Но
— Ты учил меня читать и писать, — сказал Габриэль, желая понять мотивы второго мужчины. Желая понять мотивы Майкла. — Почему?
— Ты учил меня воровать; я считал это справедливым обменом. — В голосе Майкла послышалась резкость. — Кто этот второй мужчина, Габриэль?
Габриэль бесстрашно встретил пристальный взгляд Майкла.
— Ты знаешь, кто он, — невозмутимо ответил он.
Это Майкл нашел Габриэля, когда тот был прикован на чердаке, словно собака, лежа в собственной грязи и моля о смерти.
Но Майкл не позволил ему умереть.
Габриэль сожалел, что он не позволил.
— Ты говорил мне, что он был вторым мужчиной, который насиловал тебя, — сказал Майкл.
Габриэля изнасиловали двое мужчин; одного он убил, второй был все еще жив.
Габриэль спокойно выдержал подозрения, мелькнувшие в пристальном взгляде Майкла.
— Я говорил, что был второй мужчина, — спокойно согласился он.
— Однако до того раза, шесть месяцев назад, ты никогда не упоминал, что был второй.
— Я не знал, что тебя так интересуют подробности. Прости меня,
В женщинах, а не в мужчинах, имел он в виду.
Майкл не клюнул на приманку.
— А я думал, Габриэль, что ты единственный человек в моей жизни, которого не уничтожило мое прошлое. — Глаза Майкла скрыли черные ресницы; он поставил глиняный горшок с шоколадом на серебряный поднос.
Габриэля резанула боль.
В конце концов, Майкл неизбежно должен был соединить части головоломки.
И Габриэль сожалел, что не мог избавить его и от этого.
Тихий звон стекла, ударившегося о металл, заглушил стук сердца.
Майкл медленно поднял ресницы, фиалковые глаза впились в серебряные.
— Но я ошибался, не так ли,
— Никому из нас не убежать от прошлого, Майкл, — искренне ответил Габриэль.
И ждал. Зная, что не может сделать ничего, чтобы остановить надвигающуюся череду событий.
Майкл беззвучно соскользнул со стола, фиалковые глаза были внимательны, шрам, обрамляющий щеку, побелел от напряжения.
Он сделал шаг вперед…
— Почему женщина выставила на аукцион свое тело в твоем доме, Габриэль?
— Почему любой продает свое тело, Майкл? — иронически спросил Габриэль.
Его пульс участился.
Он спрашивал себя, на что толкнет Габриэля Майкл в своих поисках правды. Он спрашивал себя, на что толкнет его второй мужчина в этой смертельной игре.
Он спрашивал себя, что он сделает, если Виктория попытается соблазнить его.
— Ты никогда прежде не позволял проводить аукционы,
— Сегодня грандиозное открытие моего нового дома, — невозмутимо парировал Габриэль. Подбирая правду и ложь с равной осторожностью. — Я решил, что это подходяще.
Майкл насмешливо поднял бровь.
— И ты решил, что это подходяще для хозяина перебивать ставки своих клиентов, Габриэль?
— Возможно, я почувствовал одиночество, Майкл, — спокойно ответил он. — Возможно, я захотел собственную женщину.
Габриэль не знал, лжет он или нет.
— А второй мужчина… он тоже почувствовал одиночество? — язвительно возразил Майкл, фиалковые глаза были непреклонны в поисках правды. — И потому он дважды предложил цену за твою женщину?
Черные волосы мужчины превратились в темные волосы женщины. Голос Виктории звенел в его ушах:
Мгновенно темные волосы Виктории превратились в черные волосы Майкла, нагота женщины — в настойчивость ангела со шрамами.
Габриэль чувствовал жар тела Майкла, стоящего
Она почти коснулась его. И на одно леденящее мгновение он почти позволил ей.
Виктория не знала последствий прикосновения к нему; Габриэль знал.
Майкл знал.
— Возможно, — легко произнес Габриэль, каждый мускул в его теле пульсировал осознанием.
Если Майкл не остановится…
Габриэль напрягся, левая ладонь облепила рукоять ножа, средний палец правой руки потянулся к выемке спускового крючка.
Майкл остановился. Пахнущее шоколадом дыхание ласкало щеку Габриэля.
Два ангела стояли, глядя глаза в глаза, один темноволосый, другой белокурый. Один — обученный доставлять удовольствие женщинам, другой — мужчинам.
— Почему ты не убил его, Габриэль? — Серебряные глаза отразились в фиалковых, фиалковые — в серебряных. Двое мужчин, пойманные в ловушку прошлым, которое ни один из них не выбирал. — Я знаю, что он был здесь. Ты собирался застрелить женщину; почему не второго мужчину?
Итак, Майкл видел пистолет с синеватым отливом металла.
Знал ли он, как был близок к смерти?
Знал ли он, как близок к смерти
— Нет, я не видел его, но ты стоял над нами, Габриэль. Ты
Габриэль сосредоточился на влажном запахе шоколада, чтобы отвлечься от фиалковых глаз, высасывающих его душу, и своих пальцев, невольно напрягшихся для самозащиты.
— Возможно, я видел не так отчетливо, как мне казалось.
Еще одна правда. Габриэль не предполагал наличия сообщницы, вошедшей в его дом под предлогом продажи с аукциона своего тела.
Он не предполагал обнаружить женщину, которая не осудит его.
— Женщина жива? — с острым взглядом спросил Майкл.
— Была жива, когда я оставил ее несколько минут назад, — ответил Габриэль.
