свободной руки перетирает веревку, удерживающую его на месте. К тому времени, когда ночной ветер стих и над восточными отрогами разлился утренний свет, темница Баала удерживалась лишь одной прядью веревки.
Пел стоял на западной стене, наслаждаясь своим любимым временем для наблюдения. Ночной воздух был уже не столь колюч, и замок был спокоен и тих, словно заснеженный муравейник. Тишину нарушали лишь еле различимые переговоры да редкие покашливания стражников, отдававшиеся эхом от холодных камней. Это было спокойное время, когда люди могли подумать о завтраке и теплой кровати.
Однако, капитану было не суждено насладиться столь прекрасным утром, так как воздух разрезал оглушительный грохот. Бересфорд повернулся к мальчишке-слуге и произнес, — «Подними Лорда Деверелла и скажи, что его трофей упал». Не медля ни мгновения, Пел бросился к темнице Баала. Ему не нужно было находиться там, чтобы понять что произошло.
То, что предстало взгляду капитана было гораздо хуже, его самых мрачных предположений. Посередине ворот лежал янтарный камень, разбитый и опустевший. Двое стражников, приставленных к нему, были мертвы, а мостовая под ними была покрыта еще теплой кровью. Еще двое людей ползали на коленях, собирая осколки янтаря, словно дети разбившие любимую вазу мамы.
«Где Баал?» — потребовал Пел, пнув один из янтарных осколков. Стражники встали. «Здесь его нет, сэр», — произнес один.
«Я это вижу», — ответил капитан, махнув рукой на разбитую темницу Баала.
«Когда мы прибежали, его здесь уже не было», — объяснил второй стражник, все еще держа в руках несколько осколков.
У Пела сжалось сердце. Он не знал как аватар сумел пережить свое заключение, но сейчас было не время думать над этим вопросом. «Трубите тревогу. Разбудите и вооружите каждого человека…»
Из ворот выбежал слуга Бересфорда. «Сэр, Баал! Он в покоях Лорда Деверелла!»
Без единого слова Пел и стражники бросились к башне, взлетев по лестнице меньше чем за минуту. Добравшись до верхнего этажа, капитан распахнул дверь в комнату главнокомандующего и ворвался в нее с мечом наперевес.
Там, вокруг неподвижного тела стояло с дюжину стражников с опущенными алебардами. Татуировки на голове трупа не оставляли сомнений, что это был человек, заточенный в янтарь. Но огонь в его глазах потух и сейчас они даже отдаленно не казались столь грозными. Пел понимал, что душа уже давно покинула это бренное тело.
«Кто убил его?» — спросил капитан.
«Никто», — ответил мальчик-слуга. «Так я его и нашел».
Пел поднял глаза. «Где Лорд Деверелл?»
Взгляд мальчишки скользнул по комнате, словно обыскивая ее. Наконец, он ответил. «Пропал, милорд».
Келемвор сделал еще один шаг, споткнулся и с досады пнул камень так, что тот слетел вниз по склону горы. Воин вздохнул, дернул пони за поводья и сделал еще один шаг. Его череп буквально раскалывался от немыслимой головной боли.
Пытаясь отвлечься от боли, Келемвор мысленно вернулся на несколько дней назад. После смерти Проныры, он, Миднайт и Адон продолжили свой подъем на Перевал Желтого Змея. Двумя днями позже они наткнулись на огромную пелену черного небытия. Завеса была не материальной. Скорее это была просто граница, дальше которой они ничего не могли видеть.
К несчастью, преграда протянулась на все ущелье, лишая всякой надежды обогнуть ее. Троица в течении нескольких минут спорила о природе завесы, наконец придя к общему мнению, что это либо последствие от исказившегося заклинания, либо очередное проявления хаоса поглотившего Королевства. Однако, какова бы ни была природа завесы, войти в нее никто не торопился. Адон поднял палочку и засунул ее во тьму. Когда он вытащил ее обратно, та часть, которая оказалась внутри завесы попросту исчезла.
Отряд решил не рисковать. Вместо этого, Келемвор указал на узкую, недавно проложенную тропку, взбирающуюся по южной стене ущелья. Друзья проследовали по тропе, надеясь, что кто бы ее ни проложил здесь, он знал путь через Закатные Горы. Это было полтора дня назад и три с половиной дня с момента гибели Проныры.
