законы гражданско-политические (Чингисова яса), а не религиозно-церковные.
Мы привыкли ставить знак равенства между понятиями «татарин» и «мусульманин». Но первоначальная монгольская волна отнюдь не была мусульманскою. Лишь через сорок лет после битвы при Калке хан Золотой Орды Берке принял мусульманство (около 1260). Но сам Берке был лишь местною властью – областною, а не имперскою. Он подчинялся великим ханам монгольским (своим двоюродным братьям) – Менке, а после смерти этого последнего – знаменитому Хубилаю, мудрость и терпимость которого так прославляет Марко Поло.
Основным принципом Великой монгольской державы была именно широкая веротерпимость, или даже более – покровительство всем религиям. Первые монгольские армии, которые создали своими походами мировую Монгольскую империю, состояли преимущественно из буддистов и христиан (несториан). Как раз во времена князей Даниила и Александра монгольские армии нанесли страшный удар мусульманству (взятие Багдада, 1258).
Именно отсюда проистекало то принципиально сочувственное отношение ко всякой религиозно- церковной организации, которое составляет такую характерную черту монгольской политики и которое удержалось потом в значительной степени даже в мусульманской Золотой Орде.
В частности, и православная церковь в России сохранила полную свободу своей деятельности и получала полную поддержку от ханской власти, что и было утверждено особыми ярлыками (жалованными грамотами) ханов.
С этой стороны, таким образом, Александру Невскому не только не нужно было опасаться монголов, но он мог рассчитывать даже на их помощь. Поэтому и подчинение Александра монголам не было чисто механическим, а лишь вынужденным. А л е к с а н д р в ы д е л и л в м о н г о л а х д р у ж е с т в е н н у ю в к у л ь т у р н о м о т н о ш е н и и с и л у, к о т о р а я м о г л а п о м о ч ь е м у с о х р а н и т ь и у т в е р д и т ь р у с с к у ю к у л ь т у р н у ю с а м о б ы т н о с т ь о т л а т и н с к о г о З а п а д а.
Вся политика подчинения монгольскому Востоку была у Александра не случайным политическим ходом, как у Даниила, а осуществлением глубоко продуманной и прочувствованной политической системы.
Александр Ярославич, подобно Даниилу Романовичу, – богато одаренная личность в отношении и духовном, и физическом. Житие Александра[125] восхваляет качества его ума и сердца, красоту и храбрость.
«Мудрость же и остроумие дадеся ему от Бога, яко Соломону». С юных лет «вселился в сердце его страх Божий, еже соблюдати заповеди Господни и творити я во всем… Во все же время юности своея смиренномудрие вседушно держаще, воздержася и бдя, чистоту душевную и телесную соблюдете, кротость же стяжа и от тщеславия отвращашеся… Во устех же безпрестанно бяху божественные словеса, услаждающа его паче меда и сота». Эти словеса он читал «со усердием, и вниманием, и желаше сих речения и делом исполняяй».
Душевным качествам Александра соответствовали телесные. «Беже розрастом (ростом) велик зело, красота же лица его видети, яко прекраснаго Иосифа; сила же его бе, яко часть от силы Самсоновы; глась же его слышати, яко труба в народе; храбрость же его – яко римскаго царя Веспасиана».
Александр Ярославич сел на княжеский стол перед самым монгольским нашествием. В 1236 г. князь Ярослав, отправившись походом из Новгорода на Киев, посадил сына князем в Новгороде. В Новгороде сидел Александр, и во время первого монгольского нашествия на Русь зимою 1237/38 г., как известно, в это первое нашествие татары до Новгорода не дошли. «И тамо доити поганым возбрани некая сила божественная, – говорит Степенная книга, – и не попусти им ни мало приближитися не токмо ко пределам Великаго Новаграда, но идеже и инде прилучится им тогда пребывати и воиньствовати супротивных и враждующих Литву и Немец».
Тем не менее и Новгород с остальными русскими городами и землями вошел в подчинение татарской власти. В 1239 г. отец Александра – Ярослав сделался великим князем на место своего брата Юрия, погибшего в борьбе с татарами. Политическое первенство Ярослава достигнуто было ценою полного подчинения монгольской власти. В 1243 г. Ярослав должен был лично ехать в Орду для выражения покорности. Батый принял его с «великою честью» и сказал: «Ярославе! буди ты старей всем князем в русском языце (народе)». Сына Константина Ярослав отправил в Азию в ставку Великого хана[126].
