холодильнике. Новую банку шпрот, немного засохший кусок голландского сыра, банку малосольных огурцов, два свежих яблока и два яйца.
– Яйца сырые, – сообщил Семен, – но мы можем сделать яичницу. Я, между прочим, тоже проголодался. Масло у меня есть. И немного лука. Я думаю, что тебе повезло. Обычно в доме бывает гораздо меньше продуктов.
– Мне вообще везет весь день, – мрачно согласился Караев. – Какой-нибудь астролог мог бы сказать, что сегодня не мой день. Неудачное расположение планет.
– Наоборот, – возразил Семен, – они бы сказали, что у тебя сегодня самый счастливый день в жизни. Заново родился. Сколько раз ты избежал сегодня смерти? Два раза? Или три? Можно считать, что ты счастливчик.
– Только никому не говори, – попросил Тимур. – Я не пожелаю такого счастья ни одному из своих знакомых.
Семен усмехнулся. Он достал сковородку. Разбивая яйца, бросил туда кусок масла. Потом, подумав немного, бросил туда же и весь оставшийся голландский сыр, смешивая его с яйцами.
– Так вкуснее, – пояснил он. – Будем считать, что у нас большая яичница с сыром. Или со шпротами, как тебе удобнее.
Через несколько минут они уже ели горячую яичницу с голландскими сыром, закусывая шпротами и огурчиками. Было вкусно. Или им так казалось после тяжелого дня. Когда они закончили есть, Семен сложил грязную посуду, даже не подумав ее помыть. И начал разливать кофе в две подозрительно мутноватые чашки. Тимур не выдержал. Он поднялся и, отняв обе чашки у хозяина квартиры, начал тщательно их мыть. Семен с улыбкой наблюдал за ним.
– У вас все такие чистюли в контрразведке или только ты такой? – поинтересовался Маляров.
– Я могу задать встречный вопрос, – ответил Тимур. – У вас все такие грязнули в милиции или только ты уродился таким?
– Между прочим, меня бросила жена, – заметил Семен, – и нельзя смеяться над человеком, когда у него такое несчастье.
– Между прочим, нужно мыть за собой посуду, даже если остался один. Вернее тем более, если ты остался один, – возразил Караев, глядя на обе чашки. – Теперь можешь наливать свой кофе. Я к тебе пришлю свою домработницу. Хотя ты живешь далеко, она не станет сюда приезжать. Лучше найти кого- нибудь из местных. Можно договориться, чтобы к тебе приходила какая-нибудь женщина и убирала.
– Не нужно, – ответил Маляров, – женщина меня будет раздражать. У меня уже были две женщины, вполне достаточно. С ними нужно поддерживать отношения только на расстоянии, не подпуская близко к себе.
– Можно пригласить пожилую женщину.
– Ты хочешь сегодня меня облагодетельствовать. Уже два раза сделал. Сначала меня спас, потом помыл чашки. Если учесть, что ты не дал мне выспаться и из-за тебя сожгли мою машину, то счет равный. Два два. И я хочу на этом остановиться.
– Ладно, – согласился Тимур. – Между прочим, кофе у тебя хороший.
– Надеюсь. Я его покупаю в магазине, рядом с нашим домом. Хозяин меня хорошо знает, он бы не стал мне подсовывать всякую туфту.
– Что ты думаешь о своей машине?
– Мне ее жалко.
– Я тебя серьезно спрашиваю.
– А я тебе серьезно отвечаю. У меня сожгли машину, какие чувства я должен испытывать? Конечно, я злюсь и пытаюсь понять, почему они это сделали. И кто это мог сделать? Только не рассказывай мне сказки о своей бывшей организации. Зачем такой солидной конторе, как ФСБ, взрывать и сжигать мои несчастные «Жигули»? Может, ты мне подскажешь? Вдруг ты и твой друг узнали какой-то жутко важный секрет? Такое возможно?
– Я и так знаю много секретов, – заметил Караев, – но ничего нового за последние сутки я не узнал. Ничего такого, за что меня следовало бы убить, взяв квартиру штурмом. Или взорвать вместе с тобой в твоем автомобиле.
– Понятно. Значит, ты ничего не знаешь. Что будем делать?
– Это я у тебя хотел спросить.
