кольцом.
– Почему? – По губам цесаревича пробежала усмешка. – Все из-за его «баснословной» стоимости?
– Не только, – спокойно ответил Ухтомский. – Кольцо власти – ваш оберег. Если вы с ним расстанетесь, может случиться несчастье.
– И тем не менее я верну, – упрямо проговорил Николай. – Не желаю оставаться в должниках. Тем более у какой-то египетской цыганки. Нужно к ней кого-то послать. Немедленно.
Гонец, молодой офицер из корпуса сопровождения, вернулся через полчаса. Цесаревич и принц Георгий в это время сидели в «кают-компании», как они прозвали гостиную в апартаментах Николая, и азартно играли в домино, чтобы скоротать время до темноты, когда они смогут выскользнуть из дома и отправиться смотреть танец-«осу».
Ухтомский был тут же. Князь не выходил на улицу по другой причине: дувший из пустыни ветер вызывал у него воспаление носоглотки, которого князь пытался избегать по предписанию врачей. Ухтомский сидел в кресле с книгой на коленях, шевелил страницами и курил свою длинную вонючую египетскую сигарету.
Войдя в «кают-компанию», молодой офицер щелкнул каблуками и громко сказал:
– Позвольте доложить, ваше высочество!
– Подождите, Андре, – остановил его цесаревич, вглядываясь в свои «костяшки». Несколько секунд он размышлял, затем сделал ход, громко стукнув «костяшкой» о стол, и торжествующе объявил: – Рыба! С вас десять рублей золотом, кузен.
Принц Георгий с грохотом рассыпал свои «костяшки» и поморщился.
– Не моя игра, – сказал он. – Вот карты другое дело. А это…
– Отчего же, отличная игра, – возразил Николай, собирая домино в коробку. – И для ума, и для души. Просто вы никак не можете овладеть правилами, Джорджи. Если не овладеете – будете и дальше проигрывать.
Офицер все это время терпеливо ждал у двери. Наконец Николай соизволил к нему повернуться.
– Ну, Андре? Вы отдали кольцо гадалке?
Офицер состроил кислую мину и со вздохом сообщил:
– Увы, ваше высочество, не получилось.
– Как так «не получилось»? – удивился Николай.
– Гадалка не понимает французского, – еще печальнее ответил офицер. – Я ей и так, и сяк. Пришлось сходить за толмачом, но…
– Как это – не понимает? – снова вопросил Николай, повышая голос. – Она прекрасно изъяснялась с нами по-французски. Двух часов не прошло! Как же она смогла позабыть?
– Ваше высочество, – заговорил со своего кресла Ухтомский, попыхивая египетской сигаретой, – может, это какой-нибудь розыгрыш? Я много изучал Восток, и уверяю вас, в Египте невозможно найти цыганку, которая знала бы французский язык. Я вам это еще давеча хотел сказать, но вы были взвинчены, и я не…
– Но она знала! – упрямо сказал, почти выкрикнул Николай. – Даже акцента не было! Джорджи, подтвердите!
Георгий, однако, молчал. Он был бледный и потный, а на лице у него появилось такое выражение, словно он что-то мучительно пытается вспомнить.
– Джорджи! – громко окликнул его Николай.
Георгий вздрогнул и поднял на цесаревича затуманенный взгляд.
– Вы же помните, как эта колдунья разговаривала с нами по-французски? – нервно спросил его Николай.
– Признаться… не совсем, – запинаясь, ответил Георгий. – У меня будто бы все в тумане. – Принц поднял руку и потер пальцами лоб. Внезапно ему в голову пришла догадка. – Ники, это все шампанское, – быстро сказал он. – Точно – шампанское. Видимо, я перебрал лишку. Шампанское – вот в чем дело!
– Перебрал? Это с двух-то бутылок? – Николай скривился. – Не смешите меня! Вам, чтобы опьянеть, ведро шампанского нужно выпить.
Георгий раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но так и не сказал. Он был явно смущен и растерян.
Николай внимательно на него посмотрел и раздраженно проговорил:
– Вы что, совсем ничего не помните?
– Помню что-то про трость… – ответил Георгий, мучительно морща лоб.
– Ну вот! – кивнул, обрадовавшись, цесаревич. – «Купи трость» – вот как она вам сказала! И почему-то непременно бамбуковую!
– Бамбуковую? – растерянно повторил Георгий. – Зачем мне бамбуковая?
– Откуда я знаю, почему бамбуковая? – произнес цесаревич голосом обиженного ребенка. – Сказала, и все. – Николай снова повернулся к офицеру. – Так смогли вы ей объяснить про кольцо?
– Толмач кое-как объяснил, – виновато доложил офицер. – Но кольцо она обратно не взяла. Сказала – не положено, грех. Что отдано, то отдано. – Офицер достал из кармана кольцо и протянул его цесаревичу. – Вот, ваше высочество. Гадалка велела беречь, потому что в нем…
– Что? – нетерпеливо спросил Николай. – Что в нем, Андре?
– Ваша сила и ваша власть, – ответил офицер. И пояснил, словно оправдываясь: – Так перевел толмач. Прикажете еще раз отнести?
– Нет, – ответил Николай. – Я знаю, что с ним делать.
Глава 1
Хорошая привычка – уносить трупы с собой
1
от и еще один год пролетел. Да так незаметно, что аж жутко делалось. Двадцать девятый день рождения. Двадцать девятый! Это же практически тридцать! Не успеешь оглянуться, и тридцать один стукнет – а это почти сорок. А там уже и старость подкрадется – одинокая, безотрадная, страшная, голая и морщинистая, как куриная нога. И никто не подаст тебе ни бокал «Порто», ни вазочку с оливками. Будешь лежать в постели, кутаясь в плед, тупо смотреть на входную дверь, которая не открывалась уже неделю, и думать: «Никому я не нужна. Никому…»
Может, хоть ребенка родить?
Марго отпила глоток «Порто» и скосила глаза на зеркало. Ей вдруг стало до слез себя жалко. Что это за жизнь такая проклятая… Скоро тридцать, а ни мужа, ни детей, ни загородного дома, одна только убитая двушка в Жулебино да старая «Мазда».
И ведь никто даже не поздравит. Телефон молчит со вчерашнего вечера. Не подруги, а свиньи. Да, кстати, а что такое с телефоном?
Марго протянула руку к сумочке, достала телефон. Ну, так и есть – тринадцать неотвеченных вызовов! Сигнал почему-то поставлен беззвучный. Кто его поставил? Поди знай.
«Наверно, я это сделала подсознательно, чтобы не слышать дурацких поздравлений, – решила Марго, снимая блокировку звука. – Тоже мне праздник – двадцать девять лет. Самое время в гроб ложиться да рогожкой прикрываться, а не праздновать».
Не успела Марго додумать до конца эту горькую мысль, как телефон запел соловьем, а экранчик дисплея, розово замерцав, сообщил: «Турук».
«Вот еще этот старый дурак, – с неудовольствием подумала Марго. – Опять будет претензии высказывать. Послать его к черту, и дело с концом». Однако не послала. Вместо этого покорно нажала на кнопку связи и приложила телефон к уху.
– Алло.
– Марго? – раздался из трубки картавый голос редактора Турука. – Марго, это вы?
– Вы ошиблись, это Мерилин Монро.
– Ага, а я уже подумал, что набрал не тот номер. У меня справочник в телефоне накрылся. Марго, что у нас со статьей в воскресный номер?
– Все отлично.
– То есть она готова?
