пулеметной трассой показать, где конкретно в населенном пункте находятся душманы, чтобы при нанесении удара не пострадали мирные жители.
В результате Мирзахан опять ходил понурый. Оказалось, что ранена его тетя...
После этого Рохлин решил, что действовать по информации афганской разведки - себе дороже. Можно нажить неприятности от тех, кто лояльно относится к советским войскам. Ведь люди же не знали, почему войска действовали так, а не иначе, почему гибли те, кто не имел ничего против шурави.
Однако активные действия полка продолжались. Огромные физические и моральные нагрузки сильно сказывались на здоровье людей.
Солдаты подчас падали от изнеможения. Однажды Рохлин услышал, как двадцатидвухлетний командир взвода пенял бойцу на его слабость:
'Смотри, старый подполковник с нами идет и не падает, а ты нюни распустил...'
'Старому' подполковнику в 1984 году исполнилось 37 лет.
- В Афганистан я приехал здоровым, сытым командиром, - вспоминает он. - Весил 105 килограмм. Хоть я и был спортсменом, но нагрузки были очень высоки. И в итоге у меня осталось шестьдесят девять кило.
Кроме того, Рохлин заработал грыжу.
- В это же время у меня родился сын, - продолжает он. - И я прошу командующего армией, чтобы меня отпустили посмотреть сына. А чтобы был повод, я предложил, чтобы мне дали возможность лечь в госпиталь и сделать операцию в Ташкенте, а не в Кабуле. Командующий армией говорит: 'Тебя не отпускает командующий округом'. Но в конце концов вопрос решился. Мне дали двадцать дней на лечение. Велели только не задерживаться, потому что в провинции Вардак планировалась важная операция против душманов и мне надо было быть на месте.
Рохлин побыл несколько дней дома, а потом поехал в госпиталь.
После операции шов никак не заживал. Нитка осталась.
Стянув шов лейкопластырем, Рохлин улетел в Кабул и вскоре доложил командующему армией генералу Леониду Генералову о прибытии.
- Через семь часов начинается операция, - сказал командующий. И дал свою литерную пару, чтобы Рохлин по пути в полк облетел район предстоящих действий.
- У меня единственная просьба, - сказал Рохлин. - Я не могу сам десантироваться. Разрешите мне пойти на бронегруппе.
- Давай, - ответил командующий.
Вместе с 191-м полком в операции участвовала 103-я десантная дивизия.
Рохлин прибыл на командный пункт дивизии и попросил обеспечить проход его бронегруппы.
Командир дивизии ответил: 'Не могу'. Его десантники уже были в районе и вели бой, потеряв три человека.
Бронегруппа, состоявшая из танков и артиллерии, пошла одна, без пехоты.
Проскочили удачно.
Выйдя на рубеж, артиллерия привязалась к позициям.
- Необходимо было нанести удар реактивной артиллерией по району высадки десанта, - рассказывает Рохлин. - Я запрашиваю артиллеристов: 'Готовы?' - 'Не готовы', - отвечают. 'Сколько нужно времени?' - 'Пятнадцать минут'. Опять спрашиваю: 'Готовы?' - 'Нужно еще пять минут'. А тут подошло время, когда должна была появиться авиация. Я командую: 'Отбой'. Они кричат: 'Готовы!' Осматриваю небо. Авиации не видно. Командую: 'Огонь'. И только ракеты пошли вверх, появляется авиация. Вижу, штурмовики 'Су-25' прямо садятся на наши ракеты. Мне стало жутко. Сердце сжалось. Аж дышать невмоготу. Но тут комэск выходит на связь: 'Командир, вижу разрывы снарядов. Захожу на ту же цель'. Словно камень с сердца упал. Пронесло.
Задача была выполнена. Десант мой улетел.
А бронегруппа пошла назад. Возвращение было трудным. Душманы.успели установить фугасы на путях отхода. Организовали засады. Подорвался командир дивизиона Федоров. Ему оторвало ноги. Убили и еще одного офицера.
Двое суток Рохлин не спал. По возвращении в Газни доложил начальнику штаба армии и упал на кровать, не умываясь.