Тропа вела вверх, петляя среди крутых откосов и клочков земли, превратившись в цепь зигзагов, которые давались Келемвору с большим трудом. Каждый раз опуская ногу, он рисковал провалиться в нетвердую почву, либо поскользнуться на неустойчивом камне. Косогор заканчивался дюжиной футов выше, в седловине раскинувшейся между двумя зазубренными вершинами. Выше маячило лишь голубое небо, но от этого Келемвору не становилось легче. Уже не один раз он взбирался на похожую седловину лишь для того, чтобы выяснить, что впереди его ждет еще одна.
Над грядой гулял ледяной ветер, безжалостно кусая лицо. Воин остановился на отдых. Каждый вдох давался с трудом, и от каждой попытки голова раскалывалась еще сильнее. В двух сотнях шагах позади Келемвора едва тащился Адон. Еще дальше, у поворота, Миднайт остановилась на отдых. Чтобы не попасть под нечаянно обвалившийся камень, Келемвор настоял, чтобы они держались друг от друга на некотором расстоянии. Миднайт, конечно же, истолковала его слова совсем в ином ключе.
Чуть левее, внизу, Келемвор еще мог различить черную завесу, которая вынудила их идти по обходной дороге. Справа, главное ущелье выходило на Равнину Тан. Расстояние по прямой едва достигало тридцати миль, но если следовать по тропам, то оно увеличивалось более чем в два раза. С равнины к откосу подступал живой ковер из сосен, но у самого основания подъема он резко обрывался.
Келемвор не сомневался, что где-то там внизу находился Сайрик и его Зентилары и сейчас они шли по их следам. Но что удивило воина, так это четыре десятка халфлингов, появившихся у входа в ущелье. В шестидесяти милях от Даркхолда один из их следопытов наткнулся на следы Сайрика и жители Черных Дубов повернули на север. Они только что наткнулись на тело Проныры и поняли, что идут по верному следу.
Потеряв к халфлингам интерес, Келемвор обратил свой взор на местность, где он сейчас находился. Неподалеку, среди островков сочной травы, напоминавшей по цвету хлебную плесень, росли крошечные белые цветы. То тут, то там красовались бледно-зеленые лишайники, словно приклеившиеся к рыжеватым камням. Больше ни одно растение не могло вынести столь суровый климат, и столь унылая окружающая среда приводила воина в еще большее уныние.
«Давай, Адон», — крикнул Келемвор, надеясь, что подбодрив своего друга, он и сам почувствует себя лучше. «Рано или поздно, но мы доберемся до вершины».
«Поздно», — процедил Адон.
Келемвор вздрогнул и продолжил подъем. Пока он поднимался, то весь покрылся потом, а ледяной ветер был безжалостен. Воин подумал о том, чтобы накинуть зимнюю одежду, которой их снабдил управляющий Деверелла, но отказался от этой мысли. От дополнительной одежды он пропотеет лишь еще больше.
Горный склон был холодным и неприветливым местом и воин невольно пришел к мысли, что сожалеет о том, что приходится рисковать своей жизнью именно здесь. Когда троица только начинала свое путешествие в Уотердип, дело выглядело довольно простым. Сейчас, когда погиб Проныра и между ним и Миднайт усилились разногласия, Келемвор вновь ощутил себя наемником.
Он понимал, что на его настроение влияют его распри с Миднайт. Дважды Сайрик был у него в руках и дважды чародейка давала вору улизнуть. Воин никак не мог понять, почему она никак не хотела разглядеть предательство Сайрика.
Любовь Келемвора к Миднайт лишь усугубляла положение. Когда она спасла вора, воин почувствовал себя так словно его предали. Он знал, что между Сайриком и Миднайт ничего не было и у него не было повода ревновать, но от этого ему было не легче.
Воин уже сотни раз пытался объяснить причину пылавшей в нем злобе. Миднайт не видела, как Сайрик, будучи шпионом в арабельском Деле Кнайтбриджа переходил из одного лагеря в другой, и не знала насколько коварен он мог быть. Наивная чародейка искренне верила, что у вора был благородный характер и он станет им помогать.
