взирали на торжественно-скорбное шествие. Впереди, держась за обе щеки, шагал Сверхмученик. За ним шли в паре Старушка и Новобрачный. Следом двигался я с Малюткой. За нами топали Бубнист и Гаванец. Четвертую пару составляли Близнецы. Брат-Пароход нес на правом плече штырь громоотвода; брат- Поросенок тащил портрет Игнация Лойолы, доверенный ему Счастливцем. Сам Счастливец плелся в арьергарде. Все остальные покупки он нес на себе. Он двигался тяжело, как корабль, груженный выше ватерлинии. Время от времени он вынужден был останавливаться, чтобы положить вещи на мостовую и подержаться за щеку.
3. Тайное задание
Охта в те времена была малолюдным местечком. Это сейчас там высятся огромные жилмассивы, а тогда там стояли маленькие домики, разделенные садами.
Когда мы проходили мимо одного длинного забора, мы почуяли запах сена и конского навоза. Затем увидели на воротах надпись: 'Контора №9 Ленгужтранса'. Мы бы спокойно прошли мимо, если бы не Старушка. Она сказала:
– Конский навоз от зубов очень пользителен, от умных людей знаю. Если к щеке конское яблоко привязать- сразу полегчает.
Навозотерапия заинтересовала почти всех. Но пугали препятствия.
– Ворота закрыты,- сказал кто-то из страдальцев.- Ночь ведь.
– А перелезть через забор можно. На то бог руки-ноги дал,- заявила Старушка.- Надо выделить добровольцев и пусть себе лезут на здоровье.Греха тут нет, это святое дело.
Братья-Близнецы вызвались сами, но больше никто на это святое дело выделять себя не решался. Тогда опасная Старушка указала на меня и высказалась за голосование. Меня выбрали добровольцем. Только Малютка воздержалась. Зато Сверхмученик поднял сразу обе руки.
Тут Бубнист, у которого в этот момент наступила светлая безболевая минутка, ударил в бубен и запел, приплясывая:
Чтоб угостить приятеля,
Мне денежки нужны,
Меж тем как предприятия
Мне денег не должны!
Но его попросили замолчать, чтобы не разбудить конюхов.
– Нас десять душ, значит, должны вы десять конских яблок добыть. Никого не обидьте! - проинструктировала Старушка добровольцев.
– Мне потребны два кругляша! - заявил Сверхмученик.
– А мне не нужно ни одного,- мягко сказала Малютка.- Я боюсь испортить цвет лица.
Все посмотрели на нее с осуждением, как на вероотступницу. Но я почувствовал к Малютке еще большую симпатию.
Близнецы, согнув спины, встали у забора. Я по их плечам поднялся вверх и, ухватившись за торцы досок, подтянулся. Переметнув туловище через верх забора, я уперся ногами в поперечную доску и по очереди подтянул к себе братьев. Мы одновременно спрыгнули внутрь двора, где стояли телеги. Из конюшни доносилось сонное топтание лошадей. Крадучись пробрались мы туда и остановились у больших распахнутых дверей. Кони спали стоя.
Надо было приступать к выполнению задания, но тут возникла неожиданная заковыка. На полу конюшни имелся конский навоз в достаточном количестве, но не в виде кругляшей. Он был рассыпчатой и даже жидкой консистенции. Мы. не знали, во что его собирать и как его транспортировать через забор. Да и годится ли такой навоз для лечения: ведь речь шла только о яблоках?
Вдруг из-за угла конюшни вышла могучая пятнистая собака с большой головой. Вся ее шерсть была в сенной трухе,-видно, спала где-то, а теперь учуяла нас и решила проявить оперативность. Мы замерли в неприятном ожидании. Собака степенно подошла ко мне и деловито, без лая и озлобления, укусила меня за ногу. Я подпрыгнул, но смолчал. Мне не хотелось, чтоб мой болезненный крик услыхала Малютка. С другой стороны, я воздержался от крика потому, что боялся появления сторожа. У меня было опасение, что если нас поймают, то могут припаять статью за конокрадство.
Меж тем собака подошла к двум братьям и осуждающе посмотрела на них. Но кусать не стала. Они были так похожи один на другого, что у нее произошло раздвоение сознания, и она не смогла решить, какого брата надо наказать в первую очередь. Собака отошла от близнецов, вернулась ко мне и задумчиво укусила за вторую ногу, для симметрии. Я опять подпрыгнул, но смолчал.
Было очень больно, но в ло время я, как это ни странно, чувствовал некоторое облегчение. Очевидно, боль в ногах оттянула на себя боль от зуба. Но тут у меня возник вопрос: почему молчит собака? Не бешеная ли она?
Все это происходило вроде бы при полном согласии и взаимопонимании. Собака меня кусала, но не лаяла.
Я был кусаем, но не кричал. Однако на близнецов такая пантомима произвела угнетающее впечатление, и они с шумом бросились к забору. В это мгновение из домика, примыкающего к конюшне, вышел сторож в ватнике.
Я ожидал потока извозчичьей ругани или даже физических действий. И вдруг увидел, что этот человек держится рукой за щеку. Я понял, что наш брат по страданиям не причинит нам зла.
– Конских яблок сегодня нет, овес дали плохого качества,-произнес незнакомец с каким-то нездешним акцентом.-Что касается собаки, то она не бешеная. Она немая с детства.
Я с изумлением спросил его, откуда он узнал мои мысли и наши намерения.
– Многое знаю я,-уклончиво ответил конский сторож.-А сейчас я присоединюсь к вам.
Нездешний (так окрестил его я) вернулся в сторожку, разбудил своего напарника, затем повел нас к воротам, открыл их и вместе с нами примкнул к шествию,
4. На краю гибели
Когда мы, усталые и измученные, вышли к Охтинскому мосту, выяснилось, что его развели за шесть минут до нашего прихода. Это был наш последний мост. Выше по течению Невы мостов в те годы не имелось… Но надо было действовать, и вот мы постановили идти дальше вверх по Неве и искать перевоза.
Город кончился. Нева здесь не была одета в гранит; поросший деревьями и кустами берег выглядел совсем не по-ленинградски. Мы шли по пустынной дороге долго-долго…
И вдруг за кустарником мы увидели большой костер, казавшийся неярким в свете белой ночи. Потом послышались голоса. Мы вышли на полянку у самой воды, где вокруг костра сидело пять мужчин разного возраста. Они молча уставились на нас, мы молча смотрели на них. Наконец Самый Пожилой из незнакомцев сказал:
– Мать честная, мы-то думали-облава. А это опять зубники! -Ишь, сколько их развелось! Вчера шесть штук приперлось, а сегодня целых одиннадцать!… Из-за мостов? - обратился он к Сверхмученику, учуяв в нем предводителя.
– Из-за мостов.-скорбно ответил Сверхмученик.- Но нас не одиннадцать штук, а одиннадцать персон.
– Лады, персоны-так персоны,-добродушно согласился Самый Пожилой.- Идите к огню, погрейтесь.