– Утром поедем к нам в управление. Я вызову ребят, чтобы тебя отвезли как важного свидетеля. Начнем проверку. Они должны были оставить слишком много следов. Проверим, кто звонил по правительственному телефону, это сделать довольно несложно. Кто блокировал ваши телефоны, откуда звонили на твой мобильный. Кстати, там высвечивался номер звонившего?
– Нет, – улыбнулся Караев, – не высвечивался.
– Значит, будем выяснять, – кивнул Маляров. – Потом ребята поработают с документами убитого тобой Саевича, узнают его подробную биографию. И наконец, выясним, как взорвали мою машину. Зацепок много. Нужно только спокойно разобраться. Если ты, конечно, не будешь мне мешать.
– Не буду. Что я должен завтра делать?
– Сидеть спокойно в моем кабинете. Там до тебя никто не доберется. Я, во всяком случае, надеюсь...
Караев мрачно молчал. Он понимал, что его друг прав. Но сознание собственного бессилия было ему непривычно. Сидеть и ждать, пока другие выясняют, что с ним вчера произошло. Немного обидно и очень глупо. Нужно позвонить кому-нибудь из ребят, оставшихся в ФСБ. Может, они смогут ему помочь.
– Давай сделаем так, – предложил Тимур. – Будем работать завтра вместе. Ты по своим каналам, а я по своим. Постараюсь подключить некоторых наших ребят – может, они смогут понять, что вообще происходит.
– Только звонить будешь из моего кабинета, – напомнил Маляров.
– Само собой, – согласился Караев. – И, между прочим, спать я с тобой в одной постели не буду. Даже если она у тебя двуспальная. Постелешь мне на диван. Только дашь чистую простыню и подушку.
– У меня правда двуспальная кровать, – усмехнулся Семен, – но я тебя туда бы и не пустил. Там остаются со мной только дамы, которые иногда меня навещают. А ты явно не дама. Поэтому будешь спать на диване. И учти, что я не люблю, когда храпят, даже в соседней комнате.
– Я все равно сегодня не засну, – признался Караев. – Я еще налью себе кофе и буду думать о том, что со мной случилось.
– Думай, – согласился Семен, – и можешь допить мой кофе. Там еще осталось на две или три чашки. А я пойду спать, иначе просто сойду с ума. И постарайся не шуметь, иначе я тебя выгоню...
ГЛАСГОУ. ШТАТ КЕНТУККИ. США. 13 МАЯ 2006 ГОДА
Ночью прибывшие в Гласгоу сотрудники ЦРУ разместились в небольшом мотеле на краю города. Но уже рано утром они снова появились в кабинете начальника полиции города. Труп погибшего Бентона еще вчера увезли в соседний штат Теннесси. В двухстах километрах отсюда был Нэшвилл, и там была специальная лаборатория ФБР, куда отправился сам Торчелло.
Кершоу, отпустивший наконец Патрика Митчелла, уже понимал, что происшедшее убийство станет отнюдь не рядовым событием в его родном городе. По Гласгоу уже поползли слухи, что Бентон был человеком, которого нужно было прятать и спасать от нежелательных визитеров. Зато все забыли о том, как еще вчера обвиняли Патрика Митчелла, готовые разорвать его по малейшему подозрению.
Утром к нему приехали оба гостя. По их лицам Кершоу понял, что они почти не спали в эту ночь, обмениваясь полученной информацией с Вашингтоном. Крейг вошел первым. Он был старше и поэтому мешки под глазами у него были гораздо заметнее. Кершоу предложил гостям крепкий кофе. Он сам не курил и не любил, когда курят в его кабинете. Но приехавший гость попросил разрешения, и Кершоу разрешил ему достать сигареты. При этом Кинг, взглянув на своего старшего напарника, чуть отодвинулся от него. Очевидно, он тоже не очень любил, когда рядом дымили.
– Нам звонил мистер Торчелло, – сообщил Крейг. – Ночью они исследовали тело мистера Бентона, давайте по-прежнему так его называть. Ваш офицер Хоуп оказался прав. Когда Бентона убивали, они использовали какой-то наркотик, нейтрализовав его сознание. Но он понимал, что его убивают. Только не мог крикнуть. Четыре удара нанес убийца. Все четыре смертельные. Он бы умер даже от потери
