Но у них по четыре, в разные стороны…
- У этого во лбу! Пишут, кость проламывается, и образуется орган высших, божественных чувств. Прямое продолжение обнаженного мозга…
- Ты лучше скажи, как наладил контакт?
- Зачем тебе? Тоже научный интерес?
- У меня не научный, у меня бабский.
О таком интересе Вовченко имел смутное представление, однако положительные эмоции возобладали, и в голосе послышалась уверенность в самом себе.
- Я же знаю, как устанавливать контакты. Даже с гуманоидами… Стрелу под стеной нашел, поднял над головой, вот так, - изобразил он. - Этот древний жест означает - иду с миром. И осторожно к нему, в яму. Он меня увидел и третий глаз открыл. Всего на один миг, но меня насквозь будто лучом пронзило! Это он так информацию считывал. Я к его костру сел и стрелу ему подал. Он принял, достал трубку и стал табаком набивать. Сигареты ломает и набивает… Потом от уголька прикурил, и я чую, есть контакт - мне трубку подает! У мутантов, вероятно, как у индейцев, обычай такой… Я же вообще-то не курю… Но тут надо… Понять природу поведения…
Все-таки остаточные явления сильнейшего стресса еще наблюдались, Шурка косил глаз на круглый проем башни, терял ниточку мысли и готов был вновь вернуться к воспоминаниям о Тамаре Кожедуб, поразившей его воображение.
- Он что, и живет в этой яме? - не позволила зациклиться ему Оксана.
Вовченко встряхнулся:
- По моим наблюдениям, там святилище. Или ритуальное место, жертвенник. И костер у него наверняка священный. А вокруг тропа набита. Тоже будто бы танцует…
- То есть он там появляется?
- Думаю, регулярно, по ночам.
- А ты с ним разговаривал?
- Пытался! Да ведь он ни русского, ни вашей мовы не знает. Только рычит. И звуки такие, как у разъяренного тигра. Силится что-то сказать, какие-то зачатки речи есть! Так ничего не разобрать, а материться умеет!
- Как - умеет?
- Да обыкновенно, как мужики! Видно, имел общение. Кроме мата ведь еще лук и стрелы освоил, курить научился… Потому и думаю, это не мутант - первобытный человек. Может, неандерталец. Или потерянное звено… Но не в чистом виде, может, потомок. Надо в Академию наук сообщить! Срочно! Не то хохлы перехватят. Или, того хуже, американцы…
Оксана спрятала йод, подхватила баул и решительно отвела засов на двери:
- Поехали! Сама хочу вступить в контакт!
Вовченко ослаб, затрясся и с ужасом вжался в угол: психика была безнадежно нарушена…
Мутант раскурил трубку и сгорбившись медленно поднес ее деду - словно великую драгоценность, а может, резким движением спугнуть боялся. Тот не шелохнулся, наблюдая, что же будет: серый, пасмурный рассвет едва озарял могучую, зловещую фигуру чудища, и в какой-то миг Куров ощутил, как захолонула душа и вдруг ожили под шапкой жидкие остатки волос.
- Да не курю я, - произнес он, чтобы стряхнуть оцепенение. - Бросил давно. И ты давай осторожнее с огнем-то. Видишь, нынче сухо в лесу.
А тот вдруг чуть распрямился, прислушиваясь к голосу деда, и неожиданно гортанно выдавил:
- Суха… Саха…
- Вот-вот! Сухо, - подтвердил Куров. - Одна искра, и пойдет пластать…
- Саха-Якутия, - вдруг сказало чудище довольно разборчиво, но не голосом, а животом, как чревовещатель.
Куров подпрыгнул, чем и спугнул мутанта.
- Что - Саха-Якутия?! Ты что сказать хочешь?
- Тундара кырдан! - зарычал тот. - Уктээн айбасы! Ку-батыныны! Ай-яй-яй… Санаабар кириккитте! Кургыттара Арсан!
- Погоди-погоди… Ты по-каковски лопочешь? При чем здесь Саха-Якутия? Ты что, оттуда?!