- Утром, - рассказывает он, - позвонил командующий. Ситуация со 103-й дивизией сложная. Надо вновь идти в район. 'Сколько тебе нужно времени?' - спрашивает он. Отвечаю: 'Шесть часов'. - 'А почему так много?' - 'Минные поля. Фугасы. Засады, - говорю. - Придется идти медленно'. - 'А если десантом?' - 'Это другое дело'.
Командующий разрешил сходить в баню и принять сто грамм... 'Поручи подготовку полка своим заместителям, - сказал он. - И можешь немного отдохнуть'.
А незадолго до этого у Рохлина состоялся такой разговор с командующим армией:
- Мне остался месяц до замены. Но я до сих пор не знаю, куда мне ехать?
- А куда ты хочешь?
- На Крайнем Севере я уже служил. На крайнем юге - тоже. Должна же у человека быть золотая середина...
- Проблема в том, что ты слишком популярен. Тебя тянет и Лобов (генерал Владимир Лобов, в то время командующий Среднеазиатским военным округом, позднее начальник Генерального штаба. - Авт.), и Максимов...
Наконец, Генералов сообщил Рохлину, что Максимов не отпускает его и предлагает должность заместителя командира дивизии в Туркестанском округе.
- Есть, - ответил Рохлин. Привычка подчиняться, несмотря на строптивый характер, взяла свое.
С десантом ничего не получилось. Была сбита 'вертушка'. И командование не решилось послать десант вертолетами. 103-я десантная дивизия завершила операцию самостоятельно...
... Последняя для Рохлина Ургунская операция должна была, по идее, пройти без его личного участия. Офицеры оперативного отдела армии доложили генерал-лейтенанту Виктору Дубынину4, только что назначенному заместителем командующего 40-й армией и разрабатывавшему план проведения этой операции, что по традиции командиры частей в Афганистане перед заменой освобождались от участия в боевых действиях и командовали их заместители. Было такое поверье, что последний бой заканчивается плохо. Офицеры предлагали освободить и Рохлина. Все его заместители на месте.
Но ситуация сложилась так, что в 345-й полк, который тоже должен был участвовать в операции, пришел новый командир полка, не имеющий опыта. В 56-й бригаде командир еще не завоевал доверия.
- Здесь сказывалась неправильная, на мой взгляд, система замены кадров, - говорит Рохлин. - Через два года я, например, уже все знал и умел. Мой полк практически не нес потерь, выполняя самые сложные задачи. Менять меня не было смысла. Надо было дать всем желающим возможность служить в Афганистане и дальше. Конечно, следовало ввести дополнительные льготы, заинтересовать возможностью служебного роста, присвоением досрочных званий, обеспечить семью жильем в выбранном ею месте жительства... Короче, сделать так, чтобы офицер мог без оглядки заниматься своей службой.
Но было как было. Даже заместитель командующего 40-й армией генерал Дубынин не имел опыта. Правда, он давал себе в этом отчет. Знал и обстановку в частях. Поэтому связался с командующим и доложил ситуацию.
- Командующий позвонил мне, - вспоминает Рохлин, - и говорит: 'Сам знаешь, как все складывается. Прошу тебя - иди. Так надо'. Я в свою очередь попросил ознакомить меня с планом операции и решением на ее проведение. Когда я увидел этот план, то понял, что он полностью срисован с последней нашей операции, со всеми ее просчетами и ошибками. Элемент внезапности отсутствовал. Силы разбивались на две части, что делало их слабыми. Я предложил дать мне возможность пойти вперед, создав мощный передовой отряд. Операцию предложил начать ночью. Пройти по дороге максимальное расстояние. А днем уйти на бездорожье. В воздухе предложил иметь два вертолета 'Ми-8', со сменой в воздухе, которые поведут колонну. А два 'Ми-24' направить на предполагаемый маршрут с задачей подавления всех точек сопротивления и препятствия подходу душманов к этому маршруту.
Командование согласилось с планом, предложенным Рохлиным. В результате войска вышли к
