Я застыла перед зеркалом, не говоря ни слова. Вэньцзин и правда может своим языком очень больно уколоть.
Да как я могу ничего не испытывать к Гу Сяобэю? Такие вещи по одному лишь желанию из памяти не сотрешь.
Мы с Гу Сяобэем вместе учились во второй ступени средней школы[8] . Я стала 'нехорошей школьницей', как только перешла в первый класс второй ступени из-за того, что мы с Гу Сяобэем начали встречаться. Тогда это действительно была, что называется, чистая непорочная любовь, держась за руку мы могли провести целый вечер и при этом быть на седьмом небе от счастья. Когда мы с Гу Сяобэем впервые взялись за руки, я не могла потом уснуть всю ночь, я лежала в кровати и смеялась сама себе. Тогда от этого смеха мама вскочила в холодном поту, подумав, что в меня бес вселился. На следующий день Гу Сяобэй сказал мне, что он тоже всю ночь не сомкнул глаз. Однако мы с Гу Сяобэем были лучшими учениками в параллели, поэтому учителя не решались нам ничего сказать. У нас был один очень молодой учитель английского — так он вообще все время подтрунивал надо мной, приговаривая, что очень хотел бы погулять у нас на свадьбе. Он растил нас, холил и лелеял, как настоящий заботливый садовник. Где теперь найдешь таких учителей... А ведь были и такие, которые, как нерадивые крестьяне, загубили маленькие хорошие росточки, которыми мы были. Мы с Гу Сяобэем сначала собирались поступать в лучшие университеты, однако на последних тренировочных экзаменах я написала все хуже некуда, после чего дома перевернула все вверх дном. После этого я не осмелилась вписывать хорошие университеты в бланк-заявление абитуриента[9], а добрая душа Гу Сяобэй взял и списал этот бланк у меня. Когда он с ручкой в руках переписывал мой бланк, мне он казался настоящим принцем. Ну а в результате на экзамене мой балл оказался самым высоким в истории школы, я по этому поводу немало убивалась, а вот Гу Сяобэю, как будто, хоть бы что, он только и делал, что утешал меня, словно только я одна попала в этот идиотский институт. Из-за всего папа чувствовал себя очень виноватым передо мной, поскольку это он, когда я заполняла бланк, без устали повторял: 'Всегда лучше перестраховаться, всегла лучше перестраховаться'. Ну вот я и перестраховалась, превысив проходной балл этого вуза более чем на сто баллов[10], нежданно-негаданно получив право на самую высокую стипендию — что-то вроде утешительного приза. Гу Сяобэй тоже стал получать такую стипендию. Кстати говоря, экзамены он сдал еще лучше, чем я. А еще с тех пор мое центральное положение в семье утвердилось окончательно, мама с папой теперь считают, что они у меня в долгу, в семье я теперь единственное солнце — прям как Ницше.
После поступления в институт мы превратились в образец для всех влюбленных, точнее говоря, образцом был Гу Сяобэй; если в глазах других людей Гу Сяобэй был прекрасным цветком, то я, безусловно, была лишь тем самым, во что он вставляется[11]. Потому что у меня совершенно мерзкий характер. Гу Сяобэй сам говорил, что ему никогда не приходилось беспокоиться о том, что я брошу его и уйду к другому, поскольку никто кроме него не выдержит мой крутой нрав. Я помню, в то время, когда мы встречались, я была особенно капризной, все время требовала луну да звезды с неба, а Гу Сяобэй всегда мне их доставал, и в результате мой характер становился все более невыносимым. Например, зимним пекинским утром, когда на улице минус двадцать, я заставляла его нестись в булочную, которая находилась далеко за пределами кампуса, чтобы он принес пирожков мне на завтрак. Каждое утро он, не говоря ни слова, с сияющей улыбкой ездил за ними на велосипеде, и каждое утро ровно в полвосьмого он ждал меня у дверей моего общежития — Биг Бен мог отдыхать. А я пока у себя причешусь, накрашусь, особо не торопясь, уже полдня пройдет. Если и впрямь дел нет, то все равно обязательно найду что-нибудь поделать, так что уже все мои соседки по комнате не могли дальше смотреть на это и говорили, что меня нужно просто расстрелять за такое. А когда я спускалась к Гу Сяобэю, он всегда давал мне пирожки и говорил: 'Ты сначала подержи, согрей ручки',— и смотрел на меня, улыбаясь, словно ребенок. А потом он чихал, и когда он подносил руки к лицу, я видела, что после поездки на велосипеде его руки все были в трещинах от холода. Мне тогда его было очень жалко, и в это время я думала, что обязательно выйду замуж за Гу Сяобэя. Вместе со своей кроватью.
