Мелхиседек. Книга 2. Человек

победитель. Причем наша ирония в те времена была бы совершенно неуместна, потому что по всем понятиям всех подданных считалось, что настоящий царь именно своей жестокостью и безжалостностью являет собой высшую добродетель, доступную человеку.

После появления оружия, способного поражать войска не в тесном контакте, а на расстоянии, военнопленных стали использовать в качестве живого щита, или в качестве рабочей силы, устанавливающей под огнем (стрелами) противника осадные сооружения. При малейшей нехватке воды или пищи военнопленных просто убивали. В те же времена плененных стали использовать в качестве гладиаторов, гребцов на галерах, которые жили чуть дольше гладиаторов, и в качестве живых мишеней для тренировки меткости лучников. Но уже никто не рубал им руки, и никто не кидал их в жертвенный костер. Какая-то установка на уровень нравственности в мире изменилась. По крайней мере, их только использовали, как не имеющую ценности вещь, но не похвалялись зверствами над ними. Само зверство перестало быть притягательным для навешивания на его факты лавров добродетели.

После этого, правда, с военнопленными по-прежнему делали, что хотели, но это уже стало относиться к оттенкам войны, а не к прославляющим деяниям. Потихоньку, потихоньку, а появились лагеря, где пленных содержали, лечили, обменивали на своих и заставляли работать. В конце концов, даже появились всякие конвенции, обязывающие к гуманному обращению с плененными. Эти конвенции редко когда соблюдаются и редко когда кем вспоминаются, но теперь нечеловеческое обращение с военнопленными не демонстрируется в качестве достижений, а утаивается в качестве преступления. Войны есть войны, чем бы ни воевал в них человек, а пленник есть пленник, когда бы это не произошло во времени, но понятие нравственности для обращения с ним не всегда было одним и тем же. Произошла гуманизация понятия, то есть совершилось его явное движение к Добру.

Рабство когда-то было просто формой собственности, когда слуга или мастеровой приравнивались по правам к любой другой вещи, принадлежащей хозяину. Что такое могло измениться в человеке, чтобы подорвать изнутри этот удобный способ взаимоотношений? Но прошло какое-то время, и даже самые сильные мира сего, которым никто не указ, маскируют фактическое рабство своего окружения в некую форму отношений, которая не должна напрямую указывать на рабство, ибо это уже осуждаемо нравственно. Никаких экономических или других причин тому, чтобы рабство исчезло, не было. Рабы никогда не играли решающей роли ни в одном из рабовладельческих государств, потому что труд одного свободного крестьянина всегда был производительнее труда пятидесяти подневольных рабов. В основном рабы составляли собой домашнюю челядь, чернорабочих (ассенизаторы, мусорщики, гробокопатели и т.д.) и строителей общественных сооружений. Такое положение могло бы сохраняться до сегодняшнего дня и ничего в экономике не пострадало бы. Нет никаких экономических причин тому, чтобы рабство не нашло в нашем времени места, или не принесло бы даже какую-то социальную 'пользу' на грязных работах. Сохранись рабство, и многие вопросы тех же муниципальных хозяйств просто отпали бы. Но рабства нет! Почему? Кто-то ввел в мир знание о том, что это бесчеловечно, если человек становится просто средством для блага другого человека. Вспомним: когда в Америке отменили рабство? В середине 19 века! А теперь вспомним: какие экономические причины побудили это сделать южных плантаторов? Да никакие! Общественное мнение заставило. А его (это мнение) какие причины из экономики сформировали? Тоже никакие! Вдруг стало всем ясно, что дальше с этой мерзостью жить нельзя, хоть экономически и выгодно. Понятие равенства наполнилось откуда-то понятием равенства всех. Добро возросло.

Доисламские арабы закапывали новорожденных девочек живьем в песок, если их было уже более двух в семье. По каким-то их понятиям, очевидно, в этом была какая-то существенная польза (кстати, о пользе!). Какая, - не совсем ясно, если ставить ее рядом с жизнью ребенка. Но это сейчас мы готовы бросать на любые весы жизнь одного ребенка в уверенности, что она перевесит собою все, чтобы не было положено ей в противовес. А тогда такого понятия, как 'ценность человеческой жизни', даже и не было, и матери не бунтовали. Социальные предпосылки к тому, чтобы было больше сыновей и поменьше дочерей, на Востоке еще сохранились, и пока незыблемы. Но никому и в голову не придет сейчас решать эту проблему таким механическим образом отмены результата родов по половому признаку через обыденное убийство. Кто бы помешал этим бедуинам сохранить данную 'традицию' в нынешнее время в их недоступных никому кроме них пустынях? Никто! Что произошло? В их мозгу появилось понятие о том, что это недостойно человека, и они этим понятием руководствуются, несмотря на некоторые свои экономические неудобства, которые вызываются повышением требовательности Добра к их действиям.

