– Завещание Богуслава Омолова существует?
– Существует, – кивнул Платон.
– Как бы Федор узнал, что ему нужно делать?
– Ну-у-у... в нужный момент ему бы дали знать.
– Отлично. Я бы закончила наш разговор так: в нужный момент тебе дадут знать. И Птах уверен – основная фигура в этой игре – ты!
– Чепуха.
Зазвонил телефон.
– Вот и горюшко подоспело, – прошептал Платон.
Подождав немного и убедившись, что он не собирается вставать, Илиса пошла в коридор. Через минуту она принесла ему трубку. Платон не брал, страдая глазами.
– По делу! – прошептала Илиса.
– Да, – сказал в трубку Платон. Он ужасно удивился, узнав голос Запада Ивановича.
– Чей это милый голосок отвечал? – поинтересовался тот.
– Это... Это, – не может выговорить Платон, покрываясь потом.
– Ну! – прошептала Илиса. – Давай, скажи!
– Вероятно, это жена твоего племянника, Платон Матвеевич?
– Вероятно, – пробормотал Платон. – И вероятно, уже не жена, а вдова.
– Наслышан о твоих неприятностях, наслышан. Может, не время сейчас отвлекаться от скорбных дел, но я хотел пригласить тебя на жрачку.
– Когда? – спросил Платон, ужасно удивившись, потому что сам недавно думал собрать компанию для этого дела.
– Послезавтра, и место уже заказано. Из трубочников будет Юг Иванович. Еще придет несколько новых людей. И вот о чем я хотел попросить... В городе слухи пошли, что твоя невестка красавица писаная.
Платон вытаращил глаза на Илису. Та кивнула – что такое?
– Я бы так уверенно этого не сказал, – пробормотал он в трубку, осмотрев Илису с головы до ног.
– Не прибедняйся. Ты знаешь правила – одно почетное место для гостя. В общем, я прошу тебя приехать с невесткой. Пусть украсит нашу бегемотскую компанию своей красотой. Уважь, Платон Матвеевич, нашу просьбу. До послезавтра. Как всегда – пришлю за тобой машину к шести вечера.
Платон некоторое время слушал гудки с открытым ртом. Потом Илиса забрала трубку.
– Что, язык не поворачивается назвать меня дочерью?
– Ужас! – сказал Платон.
– Кто это был?
– Неважно. Послезавтра – жрачка.
– Поздравляю. А я думаю, чего это ты так плохо ешь? А ты аппетит нагуливаешь, да?
– Ты не понимаешь. Мне предложили привезти туда тебя.
– Зачем это? – подозрительно прищурилась Илиса.
– Говорят... говорят, что ты красавица писаная, что слух пошел по городу о твоей красоте.
– Ну, этот ужас еще не ужас! – отмахнулась Илиса.
– Ты не понимаешь. От такого приглашения нельзя отказаться.
– Да все в порядке, расслабься.
– Как это – расслабься? – не может прийти в себя Платон. – Когда они тебя увидят, то воспримут это как настоящее издевательство!
– Все будет хорошо, – Илиса поднимает его ноги и закидывает на лежанку. Прилаживает под голову подушку. – Нельзя не явиться – явлюсь. Красавица писаная, так красавица писаная. Кстати! – Она задумалась. – Что у людей, собравшихся на... как это?
– Жрачку, – простонал Платон.
– То есть – на обжорство. А что у таких людей считается красотой? Как бы не ошибиться, Платон Матвеевич. Может быть, они тело меньше ста десяти килограммов и рассматривать не будут на предмет всяких красот?
– Тебя не на жрачку пригласили! А для демонстрации красоты. В нашей компании есть две женщины, так что потребности в созерцании центнера женских прелестей уже полностью удовлетворены. А понятие о красоте, как мы недавно выясняли с Веней, – это вещь сугубо индивидуальная. Я вообще не понимаю, откуда эти слухи пошли? Любой из обжор в состоянии привести с собой самую дорогую фотомодель, укладывающуюся в стандарты до миллиметра. Чего же они хотят?
– Перестань нервничать, все будет в порядке.
– Действительно, – сник Платон. – У меня совсем мозги запарились, если я нервничаю по такому идиотскому поводу. Просят привести невестку. Ты – невестка?
– И даже вдова, – кивнула Илиса.
– Значит, будет им овдовевшая невестка.
Он заснул там же, на лежанке, и, когда захрапел, был заботливо укрыт одеялом.
Проснулся Платон от смеха. Кто-то смеялся, весело и самозабвенно. Платон не удержал улыбки, так это было заразительно даже на расстоянии.
– Проснулся, – заметила Илиса. – Нравится тебе мой будильник?
– Очень. А где это?
– В коридоре.
– Который час?
– Восьмой. Вставай, Платон Матвеевич, у тебя дела.
– Опять – дела? – Платон сел. – Что, позвонили?
– Позвонили, но не о Веньке. Нашли два женских тела, просят прийти на опознание.
– Не пойду я ни на какие женские тела! – возмутился Платон.
– Одно подходит по описанию Лужане. Я оставила заявление в милиции о происшествии на катере. Дала описание Вени и Лужаны.
– Ерунда! Гимнаст говорил, она не могла утонуть.
– Платон Матвеевич, придется ехать. У меня плохое предчувствие.
– У тебя предчувствие, вот ты и езжай. А я на женские тела не поеду. Только осмотра покойников мне с утра не хватало!
– Мы должны поехать. Пожалуйста, сделай мне одолжение! – процедила сквозь зубы Илиса.
– Ничего себе, одолжение – опознать с утречка двух утопленниц!
– Если ты сейчас же не поднимешь свою задницу и не поедешь со мной в морг, не будет тебе завтра красавицы невестки на обжираловке!
– Ах вот как – шантаж? – встал Платон Матвеевич.
– Я долго просила, – сменила тон Илиса.
– Куда нужно ехать?
– На Арсенальную улицу.
– Так это же черт знает где!
– Я могла бы сказать, что нужно попросить привезти утопленниц сюда, в квартиру, чтобы ты сильно не напрягался, но это будет ужасный юмор, да?
– Отвратительный, – содрогнулся Платон.
– Тогда иди ешь тосты с яйцами.
– Это что, из той же серии? Какие тосты? Какие яйца? Я никогда не видел утопленниц, не представляю, что будет с моим желудком.
– Отлично. Я так и думала и ничего не приготовила. Пошли?
Направляясь к выходу, Платон заглянул в кухню. Действительно, на столе – пусто и чисто.
По дороге они не сказали ни слова. В морге пришлось ждать почти полчаса.
– Платон Матвеевич, – прошептала Илиса, когда они просидели в коридоре на шатающихся стульях минут двадцать. – Я не могу туда идти. Я боюсь. Вид смерти сильно повредит моему энергетическому полю.
– Неужели?.. – Платон покосился на оборки ее многоярусной цветной юбки. – Поэтому ты нарядилась,
