам?
– Какой женщине? – всполошенно спросил он, но тотчас вспомнил: – Ах да. Пусть проходит, ладно.
Жена пьяницы и мать непутевого сыночка вошла – и Марк подивился происшедшей в ней перемене. Глазки ее засияли, щечки порозовели, согбенные плечи разогнулись. И к Марку, словно к засыхающему цветку, политому водичкой, – жизнь, начало возвращаться ощущение своей неотразимости. Вот что сделало с женщиной всего лишь ожидание общения с ним! Ну что ж, он постарается не обмануть это ожидание.