Но не одни арабы убивали детей по соображениям быта. Например, удивительно похожие в этой отрасли изуверства обычаи были в географически отдаленных друг от друга Полинезии и в Восточной Африке: согласно этим 'традициям' две трети (почти 70%!) всех родившихся детей в этих племенах умерщвлялись. Понятно, - еды на всех не хватало, противозачаточных средств не было, но в тех же ситуациях находится и сейчас множество племен, где периодически разражается голод, и тогда гуманитарные организации ООН высылают туда врачей и продовольствие (вот еще один пример возросшего гуманизма мира - раньше никто не поделился бы ни с кем куском хлеба!). Любое из этих племен могло бы, зная, что голод возникает из-за того, что скудные урожаи не покрывают потребностей в пище растущего населения, придти к мысли, что надо убивать семерых из десяти детей. Но такая мысль теперь никого больше не посещает. Добро проникло и в эти дебри.

Народ мбайа (Южная Америка) вообще убивал всех детей, кроме последнего! Кто-то очень мудрый придумал такой метод регулирования плотности народонаселения! Вы можете себе представить этот идиотизм? Откуда мать и отец знают, что это ребенок последний? Они и не знают. Растят, выкармливают, играются, а тут тебе - бац! Еще один ребенок! Значит, нового оставляем, а старого убиваем, хоть уже и привыкли. Этакий аборт наоборот. Без шокирующей паузы после этой информации вообще жить нельзя. Насколько эти люди были 'люди'? Настолько же, насколько сейчас такое невозможно нигде ни в одном из самых диких племен. Человек стал более похож на человека именно через понятия Добра.

Йаги (Ангола) убивали полностью всех своих детей не только для того, чтобы не кормить их, но и для того, чтобы они не были обузой в походах, так как этот народ слыл народом-воином, самым свирепым и самым бесстрашным, где даже женщины не уступали в своей опасности мужчинам. Как этот народ пополнялся? Да что за вопрос для народа-воина! Убивали в чужих племенах родителей 12-13 летних детей, и сразу же их под ружье, а погибших родителей - на обед! Это не гротеск - все так и было!

Наверное, самыми цивилизованными детоубийцами были уветы (Западная Африка), те высчитывали, сколько детей не навредит уветскому столу, а лишних травили. Делалось это периодически. То есть дети уже бегали вокруг и резвились друг с другом, но тут какой-нибудь уветский Мальтус выходил с таблицами из шалаша и говорил: 'Тридцать шесть по подсчетам - лишние'. Тут же: отраву в котел, детей подмышки и на последнюю трапезу. Даже волки так не делают. Но волки и не усовершенствовались с древних времен. А человек стал добрее. У нас тошноту вызывает одно только упоминание об этих обычаях, а ведь когда-то, наверное, у этих 'математиков' был постоянно действующий комитет, который следил за равновесием между пищей и количеством ртов, и в нем, надо полагать, заседали не самые глупые люди племени. Детоубийство осталось в прошлом. Потому что Добро укрепилось в настоящем в той силе, в которой не было в прошлом. Впрочем, эту тяжелую тему детоубийства пора оставить.

Вот показательный пример - вопросы сепаратизма. Вспомним, как решались эти вопросы раньше? Не хочет кто-то жить в одном государстве с другими, бунтует, - вошли войска и всех вырезали. Кто спасся - тех ассимилировали. Кого не ассимилировали - выселили к черту на кулички, или запретили говорить на своем языке и носить родные фамилии. Вот и весь сепаратизм. Персидский царь Ксеркс, подавив восстание сепаратистов в Вавилоне, всех жителей города: а) забил кнутами до смерти, б) закопал живыми в землю, в) утопил в Евфрате. А жрецам бога Мардука разбил головы молотками, разрубил на куски и бросил шакалам. А теперь? Что стоило бы Канаде за три дня арестовать и расстрелять всех сепаратистов и навести порядок в Квебеке? Что стоило бы России за неделю стереть с лица земли всю Чечню? Что стоило бы туркам, иракцам и иранцам выжечь сообща Курдистан и, наконец-то, навсегда забыть про него? Что стоило бы сербам вырезать всех косоваров, пока тех еще было не так уж много? Что стоило бы англичанам убить всех ирландцев одной хорошей газовой атакой? Что стоило бы грузинам бомбить Южную Осетию три недели к ряду, а затем войти туда и убить оставшихся? Что стоило бы Израилю танками сравнять с землей всю