Старик вздрогнул и попятился.
- Значит, правда?
- Что правда?
- Люди болтают, будто ты с нечистой силой путаешься. На пэри женился.
- Люди всегда болтают, ата. Не надо их слушать. Ни на ком я не женился. А пэри... Пэри действительно встретил. Только у нее есть муж.
- Дэв? - в глазах старика метнулся страх.
- Нет. - Джума вздохнул. - Он человек. Очень богатый человек. И очень умный.
- Он мусульманин?
Джума усмехнулся.
- Наверное, нет. Он приезжий. Откуда-то издалека.
- Значит, кяфир. И ты у него работаешь?
- Да, ата. Только не у него, а у его жены.
- Так не бывает!
- У кяфиров бывает, - улыбнулся сын. - Не смотри на меня так, ата. Многие мусульмане работают с русскими. А русские ведь тоже кяфиры. Даже Мадримхан * принимает у себя русских...
- Замолчи! - не на шутку испугался Худакь-буа. - В зиндан захотел?
- Молчу, - усмехнулся Джума. - Успокойся, ата.
- 'Успокойся!' - передразнил Худакь-буа. - Думаешь, я что-нибудь понял?
- Когда-нибудь поймешь, - заверил сын. - Я и сам еще многого не понимаю. Когда дом строить начнем?
- 'Когда, когда', - Худакь-буа высморкался d вытер пальцы о подол рубахи. - В кишлаке только и разговоров, что об этом проклятом доме. Голова кругом идет. Может, не надо, а, балам? **
- Надо, ата.
- Ну, тогда сам решай. Как скажешь, так и будет.
- На следующей неделе. Согласен?
- Если так, то на субботу дыннак-той *** назначим.
- Можно и на субботу. Скажешь, что надо, я привезу.
Джума склонился над сундуком, достал парчовое платье. Расправил, держа на вытянутых руках.
- Нравится?
- Для Гюль небось? - осведомился отец.
- Для Гюль. Как она тут?
- Живет. - Старик недовольно дернул плечом. - Чего ей сделается? Прислуживает у бека Нураддина.
- Недолго ей осталось прислуживать. Построим дом, свадьбу сыграем.
- Ну-ну, - буркнул Худакь-буа. Сын вскинул на него смеющиеся глаза, улыбнулся.
- Не угодишь тебе, ата. Сами же помолвку устроили.. Заставили нас за ухо друг друга куснуть. Лепешку поломали...
- Э-э, балам!.. Когда это было! По твоему нынешнему положению другую невесту надо искать.
- Ну, это ты зря. Гюль хорошая девушка.
- Я разве что говорю? - смутился старик. - Конечно, хорошая.
* Сокращенное от Мухаммадрахим.
** Обращение родителя к ребенку.
*** Торжество по случаю строительства.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
У каждого свой оазис
Симмонс пропадал где-то почти всю неделю и объявился только в воскресенье. Эльсинора сидела перед зеркалом в спальне, когда он внезапно возник посреди комнаты - усталый, осунувшийся, небритый, с горячечно блестящими глазами. Костюм был измят и перепачкан в пыли. Черные штиблеты казались серыми.
- Ты?! - Эльсинора вздрогнула и обернулась. - Где ты был?
- Не спрашивай. - Он шумно выдохнул и направился к двери в ванную.
- А бал?
- Бал, - машинально повторил он. - Бал? Когда?
- Как 'когда'? Сегодня, здесь у нас, вечером.
- А, ч-черт! - Симмонс болезненно поморщился и взглянул на часы. - Совсем вылетело из головы. Ладно, до вечера отосплюсь.
И он вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
Симмонс разделся, побросал одежду в стерилизатор и пустил воду в ванну. Вода была мутноватая: то ли барахлил отстойник, то ли фильтры засорились. Симмонс махнул рукой, забрался в ванну, расслабился и закрыл глаза.
'Эльсинора права, - устало подумал он. - Все это ни к чему...'
Вероятно, он задремал и поэтому не удивился когда сразу, без перехода вдруг увидел себя среди низкорослых колючих зарослей джигильдака, ощутил опаляющее сквозь одежду огнистое дыхание близкой пустыни услышал визгливое 'чил-л-л-л-лили' парящих в раскаленном небе коршунов, сливающееся со звоном тишины в ушах. Потом где-то неподалеку фыркнула лошадь, другая ответила ей коротким утробным ржанием, звякнула уздечка, и он понял, что успел вовремя и отряд еще не снялся с привала.
Теперь предстояло, пожалуй, самое трудное: увидеться с командиром отряда и отговорить его от встречи с Джунаидханом. Прикинув в уме несколько вариантов, Симмонс остановился на самом простом: не таясь, пошел по взрыхленной копытами песчаной дороге туда, где расположились на отдых красноармейцы.
- Стой, кто идет? - прозвучал из придорожных кустов повелительный окрик. Симмонс остановился и, достав из кармана клетчатый носовой платок, помахал им над головой.
- Кто такой?
- Друг, - как можно спокойнее ответил Симмонс.
- 'Друг!' - фыркнули в кустах. - Оружие есть?
- Нет оружия.
- Покажь.
- Что 'покажь?' - оторопел Симмонс. - Я же сказал: нет оружия.
- Мало что сказал, - невидимый в кустах дозорный кашлянул. - Сказать чево хошь можно. А ты докажь.
- Разговорчики в дозоре, - вмешался чей-то властный голос, и на дорогу вышел человек лет двадцати с небольшим в галифе, гимнастерке, перечеркнутой портупеей, и фуражке. Матово блеснули голенища мягких кавалерийских сапог. Взгляд серых глаз из-под козырька фуражки был строг и недружелюбен.
- Кто вы такой?
- Друг, я уже говорил.
- Фамилия?
- Это имеет какое-то значение?
- Зубы заговаривает, гад. Дозвольте, я его шлепну товарищ командир. Как шпиена и контру!
- Отставить разговоры! Фамилия?
- Симмонс.
- Говорю же, шпиен! - возликовал дозорный.
- Да замолчишь ты наконец или нет?! - рявкнул командир. Англичанин?
Симмонс пожал плечами.
- Что вам нужно?
- Мне нужны вы.
- Я? - Командир сдвинул фуражку на затылок. - Ну-ну. И зачем?
- Нам необходимо поговорить. - Симмонс вытер лицо платком, скомкал и сунул в карман. - Это в ваших интересах, поверьте. Можете обыскать. Оружия у меня нет.
