длинный — пойди в другое место. Я же теперь весь мокрый.
Клубок снова моргнул.
— Ты меня понял? — недоверчиво уточнил Хин.
Клубок посмотрел ему за спину. Мальчишка торопливо обернулся, и тут же его вновь накрыло водопадом брызг. Хин вскочил, покачнулся и неловко плюхнулся обратно — намокшая одежда раздулась и отяжелела. Мальчишка мог поклясться, что коричневая тварь ухмыльнулась — она даже ничего не поймала в реке.
— Так вы это нарочно! — возмутился он.
Меховые клубки переглянулись, подпрыгнули и дружно врезались в воду. Хин успел закрыть глаза, но едва не захлебнулся. Кашляя, вслепую он пополз прочь от реки, а лятхи знай себе веселились — его вновь окатило водой и в третий раз, но уже слабее. Обессилев, мальчишка повалился на траву, он тяжело дышал. Перед глазами, в прорехах между тёмными, слипшимися прядями волос мелькал то серый, то коричневый мех — пушистые твари держались неподалёку и праздновали победу.
— Ре! Фа! — издалека донёсся повелительный возглас уана.
Мелькание тотчас прекратилось. Юный Одезри с трудом перевернулся на спину.
— Изверги! — возмутился незнакомый женский голос. — Вы утопить его хотели?
Твари обиженно фыркнули и удалились к реке. Ласковая рука отвела волосы с глаз Хина, кто-то помог ему сесть. Мальчишка с удивлением уставился на золотоволосую женщину перед ним — не слишком красивую, с заметными морщинами на лбу ближе к бровям, но приветливую. «Наверное, Вирра, когда вырастет, будет выглядеть именно так», — отстранённо подумал он.
— Вазузу, милая, — зазвучал мужской голос, низкий, холодный и сдержанный, — они просто играли. Эти лятхи — хищники.
— Как же можно оставлять с ними ребёнка! — и не подумала успокоиться летни.
— Тебе сейчас не стоит волноваться, — заметил мужчина.
— Я не ребёнок, — тихо добавил Хин.
— Вот видишь, — уже более доброжелательно зазвучал голос незнакомца, — он не ребёнок.
— Чем болтать, — с напускной сердитостью откликнулась женщина, — лучше бы помог мне снять с «не ребёнка» тяжесть.
— Охотно, — мужчина ответил ласково и прохладно.
Он присел слева от Хина и принялся расшнуровывать вамс. Мальчишка присмотрелся к нему внимательнее — незнакомец был похож на Гебье, а ещё отчего-то на уана. Куда изящней ведуна, по сравнению с Келефом он казался тяжёлым и грубым, а всё же походил на него как лучшая — из возможных для человека — копия на нечеловеческий оригинал.
Женщина завернула мальчишку, освобожденного из плена одежды, в плащ и взъерошила ему волосы.
— Ты откуда такой дикий? — с озорной улыбкой спросила она.
Хин вздохнул и опустил глаза.
— Не сдаётся на ласку, — хмыкнул весен. — Будущий великий воин, следует полагать.
— Герой, — поправил его уан.
Мальчишка тотчас обернулся на голос, удивлённый — он думал, что Сил'ан давно ушёл, раз уж ничем не помогал людям. Келеф стоял в пяти шагах от него и ничуть не стыдился своего бездействия. Он плавно указал ладонью на женщину.
— Госпожа Вазузу, ведунья, понимающая Лес.
Хин вежливо поклонился, как его учила мать. Летни снова улыбнулась и отчего-то поклонилась ему в ответ. Мальчишка недоумённо моргнул, но смолчал.
— Господин Данастос, маг Дэсмэр.
В отличие от женщины весен знал этикет и даже не пошевелился в ответ на поклон.
— Хин Одезри, — довершил Келеф, — сын Надани Одезри. Ма тайе тте.
При последних словах хозяйка и хозяин дома у реки переглянулись и наклонили головы. Мальчишка заметил, что смотреть на него они стали иначе: внимательно и спокойно, словно им открылась важная тайна.
Воины раскатали большую — в человеческий рост — карту поверх шкур. Придавив пергамент по краям тяжёлыми оберегами из металла, они поклонились сначала уану, потом совету и вышли. Едва за ними сомкнулись двери, как Марбе резко поднялся со своего места.
— Где дозорные видели дым? — требовательно спросил он.
Один из стариков подошёл к карте и махнул ладонью влево наискось.
— На юго-востоке, — сказал он. — Быть может, очередной бунт в приграничных деревнях владения уана Каогре.
— А с каких пор он стал жечь свои деревни? — недобро и резко поинтересовался уан.
Старик не осмелился встретить его взгляд и уткнулся в карту. Поднялся другой.
— Дозорному показалось…
— Ах, показалось, — перебил его Марбе. — Уж не то ли, что дым подпирает небеса несколько западнее, чем вам, уважаемый старейшина, того хотелось бы.
Совет заволновался. Уан сбросил с ноги туфлю и запустил ею в барабан.
— Тихо! — рявкнул он.
Старики замолкли на полуслове. Воцарившаяся тишина, нарушаемая лишь сиплым дыханием людей, несколько успокоила правителя. Он даже улыбнулся Голосу, когда тот с поклоном возвратил ему туфлю.
— Давайте не будем обманывать себя, — размеренно выговорил Марбе, неторопливым шагом направляясь к карте. — Признаем: нас опередили. Вопрос в том: кто?
Иные из стариков удивлённо переглянулись.
— Мой повелитель, — осторожно молвил Голос. — Войско наступает с востока. Похоже, это уан Каогре.
— Нет, это непохоже на уана Каогре! — воскликнул Марбе и топнул ногой. — Вы из ума выжили?!
Старейшины молчали, внимательно наблюдая за уаном, пока тот стоял к ним боком или спиной, но тотчас опуская головы, едва он оборачивался к ним.
— Во-первых, ему нужен мир, — обращаясь уже только к себе заговорил правитель. — Во-вторых, победив уана Келефа, он не обретёт ни славы, ни богатства, только лишний десяток озлобленных и нищих деревень. И, наконец, я известил его о моих намерениях, согласно давно установленному договору меж нами. Решись он воевать — поступил бы так же. Нет, уан Каогре не стал бы переходить мне дорогу. Тогда кто? — спросил он, останавливаясь прямо перед стариком, который потихоньку пятился прочь от карты.
Тот вжал голову в плечи.
— Быть может, Ченьхе? — едва слышно предположил он.
— Я уже дважды слышу от тебя «быть может», — крикнул ему в лицо правитель.
— Мой повелитель… — пролепетал испуганный старик.
— На место! — Марбе резко взмахнул рукой, указывая на пустое возвышение.
Старейшина, трусливо согнувшись, бросился исполнять приказание. Уан провёл рукой по лицу.
— Ченьхе, — медленно выговорил он, когда в зале вновь стало тихо. — Может ли это быть Ченьхе?
Никто ему не ответил.
— Он никогда не вёл войска, — рассудительно заговорил Марбе, — и если люди на границе пошли за ним, мог решить, что настало время проявить себя. В таком случае нам не под силу предсказать, как он себя поведёт.
— Мой повелитель, — подал голос один из наиболее молодых старейшин, — всем известно, что он дурак.
— Дурак, — повторил уан, огляделся, будто что-то искал. — Насколько дурак? — спросил он, впиваясь взглядом в глаза собеседника.
Старейшина нахмурился, пытаясь уловить мысль правителя.
