– У вас в квартире все прослушивается. Согласитесь, если бы эта женщина обнаружила ваш тайник с компьютером, – Птах кивнул на стену у зеркала.
– Зачем он ей? – отвел глаза Платон.
– А зачем она вообще проникла в ваш дом? Почему вы разрешаете приходить сюда посторонним, да еще в то время, когда здесь поселились ваши племянники?
– Я думал, что она – ваш агент, – поник головой Платон. – Я был почти уверен, что ее прислали вы, чтобы приглядывать, следить... – он задумался и поднял голову. – А как она объясняет свои действия по спасению моих племянников от взрыва?
– Да никак, – раздраженно сказал Птах, встал и подошел к окну. – Говорит, приехала из магазинов, увидела от лифта, что дверь внизу надрезана, подумала, что, может, это взрывчатку кто подложил. Короче, врет, как сивый мерин, – заключил Птах.
– А если не врет?
– Врет! – категорично повторил Птах. – Мы проверили. От лифта низ вашей двери плохо просматривается, если специально не вглядываться, ни за что не заметишь разрез – профессионал же делал, говорю вам.
– И что это все значит? – запутался Платон. – Она не ваш человек, она не могла заметить разрез на обшивке двери, находясь у лифта, но почему-то спасла моих племянников!
– Скажем так, она спасла вашего младшего, – со значением заметил Птах. – Он шел первым. По нашим предположениям Аврора стояла у лифта давно. Почему, спрашивается? Вопрос. Потом, когда Вениамин Омолов подошел к двери, она выбежала и стукнула его. Не рассчитала силу удара и завалила хозяйственной сумкой обоих на лестницу.
– Простая такая домработница, да? – развел руками Платон.
– А вы, я вижу, на поправку идете, – повторил его жест Птах и тоже развел руками.
– А что мне остается делать? Стресс, как говорится, вышибается стрессом. Если не сдохну, то выздоровею и повешусь!
– Так уж и повеситесь, – покачал головой Птах.
– Откуда вы знаете, что у меня в этой комнате есть тайник? – пошел ва-банк Платон.
– Мы достаточно легко нашли его, когда ставили прослушки, – Птах точным движением указал на панель справа от зеркала.
– И кассеты, естественно, вы тоже обнаружили?
– Естественно.
– А мне кажется, вы их обнаружили не тогда, когда ставили свои прослушки. А задолго до того, чтобы приготовиться к шантажу.
– Платон Матвеевич! – укоризненно заметил Птах. – Вас можно в Интернете поймать, если иметь сильное на то желание.
– Мы не в Америке, – отвел глаза Платон. – Здесь я могу просматривать любые сайты из Интернета. И знаете что, Птах... – он задумался, потом решительно вскинул глаза, – хватит меня стращать статьей. Я абсолютно пассивен, вам не удастся меня поймать даже на онанизме во время просмотра по Интернету фотографий юных Психей.
В дверь постучали. Неслышно ступая по коврам тонкими шпильками, медсестра принесла на подносе две чашки чая и металлическую коробочку. Удивленно огляделась, но, обнаружив себя в зеркале, тотчас же переключилась на любование с пристрастием – одернула халатик, выпрямила спину, после чего поставила поднос на столик, пощупав мимоходом двумя пальчиками шаль на нем.
– Укольчик, – повернулась она к Платону и изобразила ласковую улыбку.
И пока закатывала ему рукав рубашки, пока готовила все необходимое из коробочки, медсестра исподволь обшаривала глазами комнату, и в глазах этих были и любопытство, и затаенный, почти животный испуг попавшей в западню искушенной самочки – она почти поняла, что ловушка подстроена для странных и неизведанных игр. Платону было видно, как нервно двигаются ее тонкие ноздри, и он усмехнулся про себя: ничего тебе не унюхать, маленькая рысь, воздух здесь свежайший.
– Мне остаться у вас до завтра? – переложила на Платона право выбора медсестра, вскинув на него умело подкрашенные глаза.
– Спасибо, не надо. Мне уже лучше, сами видите, – он пошевелил пальцами правой руки и многозначительно добавил: – Коленотерапия – великая вещь.
Она кивнула с серьезным видом, достала из кармана халата салфетку, намочила ее из пузырька и с тщательностью вытерла с подбородка Платона запекшуюся кровь.
Мужчины дождались, пока медсестра выйдет. Платон отдал должное ее походке – девушка шла на носочках, стараясь не наступать на ковер тонкими каблуками, а Птах – ее чутью. Медсестричка за несколько секунд поняла предназначение комнаты и почти околдовалась ее роскошью и негой – она уходила неохотно и была слегка растеряна – ее, почти всегда повелевающую, абсолютно лишили власти.
– Так о чем мы говорили? – очнулся первым Птах.
– Об Интернете, – напомнил Платон и с благодарственным кивком принял от собеседника чашку с чаем.
– Интернет – ловушка для изгоев, – заметил Птах. – В дни нашей с вами молодости такой отравы не было и в помине. Информация добывалась в реальном поиске, разве это сравнится с клацанием по кнопкам? Взять, к примеру, вас, Платон Матвеевич. Думаете, мы начали изучать ваши жизненные пристрастия, когда узнали о делишках брата?
Платон промолчал.
– Гораздо, гораздо раньше, – Птах говорил с грустной улыбочкой, как будто ему было жаль потерянного на Платона времени.
– Когда? – спросил Платон, разогнул руку, уронив ватку на ковер, и стал рассматривать крошечную дырочку над голубой прожилкой вены.
– Как только вы при приеме на работу написали в анкете, что не женаты. И через три года – не женаты. И через пять. И ваши кратковременные сожительницы все выглядели нашкодившими школьницами. Высокая брюнеточка, помните?.. Я мог бы завести дело по заявлению родителей: малышка бросила институт на первом курсе, родители просили избавить их юную дочь от привязанности, мешающей комсомолке в учебе. Может быть, пришлось бы вас для острастки уволить – родители студенточки оказались весьма влиятельными людьми из науки, но...
– Я ушел по собственному желанию, – напомнил Платон. – Знаете, я подозревал, что вы специально держите в своем ведомстве людей с...– Платон задумался, – с отклонениями, что ли, чтобы иметь над ними в случае необходимости определенную власть.
– Что вы имеете в виду?
– Гаврилов из пятого отдела занимался боями без правил. Он ведь мог убить кого-нибудь в поединке. Да и у нас в бухгалтерии двое играли на бегах, а одна женщина вообще ездила каждую весну на Большую игру покеристов.
– Браво. Откуда вы узнали? – Птах поставил чашку на поднос и изобразил ленивое похлопывание в ладоши.
– Я – толстяк, располагающий к доверию, – пожал плечами Платон. – Это вы прислали мне девятнадцать лет назад те фотографии?
– Допустим, и что? Я тогда работал в отделе внутренних расследований, и Контора наша имела другое название. Я отвечал за моральный облик служащих. Я ждал, и вы попались. Девочке было пятнадцать лет. Как ее звали... Лукерья?.. Нет, дайте вспомнить...
– Прекратите.
– Хорошо, – легко согласился Птах.
– Нас ведь сейчас кто-то слушает, так?
– Пусть вас это не беспокоит. Я веду дело, я сейчас здесь, с вами.
– Ее звали Алевтина. Богуслав подобрал девчонку где-то у трех вокзалов, она сказала, что убежала из дома.
– Ох уж эти нежные беззащитные нимфетки, – притворно вздохнул Птах.
– Она знала? – отважно посмотрел Платон в глаза своему мучителю.