5
Когда я вышла, я еще была в мире своих воспоминаний. Открыв дверь в комнату, я услышала оглушительный звук, вся комната шумела и веселилась. Войдя внутрь, я увидела всех кого хотела и кого нет. Много народу сидело на большом диване в углу комнаты. В нашем институте особенно много сыночков разных высоких чиновников, они вечно соревнуются, кто больше умеет выделываться, иногда просто тошно смотреть на этих уродов. 'Линь Лань, садись к нам,' — кто-то позвал меня.
Пока я шла, я увидела Яо Шаньшань — нашу 'мисс институт'. Она сидела рядом с Гу Сяобэем, вся в украшениях, словно новогодняя елка. Гу Сяобэй почистил яблоко и отдал его Яо Шаньшань. Она сказала ему: 'Разрежь на маленькие дольки, мне так кусать неудобно'. Ни фига ж себе, она еще более капризна, чем я в свое время! Гу Сяобэй послушно, как и раньше со мной, разрезал яблоко на кусочки.
Тогда я и узнала, что Яо Шаньшань новая девушка Гу Сяобэя.
Я бросила взгляд на Вэньцзин, она мне многозначительно и сочувствующе улыбнулась. Я поняла, что хотели сказать ее глаза, которые и вправду умеют говорить: 'Линьлань, на этот раз ты действительно в обломе'.
Тех, кто ухаживал в нашем институте за Яо Шаньшань, набралось бы не то что поезд, а целая армия. В тот момент Яо Шаньшань представлялась мне в виде неприступной крепости, которую пытются взять штурмом эти несметные войска. Один боец пал, но на его место встает десять новых, весь институт из-за нее превратился в поле брани. Так что Гу Сяобэя вполне можно назвать счастливчиком — что ж, и полудохлому коту вдруг может мышиная королева попасться.
Я села рядом с Гу Сяобэем и сказала ему: 'Ну что, малыш, тебя можно поздравить!'
Гу Сяобэй молча смотрел на меня серьезным взглядом с полчаса, так что мне это все напомнило моего папу, когда у него случались приступы лунатизма. Вдруг он протянул мне то самое яблоко. Яо Шаньшань сразу начала выказывать недовольство. Я сказала: 'А ты смелый, открыто изменяешь при живой второй половине ячейки общества!'
Гу Сяобэй, будто и правда во сне, опять повернулся к Яо Шаньшань и отдал яблоко ей. Она с действительно недовольным видом взяла яблоко, и мне подумалось, что теперь между нами пробежала кошка, причём, похоже, что чёрная. Я ужасно не люблю попадать в неловкие ситуации. Но в этот раз я была совершенно не при чем, народ и партия свидетели, в этот раз Гу Сяобэй сам наделал дел.
Я покосилась на него, он сказал мне: 'Я привык к тому, что ты мною понукала, рядом с тобой сразу чувствую себя рабом'.
Я услышала громкий и звонкий хруст, с которым Яо Шаньшань вгрызалась в яблоко, видимо, ей представлялось, что яблоко это моя голова.
Когда пришло время еды, я села за стол и начала рыскать по нему своей куриной лапой, я дома томилась слишком долго, поэтому мне хотелось нахватать побольше разных вкусностей и яств. К тому же, если только нас с родителями не пригласят куда-нибудь, то я редко попадаю в такие места где простому человеку, что называется, придется продать всего себя до костей, чтобы откушать тарелочку рисовой похлёбки. Поэтому я набирала все подряд, особо не стесняясь. Я, в общем, никогда особо стеснительной и не была.
В комнате раздавались звуки чокающихся бокалов и бутылок, мы с Вэньцзин не успели оглянуться, как усосали по три бутылки пива. Но для нас это только червячка заморить. Наши с Вэньцзин отцы познакомились на одном приёме, и мы с Вэньцзин тоже. У нас с ней есть кое-что общее — на разных приёмах и обедах мы всегда сидели рядом с папашами, так что вместимость у нас совсем не женская. Вэньцзин всегда говорила: 'Пиво разве алкоголь? Я пиво с детства как воду пью'. Как-то раз ее папа затащил нас на очередной банкет, который он давал в честь своих партнеров по бизнесу, мы с Вэньцзин должны были на нем изображать двух его секретарш. Разумеется, мы не подвели надежд — споили весь стол. Ее отец был очень доволен и подарил каждой из нас по набору косметики. После этого мы сразу
