Пухнаренкова, и его племянник заранее поднял шлагбаум - ждал дядьку. Джип подъехал бы и вплотную, но помешали бройлеры. Глава администрации выскочил чуть ли не на ходу и направился к «УАЗу» в отстойнике. Мыкола поджидал его, словно Георгий Победоносец змея, поигрывая длинным металлическим щупом. Из-под ног чекиста, наподобие пены из-под корабельного форштевня, разлетались цыплята.
- Николай Семенович, - неожиданно радостно заговорил он, протягивая руку, - здоровеньки булы, дорогой! Какие проблемы?
Это означало более, чем предложение мира. И сам Пух-наренков отчего-то утратил свою призрачность и стал вполне реальным, даже можно рукой пощупать.
Волков выдержал паузу, пожал его влажную пятерню и одновременно плечами:
- У меня проблем нет, Василий Василич. Они, кажется, у вас…
- А где сопровождающий? Товарищ Мищенко?
- Под замком.
- Нужно отпустить, Николай Семенович, - незнакомым добродушным тоном заговорил чекист. - Это недоразумение. Он не объяснил ситуацию?
- Предлагал взятку.
- Не обращай внимания. Это у них московская привычка - откупаться от ГАИ.
- Контрабанда, Василий Василич, живой товар! - Мы-кола пнул куренка. - Хорошо замаскированный…
- А тебе указания не поступало? По секретке?
- Нет…
- Я так и подумал… Поступит к концу дня. - Пухнарен-ков понаблюдал за Кривохатко. - Впрочем, тайны тут особой нет. Пришло срочное предписание - проверить район на наличие мутантов, установить места обитания. Наше дело - под козырек. Самому пришлось на днях в разведку ходить, молодость вспомнить…
- И что, обнаружил?
- Выползают каждую ночь! Доложил по команде, прилетели специалисты по отлову… Кстати, отпусти Мищенко. Он руководитель группы, действующий подполковник нашей службы.
- Зачем же их к нам-то, в Украину?
- Есть межправительственное соглашение. Отлавливать чернобыльских мутантов и возвращать обратно. Ваша сторона крайне в этом заинтересована! Причем факс пришел: одного срочно выпустить сегодня. И как всегда - задание дадут, но ничего не согласуют. Вот и пришлось маскировать. Ты же понимаешь, Николай Семенович…
- Сам-то видел этого мутанта?
- Ночью, в прибор…
- А хочешь воочию взглянуть, Василий Васильевич?
- Знаешь, особого желания не испытываю, - признался тот. - Говорят, урод такой… А я что-то впечатлительный стал на гражданке, наверное, старею. Сниться еще начнет…
- Придется посмотреть…
Чекист стал податливый и пластичный, словно гончарная глина:
- Если настаиваешь, Николай Семеныч… Волков выдвинул клетку, развернул ее вполоборота:
- Вот, полюбуйся.
И сам стал наблюдать за Пухнаренковым. А лицо у того слегка вытянулось, выдавая волнение: видно, и впрямь стареет чекист.
Он заглянул в клетку, как заглядывают в гроб с дорогим и близким усопшим. И замер. Спящий же Дременко под его взглядом шевельнул головой, скорчил страдальческую гримасу и стиснул приоткрытый рот.
- Где этот… специалист по отлову? - не отрывая взгляда, спросил глава администрации.
- В комнате личного досмотра.
- Вот и пусть посидит, прохиндей! Бамбук московский! - выругался, но спросил беспомощно: - Что станем делать, Николай Семенович? Это же скандал… Я уже доложил об отлове. И ладно бы - Дременко поднимет бучу! А его язык до Киева доведет…
- Не доведет, - спокойно сказал Мыкола. Чекист вмиг узрел протянутую ему руку помощи:
- Выручай, Николай Семенович. Инициатива уже была в руках Волкова:
- Отвезу домой, положу в постель. Потом найду его дочь - она врач, присмотрит. А как проснется, я с ним проведу беседу.
Пухнаренков вновь закосил взглядом.
- Финансовую сторону беру на себя, - чекистским тихим голосом проговорил он и глянул на часы. - Я твой должник… Через три часа проснется. А вечером мы с тобой встретимся.
И пошел в Россию, не оглядываясь.
Волков поискал взглядом Кривохатко и увидел, что птичьих ловцов заметно прибавилось: братковские бабульки уже сажали в подолы бройлеров и улепетывали прочь…
За свою нелегкую девичью жизнь Оксана столько раз давала пощечины, что не промахнулась даже в полной темноте подпола. И от мгновенного касания ощутила под рукой мягкую и какую-то ласкающую растительность - будто кота погладила.
- Не хватай! - добавила она. - И дыши ровнее, полезно… Сама же опустилась на ступеньку лестницы и попробовала угадать, где находится отскочивший во тьму Юрко.
А он ничем не выдавал своего присутствия, будто и не дышал…
- Ты где, Юрко? - через минуту позвала она. - Ладно, не сердись. Это я на автомате, условный рефлекс. Ты хоть меня понимаешь?
В углу что-то мягко ворохнулось.
- Ну скажи что нибудь! - еще через минуту попросила Оксана. - Ты же знаешь, женщины любят ушами.
- Окосана-Окосана - юрюнг, - жалобно проговорил Юрко. - Синьгами… Ырыатын санаабар! Хатыныны тазы-стыллар!
- Ой, господи! Ну и мова у вас, шаманов… Теперь переведи.
- Окосана - солнце. Важенка… Пыстрый, как олени-ца… Хатыныны, верхний, на непа.
- Небесная оленица? …Ишь ты, а переведешь, так ничего, красиво. - Она помолчала, затаив дыхание. - Юрко, ты подойди ко мне, не бойся. На вид ты, конечно, ужасный, но, может, и его перевести? На язык осязания. Пощупать, например?
- Чоорон тыала як, - отозвался тот. - Синьгами камлать мешает. Шаман серце крепкий ната, кундал твертый. Айбасы клаз вострый, нюх - у-у-у! Волчий… Чоорон шаман Юрко пропатет.
- Очарованный шаман пропадет? Да кто же тебе такое сказал? Может, наоборот, Юрко? Может, очарованный только и справится с айбасами…
Он подумал и вроде бы вышел из своего угла:
- Окосана мутрый… Как баба Сава…
- Знаешь, что думаю? Может, нам с тобой в Якутию вернуться? Да пожить там полярную ночку? Глядишь, и привыкну. Вот сейчас в темноте - так вроде ничего. И не страшный…
- Тундара хотун як, - решительно заявил Юрко. - Темнота як. Ырыатын арыы! Юрюнг хотун.
- Да как же я с таким тобой в люди выйду? - обреченно спросила Оксана. - Все ведь знают, жених у меня на заработках, скоро с алмазами приедет… А ты вон какой явился. Скажут, и стоило ждать столько лет?.. Ну ее, эту Якутию! Чтоб ее айбасы твои побрали! Чтоб Арсан себе в кириккитте ее засунул! Такого хлопца отправила, а что получила?
Он выслушал гневные ее слова, приблизился неслышно и положил голову на плечо. Оксана вздрогнула, но более от неожиданности, а потом нащупала рукой гладкую широкую плешину на голове.
- Если ты шаман, то значит, умеешь людей лечить? Народными средствами?
- Лютей лечить моку, - отозвался он. - У айбасы отнимать.
- А сам себя можешь?
- Сам себя не моку… Кундал як, ынеркия.
- Я вот тоже, - призналась она. - У себя даже насморк не могу вылечить…
