разглядел, застонал от ужаса и отвращения и рванул бластер из кармана дубленки: у подножья заброшенного рабата нукеры добивали саблями раненых повстанцев.
Неимоверным усилием воли он заставил себя сдержаться, не полоснуть бластером по кровавой копошащейся мешанине живых, раненых и убитых. Дрожащими пальцами запихнул бластер в карман, включил времятрон и уже у себя в комнате долго не мог согреться, трясся, как в лихорадке, и стакан за стаканом глушил неразведенный виски.
Несколько следующих дней он провел в Ново-Ургенче, вконец загонял Зигфрида Дюммеля и вдруг с ужасом обнаружил, что ему доставляет чуть ли не наслаждение терзать немца, то и дело ставить в дурацкое положение, наблюдать его страх и замешательство. Проклятое сафари по столетиям явно влияло на психику.
Искоса поглядывая на Дюммеля, который сидел рядом с ним в фаэтоне, испуганно сложив на коленях огромные красные ручищи, Симмонс попытался представить, что думает о нем этот недалекий, неудачливый, но где-то по-своему неплохой человек, и ему стало не по себе. Закончив осмотр строящегося полотна узкоколейки, они на обратном пути заглянули к адвокату, узнать, что нового затевают против общества 'Дюммель и Компания' транспортные конторы 'Кавказ и Меркурий', 'Компания Надежда', 'Восточное общество' и другие. Адвокат - лысый еврей в золотых очках на пористом носу - почтительно засвидетельствовал, что ничего существенного конкурирующие фирмы не предпринимают.
- Дайте им понять, что в их же интересах не лезть в драку. Пусть имеют в виду: 'Большая Ярославская', 'Братья Мануйловы', 'Братья Крафт', 'Кнопп' - наши акционеры.
Симмонс небрежно обмахнул шляпой разгоряченное лицо, отпил воды из стакана, поморщился:
- Мигом всех клиентов растеряют, канальи.
- Зо, - кивнул Дюммель. - Именно так.
- Не извольте беспокоиться, господа! - заверил адвокат. Все будет в полном ажуре.
На улице Симмонс отпустил фаэтон и панибратски хлопнул Дюммеля по плечу. Тот шарахнулся в сторону.
- Да что с вами, Зигфрид? - изумился Симмонс. - Пугаетесь, как старая дева! Уж и по плечу вас нельзя похлопать.
Немец продолжал опасливо таращить глаза.
- Право же, я вас не узнаю, старина. Знаете что? Давайте-ка мы с вами в ресторан закатимся, а? Посидим в отдельном кабинете, раздавим бутылочку. А там видно будет. Как вы по женской части?
Дюммель густо побагровел.
- Ну полно, я пошутил. А в ресторан пойдем непременно.
Хотелось отдохнуть, расслабиться. Поговорить с кем-нибудь просто так, по душам, ловя краем уха негромкую хорошую музыку.
Не получилось. В душном ресторане по крахмальным скатертям ползали жирные мухи, и официант с мышиными усиками подозрительно смахивал на соглядатая. Немец угрюмо пыхтел в рюмку, медленно наливался сизой венозной кровью. Скрипач на задрапированной бархатом эстраде уныло терзал скрипку, словно душу на смычок наматывал.
Потом ввалились какие-то иностранцы в сандалиях на босу ногу, одинаково белых шортах, распашонках и пробковых тропических шлемах, загоготали, затопали, устраиваясь в дальнем углу зала.
- Это еще кто такие?
- Бельгийцы, - хмуро сообщил Дюммель. - Инженеры. Железную дорогу через Устюрт проектируют.
- Ну-ну, - ухмыльнулся Симмонс. Чем суждено было закончиться этой затее, он знал доподлинно.
Официант подал десерт и откупорил бутылку шампанского.
- Зигфрид, - Симмонс предпринял еще одну попытку расшевелить немца. - Что вас тут держит? По совести?
Дюммель поперхнулся, но допил шампанское до конца. Поставил фужер на стол, аккуратно промокнул губы салфеткой.
- Честно говоря, не знаю. Сначала я не имел другого выхода. Потом появились вы. Дали работу...
Он умолк, разглядывая что-то на скатерти.
- Два года мы работаем вместе, Зигфрид. Теперь вы вполне состоятельный человек. Могли бы уехать в свою распрекрасную Прибалтику. И не уезжаете. Почему? Жадность? Непохоже. Нет ведь?
- Нет, - покачал головой остзеец.
- Тогда что? Воспылали любовью к шефу, ко мне то бишь?
- Нет. Не к вам.
Дюммель достал трубку, набил табаком, прикурил, разгоняя дым взмахами мясистой ладони. Симмонс молча ждал.
- Не к вам, - задумчиво повторил немец и посмотрел куда-то поверх Симмонса затуманившимися глазами.
- К кому же?
- К вашей супруге!
Это было так неожиданно, что Симмонс чуть не свалился со стула.
- Вот как?
Он рассмеялся коротким нервным смешком.
- Можете смеяться сколько угодно. Можете унижать меня, оскорблять, смешивать с грязью. Вы это умеете. Об одном попрошу: не делайте этого в присутствии фрау Симмонс. Пожалуйста.
'То-то он зарделся, когда я спросил насчет женского пола! - сообразил Симмонс. - Ишь, дон Кихот, да - какое там - Санчо Панса! Дюммель и Эльсинора! Невероятно! Хотя, как это: 'Любовь зла, полюбишь и козла'. Что он, Симмонс, сделал, чтобы скрасить ее существование? Квартира, комфорт? Чепуха! Ей нужен муж, любящий, нежный, внимательный. А до того, что он мечется, как угорелый, скитается по градам и весям, какое ей дело! Так что вполне может быть...'
Он по-новому взглянул на компаньона. 'А что? Скинуть ему эдак килограммов тридцать - мужчина хоть куда. Лыс, правда, как арбуз, да еще, кажется, алкоголик, но это уже детали. Любовь зла...'
- Она-то хоть догадывается?
- Вряд ли. Не объясняться же мне в вашем присутствии! А когда вас нет, дверь замурована металлической стеной.
'И о силовом поле пронюхал, стервец, - с досадой подумал Симмонс. - Явно пытался заглянуть в мое отсутствие'.
- А как насчет суверенитета, Зигфрид?
На мгновенье немец смешался.
- Но вы сами поручали мне опекать фрау Симмонс.
- Никто вам не поручал в нее влюбляться! - Симмонс чувствовал, что несет вздор, но уже не мог остановиться. - И нечего совать нос в чужие двери. Замечу еще раз - на себя пеняйте!
- Что будет?- бесстрашно поинтересовался немец.
- Что будет? Вернетесь к разбитому корыту. К тому, с чего начинали. Помните, небось?
- Шутить изволите! - ухмыльнулся Дюммель. - Прошлое не возвращается.
- Вы так думаете, барон?
Что-то в голосе шефа заставило немца насторожиться.
- Д-да...
- Ну что ж. - Симмонса душила ярость, но он старался казаться спокойным. - Милейший!
- Чего изволите-с? - подбежал официант.
- Счет.
- Сию минуту-с.
То и дело мусоля кончик карандаша, официант набросал на бумажке несколько цифр, подбил итог и положил счет перед Симмонсом. Тот, не глядя, кинул на скатерть ассигнацию.
- Благодарю покорно-с.
- Идемте, барон.
Они вышли на душную, словно парная баня, улицу.