Под прикрытием монгольского мира на Востоке другой сын Ярослава, Александр, в эти именно годы блистательно отбивал все нападения с Запада.
Как было сказано уже, в июле 1240 г. шведский ярл Биргер, побуждаемый папою на крестовый поход против неверных (то есть православных), высадился на берегах Невы. Услыхав об этом, Александр, по словам древнего жития[127], «разгореся сердцем, вниде в церковь святыя Софьи (в Новгороде), паде на колену перед олтарем, нача молиться со слезами… и восприим Псаломную песнь рече: суди, Господи, обидящим мя, возбрани борющимся со мною, приими оружие и щит, стань в помощь мне. Скончав молитву, вставь, поклонися архиепископу, архиепископ же Спиридон благослови его и отпусти».
Александр двинулся в поход «в мале дружине, не сождався со многою силою своею, но уповая на святую Троицу».
15 июля в 6 часов утра началось сражение («сеча велика над римляны»). Победа Александра была полная и решительная: «изби множество безчисленно их» («римлян», т.е. шведов, – латинян). Самому Биргеру Александр «взложи печать на лице острым своим мечем».
Невская победа произошла в обстановке величайшего религиозного напряжения. Она сопровождалась чудом: перед боем морской побережный стражник Пелгусий, бывший язычник, крещенный в православие и нареченный Филиппом, имел видение. Пелгусий стоял «при крае моря, стрежашеть обою пути, и пребысть всю нощь во бденьи; яко же нача всходити солнце, и слыша шумъ страшенъ по морю, и виде насадъ (судно) единъ гребущъ, посреде насада стояща мученику Бориса и Глеба в одеждах червленыхъ… и рече Борис: брате Глебе! повели грести, да поможем сроднику своему Александру».
В то время как Новгород подвергся нападению шведов, на Псков напали немцы (ливонские рыцари) и взяли его; немцы вошли вслед за тем в Новгородскую землю и попытались там закрепиться, построили крепость в Копорье.
В 1241 г. Александр взял Копорье со всем немецким гарнизоном. В начале 1242 г. Александр занял Псков и тотчас пошел на Чудскую землю, во владения Ливонского ордена. 5 апреля на льду Чудского озера произошла знаменитая битва, известная под именем Ледового побоища. Немцы и чудь построились с в и н ь е ю (клином); им удалось было прорвать линию русской рати, но в это время Александр с отборным отрядом зашел немцам в тыл и этим решил дело. Разгром неприятеля был полный. «И бысть сеча зельна на немцы и на чудь, – говорит житие Александра, – и трескъ великъ отъ копей ломания и звукъ страшенъ отъ мечнаго сечения… и не бъ видети леду: покрыло бо ся кровию». Один очевидец свидетельствовал, что видел «полки Божий на воздусе пришедшима на помощь ему (Александру)».
Торжественно было возвращение Александра во Псков: «изыдоша во сретение ему весь освященный соборъ съ честными кресты и со святыми иконами и всенародное множество, хвалу Богови возсылающе и благодарные песни воспевающе: Пособивый Господи кроткому Давиду победита иноплеменники и благоверному великому князю нашему Александру оружиемъ крестный градъ Псковъ свободити отъ поганыхъ иноплеменникъ».
После ряда блестящих и славных побед над Западом Александру пришлось воочию ощутить силу Востока: он должен был ехать во Владимир – прощаться с отцом своим Ярославом, который отправлялся в Орду к Батыю.
За смирением на Востоке опять следовали победы на Западе (несколько побед над Литвою в 1245 г. в районе Торопца и Витебска). В том же 1245 г. из Азии, из ставки великого хана, вернулся Константин Ярославич. Взамен его в глубь Азии поехал сам Ярослав. В августе 1246 г. Ярослав принял участие в курултае, на котором великим ханом провозглашен был Гуюк, сын Угэдэя и Туракины. Вскоре после этого Ярослав заболел и умер (там же, в ханской ставке).
После смерти отца Александр оказался в непосредственной близости к Востоку; ему пришлось уже самостоятельно решать между Востоком и Западом.
