- Нет, американец… Симпатичный, между прочим. Даже обаятельный…
- Я тоже заметила. - Сова протерла казенную часть и открыла приемник. - Что он делал… И как на тебя глядел!
- Как?
Сова достала из макитры свернутую в рулон ленту с патронами, заправила в пулемет и передернула затвор.
- Да как? Известно! Одичали они там, что ли, в своих Соединенных Штатах? Муданты хреновы…
- Вроде, нормально смотрел, бабушка!
- Где там нормально? На тебя глядит, а переводчика по заднице гладит. А тот, стервец, в это время оладьи трескает.
- Не заметила…
Бабка, развернув пулемет в сторону дверей, оставила его возле отворенного люка, как возле окопа, - чтоб стрелять из укрытия, и набросила на него цветастую шаль.
- Глаз у тебя еще не навострен… А я затылком их вижу. Ей-богу, кастрировала бы, чтоб породу не портили!
Только она закончила все приготовления, как в дверь постучали. Женщины переглянулись, и на лицах вмиг вызрела мука - неужели возвращаются?
Стук повторился, и в тот час послышался голос Курова:
- Отворяйте, вы чего там? В кургыттару вас!
Сова откинула задвижку - на пороге нарисовался распаренный, веселый и помолодевший дед. Однако на него и внимания не обратили, мало того, бабка отпихнула его и выглянула на улицу:
- Где Юрко?
- Как где? - отчего-то ухмыльнулся тот. - На службу пошел!
- На какую еще службу?
- На шаманскую! У него ведь с потемками работа начинается. И до третьих петухов.
- Почто же ты его отпустил? - взвинтилась Сова. - Мы тут пластались, стол собирали. Чтоб встретить как полагается! А он отпустил!
- Насильно держать не имею права. - Куров сунул ей сверток с бельем. - Это велел тебе вернуть. За ненадобностью.
Сам взял плошку с малосольными огурцами и одним духом выпил весь рассол.
- Вы хоть попарились?
- Как же! И попарились мы вволю, и намылись… В ки-риккитте ее мать! Лет двадцать скинул. Так что сегодня держись, бабка! Тыала хотун!
- Ой, болтун! - заворчала та. - Вот язык-то без костей!
- Хоть немного-то похорошел Юрко? - с надеждой спросила Оксана.
- Еще бы! Молодец стал красный! Увидишь, так не насмотришься.
- Язык-то не вспомнил?
- Мы уже друг друга понимаем. Бабка развернула сверток:
- А это что?
- Он свое опять надел, - пояснил дед и потянулся за четвертью. - Ему положено в форме быть, когда камлает.
- Да ведь он же в лохмотьях! В дырявых шкурах!
- Между прочим, это священная малица, а не шкуры. - Налил рюмку. - Обладает магической защитой тела от нечисти. Там на ней специальные знаки. Броня, одним словом… А что это вы, стол накрыли и не приглашаете?
- На него же охотиться пошли! - спохватилась Сова. - Американца ведут! Все с ружьями!
- И пускай потешатся. - Куров выпил и крякнул. - С легким паром, Степан Макарыч!
Сова поняла, что опростоволосилась, не поздравила деда с легким паром - в прежние годы это было обязательной традицией, - но сейчас ей было не до того:
- Как это пускай? А поймают? Усыпят уколом и в Америку свезут?
- Его совсем не усыпят, - уверенно сказал дед. - Он же трехглазый.
- Ты вот такой спокойный сидишь! А мне до третьих петухов не спать! Покуда не вернется!
- Ты что, тоже злой дух? На промысел выйдешь?
- Ох, и бессовестный же ты! - обиделась Сова. - А ну, поставь четверть! Одну за одной наливает!
- Вы бы это… Вы бы с Оксанкой сходили в баню, - невозмутимо посоветовал он. - Там еще пару много. Тоже, может, помолодели бы… Эдак лет на сорок!
- Не смейтесь над бабушкой, Степан Макарыч! - вступилась Оксана. - Что вы ее все время подкалываете?
Сове того и надо было:
- Он всю жизнь так издевается! Для него потеха! Родного внука под пули послал! И хоть бы что!
- Долгунуну сохнут! - вдруг с отчаянием сказал Куров. - В кургыттару вас так! Тундара беспросветная! Айба-сы вы, а не бабы, честное слово. Чтоб вас Арсан Дуолайя побрал.
Женщины слегка остепенились, присели с разных сторон стола, с пытливым интересом взирая на деда.
- Раз молодеть не хотите, выпьем, что ли? - озабоченно предложил дед. - За возвращение внука. Как ни говори, а праздник, столько лет ждали…
Они чокнулись рюмками без радости и точно так же выпили, словно горький йод. Сова услужливо подложила деду оливье, шмат жареной свинины с луком и щедро залила хреном со сметаной:
- Ты поешь, поешь, Степан… Однако он к пище даже не прикоснулся.
- Нам думать надо сейчас, как помочь внуку, - сказал напряженно. - Не справиться ему в одиночку со злыми духами.
- А что не помочь? - оживилась бабка. - У меня трехлинейку отняли сегодня, так я вон пулемет откопала. Скоро все приданое разбазарю.
- Не взять их из пулемета…
- Говори, чем взять? Может, мин наставить, направленного действия? У меня еще штук пятнадцать в запасе есть.
Куров выразительно на нее посмотрел и тем самым словно радио выключил:
- Юрко с юности замыслил хоть какое-нибудь большое дело сделать, - объяснил он. - Батур тыала хотун, если на шаманском… Вон сколь годов в кимберлитовой трубке алмазы ковырял, хотел ударником стать, орден получить или вовсе Героя труда. А только горб себе нажил.
- Да уж упертый, весь в тебя, - то ли укорила, то ли похвалила старуха.
- Он и в шаманскую школу пошел, - невозмутимо продолжал Куров, - чтоб со злом бороться. Когда тыала хотун, тогда все нипочем. Вон даже лоб у него треснул и третий глаз открылся…
- Ой, лихо мне, - вякнула было Сова и умолкла.
- Теперь хочет известным шаманом стать. Тайны всякие изучил, пляски магические. Это что-то навроде гопака… Пришел сюда и сразу узрел - Арсан Дуолайя вселился в людей. Что в москалей, что в хохлов. И бульбаши недалеко ушли. Айбасы стену построили, а все рады, особенно контрабандисты. Покуда есть забор, они живут и процветают…
- Тут он прав, - заметила Оксана.
- И втемяшился ему хотун в голову. По-нашему - анте-верто антиципатио.
- Это как понимать? - насторожилась Сова. - По-якутски, что ли?
- Да на латыни это, - проронила Оксана. - Про навязчивое состояние какое-то. Не помню…
Куров наконец-то клюнул вилкой в тарелку и глянул из-под мохнатых бровей:
- Чего же в нем навязчивого? Тут надо соображать. А Юрко наш умный, сразу понял, где собака зарыта… Все это не для наших голов, там сплошная магия. Чтоб извести айбасов, надо уничтожить их знаки. Особые пометки. Айба-сы, они как кобели - где ни ходят, всюду лапу поднимают. Над каждым заметным предметом… По-научному - мочевые точки ставят.
- Ты тоже у меня умный, - заметила Сова.
- Зато всю жизнь слышу - дурак, дурак…
