тайников в доме не существует. А если бы они были, то я бы знал о них. Тайников в доме просто нет.
Хуршида молчала. Она уже не решалась спорить, поняв, что и без того наговорила лишнего. Фатьма, убрав остатки еды и осколки тарелки, заторопилась на кухню.
– Я тоже слышал о разных тайниках, – неожиданно поддержал Хуршиду сидевший рядом с ней Зинур Марчиев. Без очков у него слезились глаза, которые почти всегда были красными.
– Какие тайники? – спросил его Борис.
– Они сделаны в доме, – пояснил Марчиев. – Я слышал о них, когда был молодым. Лет двадцать назад. О них говорил ваш дедушка и Зарбалиев. Два тайника были непосредственно в доме.
Борис взглянул на Дронго. Прикусил губу.
– Я впервые слышу о двух тайниках, – сказал он.
– Два тайника, – упрямо повторил Марчиев, – вы же знаете, что Зарбалиев был прекрасным механиком. И он все сделал своими руками. Вы должны были знать. Ваш дедушка о них точно знал.
– Мне никто об этом не говорил, – растерянно произнес Борис, – но Зарбалиев уже давно умер. И сейчас никто не сможет нам рассказать, где находятся эти тайники.
– В Красной Слободе живет его внук, – напомнил Марчиев, – если хотите, я его сейчас найду и приведу сюда. Может, он что-то знает.
– Обязательно, – сразу согласился Борис, – пусть прямо сейчас к нам придет.
– Вот так бывает, – вставила Хуршида, – всегда от меня польза этой семье. Сейчас они найдут тайники, и выяснится, что они стали богаче еще на миллион долларов. Или на два…
Марчиев поднялся из-за стола и достал телефон. Все зашумели, задвигались. Фатьма не успевала убирать грязную посуду. Борис посмотрел на Дронго.
– Второй тайник, – сказал он очень тихо, – я об этом даже не знал. Мне нужно позвонить Асифу, может, он что-то слышал. Вполне вероятно, что дядя успел перепрятать алмаз во второй тайник, и поэтому мы ничего об этом не знали. А нам он просто забыл об этом сообщить.
Борис тоже достал телефон и отошел в сторону. Некоторые из мужчин вышли покурить на улицу. Туфан остался один за столом. И напротив него сидел Дронго.
– А вы почему никуда не бежите? – криво усмехнулся Туфан. – Или не хотите найти сокровища семьи Измайловых?
– Это не мои сокровища, – возразил Дронго, – и поэтому я не собираюсь никуда бежать. Неужели вы думаете, что в этих тайниках могло что-то остаться? Если о них не знает даже Борис Измайлов?
– В этой семье полно всяких тайн, – опять усмехнулся Туфан, – они все время скрывают друг от друга разные сокровища. В Кубе говорят, что у нашего покойного родственника был даже бриллиант, который находился в короне какого-то иранского шаха. Можете себе представить? Я думаю, что из-за него вас сюда привез Борис. Чтобы вы помогли ему найти этот камень.
– Земля полнится слухами, – ответил Дронго.
– Это не только слухи. В Баку тоже об этом говорят. Был такой известный чиновник – Казым Арсенович Шекерджийский, с такой смешной фамилией, которая в переводе звучит как Сахарковский. Вот он и рассказал однажды своему другу, что такой алмаз существует. Но он его давно продал ювелирам Измайловым. А кто, кроме Семена Борисовича и его брата, мог купить этот камень? Никто. Асиф и Борис были тогда еще совсем детьми.
– И поэтому вы считали, что вас обделили при разделе наследства, – понял Дронго.
– Они вообще жмоты, – скривил губы Туфан, – у них снега зимой не выпросишь. Только для себя и своих людей. А для нас ничего не делали. Я однажды попросил у дяди Семена сто тысяч долларов. Вы знаете, что он мне сказал? «Дорогой Туфан, если бы я был уверен, что ты сможешь вернуть мне эти деньги, я бы отдал их тебе с символическим процентом как родственнику. А просто так, без залога, не могу». Можете себе представить? Он даже на мне хотел нажиться! Без процента не давал мне деньги. И еще залог требовал, вот такая сволочь была жадная. У меня, конечно, никакого залога не было, и он мне тогда ничего не дал.
– Между прочим, он брал проценты и со своих племянников, и со своего помощника, – напомнил Дронго, – и считал это в порядке вещей, чтобы заставить молодых людей работать еще лучше.