- Халаам канул! Уорэ сохнут! Саха, саха! Сохнут канул. Кель тундара, тундара хотун!
Дед головой потряс:
- Ничего не понял! Если это якутская мова, то я ее немного знал. А тебя совсем не понимаю! Вроде похоже, да не то… А по-русски-то совсем никак?
Третий глаз во лбу приоткрылся, зато два других прищурились, создалось впечатление, будто речь-то мутант понимает, только сказать не может.
- Ятимать! - внезапно выпалил он.
- Во! Это я понимаю. А еще что знаешь?
- Тутан, тутан ! - Он запрыгал, потрясая дымящейся трубкой. - Ойху-дьарзаа, ойху! Ойху! Хатыныны уктээн - арыы! Арыы! Кель манда! Кель манда! Кель!
- Да ты шаман, что ли? - изумился Куров. - Пляшешь-то эдак!
- Шаман, шаман! - подхватил мутант. - Тутан! Тутан! Ырыатын лабба! Ай-яй-яй! Кырык тёбё! Арсан Дуолайя ты-ала. Айбасы? Айбасы! Айбасы!
- Слушай! - У деда дыхание сперло от догадки. - А ты не от Юрко ли пришел?
- Юрко! Юрко! - гортанно выкрикнул шаман. - Дыда Кур! Дыда Кур!
- Точно, я Куров! Степан Макарыч. А прозвище было Кур!
- Дыд Кур! - Все три глаза распахнулись. - Чуумпу тыала? Ил-гынна абасы! Баба! Баба Игылыз! Сава!
- Баба? Есть бабка Сова! Елизавета Трофимовна…
- Сова! Баба Сова! Дыд Кур!
- Так ты от Юрко пришел? Из самой Якутии?! Неужто Юрко прислал?
- Якутия! Саха-Якутия! Ятимать!
Куров приблизился и наконец-то разглядел, что одет пришелец в драную, до ремешков, вытертую и потому неузнаваемую якутскую малицу с капюшоном. Даже когда-то расшитую бисером и цветными нитками мулине, от которых сейчас остались висящие отдельно горошины и охвостья. Штаны на нем тоже были меховые, из пыжика, но разошедшиеся по швам, так что в прорехах зияло смуглое тело. Сквозь густую, торчащую во все стороны бороду едва проглядывали костистые, морщинистые скулы и пара блеклых глаз. Третий, на узком лбу, был почти прикрыт почему-то среднеазиатской тюбетейкой. На вид этому шаману было лет за шестьдесят, не меньше, однако подвижность его на удивление казалась молодой. Вот что значит - всю жизнь дурака валять, скакать и прыгать возле костров, с бубном…
- Что же ты, дед, сразу ко мне не пришел? - пожурил Куров. - Коли Юрко послал ? А то ведь тебя за мутанта чернобыльского приняли…
Старик-шаман оживился:
- Юрко! Ырыатын тыстыллер тазыстыллар санаабар! Дед подумал, пожал плечами:
- Ну вот как я тебя пойму? Ты бы хоть по-якутски сказал… Это что, специальный шаманский язык? Навроде как у нас в церквях попы книжки читают?
- Шаман тутан тундара! На куй!
- Чего-чего? - насторожился дед. - Так у вас в тундре говорят?
- Тундара! Тундара! Юрко тундара пыл. Алмас трупка як! И бизда.
- Ну и чудной у вас, шаманов, язык! Как у хохлов, честное слово…
- Ызык! Юрко ызык сапыл! Саха тыстыллер на крен! Ай -яй-яй…
- Ага, стоп! - сообразил Куров. - Ты хочешь сказать, Юрко свой язык забыл?
- Ызык сапыл! Ятимать!!
- Забыл язык, потому уже год никому писем не пишет?
- Сапыл! Тундара курун як, бурун як, ызык соха и пурга - у-у-у! Самолет як, вертолет як. Олень тундара юрюнг!
- А-а, понял! - догадался дед. - Песня такая есть: самолет - хорошо, вертолет - хорошо, а олени
