закончиться смертью. Либо самой Бенедикт, либо того, кто посмел бы вторгнуться в ее личное пространство.
Патриция, почувствовав это, вела себя с Бенедикт крайне осторожно. Она не пыталась залезть к ней в душу и выведать все тайны. Напротив, она заводила разговоры о всяких пустяках, желая отвлечь Бенедикт от самокопаний и мыслей о Нике.
Подруги дружно прыгнули в прохладную голубую воду бассейна. Патриция быстро поплыла вперед.
– Попробуй догони! – громко крикнула она Бенедикт.
Та, превозмогая себя, поплыла следом.
Патриция первой обратила внимание на мужчину в холле салона, с любопытством озиравшегося по сторонам. Она никогда не видела Ника Фримана в глаза, но по рассказам Бенедикт и фотографиям в журнале с легкостью узнала его.
Она инстинктивно схватила подругу за локоть и остановилась как вкопанная.
– Что?.. – Бенедикт не успела закончить, потому что тоже увидела Ника.
Бенедикт дернула подругу за руку, намереваясь пройти мимо него, но Патриция словно окаменела.
– Привет, – смущенно произнес Ник, не отрывая глаз от Бенедикт.
– Зачем пришел? – сурово спросила она.
– Я хочу поговорить с тобой.
– А я не хочу с тобой разговаривать, – холодно ответила Бенедикт.
– Я понимаю, как все это выглядит… но клянусь, что я не имею ко всему этому никакого отношения, – быстро сказал Ник.
Патриция чувствовала себя третьей лишней. Меньше всего на свете она любила быть свидетельницей выяснения чужих отношений.
Она исподлобья поглядывала на Ника. Бенедикт не преувеличивала, когда расписывала его как настоящего красавца и мачо. Ник не был похож на великосветских денди и отпрысков богатых семейств. Он явно был равнодушен к веяниям моды и не гнался за дорогими шмотками, хотя на его запястье красовались довольно дорогие спортивные часы. Если Бенедикт все-таки бросит его, то я, пожалуй, скрашу его досуг, подумала Патриция, уже представляя себя в крепких объятиях Ника Фримана.
– Пати, – вдруг дернула ее за руку Бенедикт, – объясни, пожалуйста, этому человеку, чтобы он оставил меня в покое.
Патриция встрепенулась. Кажется, она замечталась и пропустила часть разговора.
– Вообще-то мы не знакомы, – попыталась увильнуть от возложенной на нее миссии Патриция.
– Этого человека зовут Ник Фриман, а это моя лучшая подруга Патриция Торнтон, – вынуждена была представить их друг другу Бенедикт.
– Очень приятно. – Ник учтиво наклонил голову.
Патриция сочла за лучшее промолчать. Если бы она сказала «взаимно», это могло не понравиться Бенедикт. Хоть Ник и красавчик, флирт с ним не стоил дружбы.
– Патриция, вы не могли бы оставить нас на пять минут? – с обезоруживающей улыбкой попросил Ник.
Патриция с виноватым видом пожала плечами и отступила на несколько шагов назад. Дабы не смущать подругу, она отвернулась и сделала вид, что чрезвычайно заинтересована расписанием занятий по аквааэробике.
– Бенедикт, ты должна верить мне. – Ник взял ее за руку, но Бенедикт с негодованием высвободилась.
– Я ничего тебе не должна. Ты предал меня.
– Это неправда! Я понятия не имею, как эти снимки попали в журнал.
– Ник, прекрати принимать меня за дуру! – со снисходительной улыбкой попросила Бенедикт. – Я все понимаю: тебе нужны были деньги, и ты нашел быстрый и легкий способ их получить. Всего-то и потребовалось: запудрить мозги наивной девушке.
– Бенедикт, ты ведь не веришь в то, что говоришь сейчас, – с надеждой в голосе произнес Ник.
– Отнюдь. Теперь я все понимаю.
– Я люблю тебя!
– Ха! Странное у тебя, однако, представление о любви, – язвительно сказала Бенедикт. – По-твоему, позорить любимую – это проявление высоких и благородных чувств?
– Я уже сказал, что не имею к этой публикации никакого отношения. Как только я увидел последний номер «Гео», то сразу же пошел к редактору и сказал, что больше не намерен сотрудничать с их изданием.
– Какой жест!
Неожиданно Бенедикт ослепила фотовспышка. Она проморгалась и посмотрела в сторону, откуда доносились щелчки затвора. После еще нескольких ярких вспышек папарацци вскочил на мотоцикл и был таков.
– Так вот зачем ты явился?! – гневно сверкнув глазами, воскликнула Бенедикт, развернувшись к Нику.
Тот непонимающе смотрел на разозленную девушку.
– Тебе нужна слава? Известность? Тебе мало денег, которые ты получил за свои фотографии? Привел с собой журналистов? И в какой же газетенке мне любоваться завтра нашими фото?
– Бенедикт, прекрати меня оскорблять! – наконец сорвался Ник. – Я расстроен не меньше тебя. А этот папарацци скорее всего просто следит за тобой. Ты вечно окружена вниманием прессы. И уж извини, но раньше тебя не беспокоило, что твои снимки печатают далеко не в самых солидных и уважаемых изданиях.
Патриция обернулась и прижала палец к губам, попросив Бенедикт говорить чуть тише.
– Ник, ты получил все, что хотел? – поинтересовалась Бенедикт и, не дожидаясь ответа, попросила: – Теперь уходи. Я больше не желаю тебя видеть.
– Но ты ведь говорила, что любишь меня!
– Я ошибалась, – со слезами произнесла она. – Ты оказался совсем не таким, каким я тебя представляла.
– А если я докажу, что не имею к этой публикации никакого отношения?
– Это уже ничего не изменит. Я больше не верю тебе. – Она повернулась к нему спиной, давая понять, что разговор окончен.
Горечь разочарования была столь отвратительной, что Бенедикт мечтала лишь об одном – заглушить ее. Каким образом? Да хоть бы и возвращением к прежнему образу жизни: алкоголь, вечеринки, непостоянные связи…
Она прикипела душой к мужчине – и чем все закончилось? Болью и разочарованием. С нее довольно страданий!
– Бенедикт, я люблю тебя, – последнее, что сказал Ник перед уходом.
Она даже не повернула головы, боясь показать ему свои слезы. Через минуту она почувствовала на плече руку Патриции и дала наконец волю своим чувствам.
Глухие рыдания отдавались дрожью во всем ее теле. За последние два дня Бенедикт похудела и осунулась. Под глазами появились тени, и даже косметические процедуры, массаж и сауна не исправили ситуацию. Бенедикт выглядела изможденной и несчастной, хотя на щеках играл румянец.
– Как он мог… Как он посмел так поступить со мной?.. Я ведь верила ему… – всхлипывая и шмыгая носом, спрашивала Бенедикт, уткнувшись носом в грудь подруги.
– Может быть, он говорил тебе правду? – заметила Патриция. – Вдруг все это подстроил кто-нибудь из твоих недоброжелателей?
– Кто?! – навзрыд спросила Бенедикт. – Нет, Пати, все гораздо проще: Ник врал мне с самого начала. А я думала, что мы играем по моим правилам. Как же я ошибалась!
– А если Ник все-таки найдет истинного виновника?
– Пати, к чему ты завела этот разговор? Хочешь утешить меня? Вселить напрасную надежду?
– И все же? – настаивала Патриция.
– Я не знаю, – искренне призналась Бенедикт. – Не знаю, смогу ли я вновь верить Нику. Но я никогда,