– Гнида он был, – убежденно сказал Туфан, – жадный и сволочной. Никому от него не было никакой пользы. Только все под себя подгребал, все под себя. И даже не чувствовал, как к нему люди на самом деле относились. Не любили они его.
– Судя по вашей семье, да. Очевидно, что он иногда слабо разбирался в людях.
– Мы как раз были всегда на его стороне, – возразил Туфан, – считали его близким родственником, гордились его успехами. А он нас даже не замечал. Ну, понятно почему. Я наполовину азербайджанец, а он был настоящим евреем, хотя и горским. Если бы я был чистокровным горским евреем, он бы мне обязательно помогал. И вообще, все евреи поддерживают друг друга.
– Как был прав бедный Лев Николаевич, – сказал с явным сожалением Дронго, – свое последнее убежище вы находите в национализме.
– При чем тут национализм? – встрепенулся Туфан. – Я правду говорю. Все евреи всегда помогают друг другу. А у нас не так. Мы, наоборот, пытаемся потопить друг друга. Как настоящие азиаты.
– Вы наполовину еврей, – напомнил Дронго, – вот и пользуйтесь этим, налаживайте связи, пытайтесь лучше работать, совершенствоваться. Но если вы будете сидеть и ждать, когда другие евреи вам помогут, у вас наверняка ничего не получится.
– Если они дадут мне свои деньги и связи, то я стану миллионером безо всякого совершенствования, – зло заметил Туфан, – или вы верите, что можно стать богатым человеком за счет своего трудолюбия и бережливости? Эту глупость придумали для наших местных дураков в начале девяностых. Для всех дураков бывшего Советского Союза. Нам сказали: будет капитализм, и мы сможем стать миллионерами. Трудолюбие и бережливость. Интересно, что если бы я откладывал тогда всю свою заработную плату, то, чтобы стать миллионером, мне пришлось бы ждать ровно три с половиной тысячи лет. Здорово, правда? А на самом деле миллионерами становились совсем другие люди. Кто был ближе, тот и ухватил, кто сумел вовремя подсуетиться, тот и стал миллионером, кто сумел забрать у других, тот и выиграл. Или наши миллионеры стали такими за счет своего трудолюбия и бережливости? Хотя у нас нет в стране официальных миллионеров. Есть только чиновники, которые имеют большие состояния. Вы же все знаете лучше меня. Пробиться можно только за счет своих связей или своих родственников. Других шансов просто нет. Ни единого. Поезжайте в Баку и посмотрите, сколько там стоит новых зданий. Сотни, нет, тысячи. А потом поищите среди их владельцев хотя бы одного, кто бы взял кредит, начал бы строить на свои, «кровные», привлекая других соинвесторов. В жизни не найдете. У каждого за спиной крупный чиновник или родственник. Тогда зачем вы советуете мне быть скромнее или трудолюбивее? Все это вранье. Никому не нужное вранье.
– Тогда вы превратитесь в мизантропа, – заметил Дронго, – разочаровавшегося в жизни и в людях. Не все так плохо, как вам кажется. Всегда можно найти свою нишу, устроить свое дело, начать зарабатывать если не с нуля, то и не с миллиона. Тот, кто ищет, тот всегда находит. А сидеть и ждать, озлобившись на все, – это верный путь в никуда.
– Я вас все равно не смогу переубедить, – Туфан поднялся из-за стола, – интересно, где Измайловы оборудовали свои тайники? Как вы думаете? Вы же должны разбираться в человеческой психологии! Где они могли оборудовать тайники? В туалетах? Или в подвале? Может, на крыше?
– У меня нет тайников, и я их никогда не оборудовал. Поэтому мне трудно что-либо сказать.
– Боитесь мне говорить. Ладно, сам подумаю. – Он махнул рукой и вышел из-за стола.
Дронго остался в большой комнате один. Когда снова появилась Фатьма, он так и сидел за столом, глядя перед собой. До очередного убийства оставалось совсем немного времени.
Глава 14
Было ощущение, что весь дом переполнен людьми. Кто-то с кем-то разговаривал, кто-то кому-то звонил, кто-то с кем-то сталкивался. Дронго подумал, что слухи об этих тайниках превратили обычных людей в алчущих монстров, каждый из которых был готов на все, чтобы найти спрятанные сокровища ювелиров Измайловых.
Даже Борис словно поддался общему увлечению. Он перезвонил своему старшему брату и с удовлетворением узнал, что тот тоже никогда не слышал о втором тайнике. Асиф предложил позвонить их
