– Именно вашим мнением я и интересуюсь.
– Если бы зазвонил телефон, Фолкнер наверняка дописал бы фамилию до конца. Не бросил бы он на пол и чековую книжку вместе с ручкой.
– Следовательно, – подытожил Мейсон, – вы уверены, что Фолкнеру помешал фатальный выстрел?
– Я считаю, что другого объяснения найти нельзя.
– Вы разговаривали с джентльменом по имени Чарльз Менлоу?
– Да.
– Безотносительно к его показаниям вы, вероятно, знаете, что мистер Менлоу разговаривал с Фолкнером по телефону в то время, когда кто-то, может быть, подследственная, вошел в дом и был выгнан Фолкнером?
– Это не относится к делу, – вмешался Мэдфорд.
– Мне кажется, что обвинение просто тянет время, – заявил судья Саммервилл. – Значит, вы возражаете против этого вопроса?
– Нет. Но ведь все это есть в показаниях мистера Менлоу?
– Совершенно верно, – подтвердил лейтенант Трэгг.
– Значит, если в тот момент в дом к Фолкнеру действительно вошла Салли Медисон…
– Она сама призналась в этом, – перебил Трэгг. – Это явствует из ее письменных показаний.
– Вот именно, – продолжал Мейсон. – Если она вошла в незапертую дверь и увидела, что Фолкнер в спальне разговаривает по телефону, и если Фолкнер попытался выгнать ее, а она схватила револьвер и выстрелила в него, то она вряд ли могла стрелять в него еще раз, когда он подписывал корешок чека в ванной, не так ли?
– Минутку, минутку, поясните вашу мысль, – попросил Трэгг.
– Ведь совершенно очевидно, что, согласно версии полиции, когда Салли Медисон вошла в спальню, Фолкнер разговаривал по телефону. На его лице еще были следы мыльной пены, оставшиеся после бритья, а ванна наполнялась водой. Он попросил мисс Медисон покинуть его дом. Завязалась ссора. Она увидела револьвер, лежащий на постели, схватила его и выстрелила в Фолкнера. Ну а теперь спрашивается: могла ли она стрелять в него, когда он был в ванной?
– Понятно, – ответил Трэгг. И добавил: – Я рад, что вы затронули эту тему, мистер Мейсон, потому что это наводит на мысль о хладнокровном убийстве с заранее обдуманными намерениями, а не об убийстве в состоянии аффекта.
– Из чего вы это заключили? – поинтересовался Мейсон.
– Фолкнер успел вернуться в ванную и начал заполнять чек. Вот тогда она его и пристрелила.
– Это ваша новая версия? – спросил Мейсон.
– Нет, это ваша версия, мистер Мейсон, – ответил Трэгг с улыбкой. – И мне кажется, версия неплохая.
– И когда Фолкнер падал, он опрокинул столик, на котором стоял сосуд с золотыми рыбками?
– Да.
– Но в самой ванне оказался еще один сосуд, гранитный, а в ванне плавала одна рыбка. Как вы объясните это?
– Рыбка попала туда случайно.
Мейсон улыбнулся:
– Не забывайте, лейтенант, что Фолкнер в это время наполнял ванну горячей водой. Он собирался мыться. Так сколько, по вашему мнению, времени может прожить рыбка в горячей воде и как попал в ванну этот каменный сосуд?
Трэгг нахмурился, подумал несколько секунд, а потом сказал:
– Я не главное лицо в этом деле.
– Благодарю, лейтенант, за эти слова. Я боялся, что вас будут квалифицировать как главного свидетеля обвинения. Это касается ваших показаний и отпечатков пальцев Деллы Стрит. Самое главное, что вы знаете: эти отпечатки могли быть оставлены и до убийства.
– Но не таким путем, как вы это объясняете, – ответил лейтенант Трэгг. – Убийца, судя по всему, стер все отпечатки с револьвера.
– Значит, Салли Медисон вряд ли можно считать убийцей?
Трэгг нахмурился.
– Мне нужно еще подумать над этим вопросом, – сказал он. – Хотя бы немного.
Мейсон поклонился судье Саммервиллу.
– На этом я пока остановлюсь, ваша честь. Хочу, чтобы лейтенант Трэгг подумал над этим вопросом. Может быть, немного, а может, и дольше.
Судья Саммервилл обратился к Мэдфорду:
– Вызывайте вашего следующего свидетеля.
– Луис К. Корнинг! – провозгласил тот. – Пожалуйста, пройдите сюда, мистер Корнинг.
Корнинг – эксперт-дактилоскопист, снимавший отпечатки пальцев в доме Фолкнера, – рассказал во всех деталях о тех отпечатках пальцев, которые он нашел, и обратил особое внимание суда на следы пальцев Салли Медисон, найденные им на ручке портфеля, лежавшего под кроватью. Этот отпечаток фигурировал в деле как вещественное доказательство О.П. № 10.
– Прошу вас, коллега, – обратился Мэдфорд к Мейсону, когда свидетель закончил показания.
– Почему вы использовали при снятии отпечатков пальцев именно этот метод? – спросил тот.
– Потому что, – недовольно ответил свидетель, – это был единственный возможный метод.
– Вы хотите сказать, что другого метода использовать было нельзя?
– Я хочу сказать, что в подобных ситуациях применяется именно этот метод.
– Что вы имеете в виду?
– Хочу сказать, что защита всегда пытается запутать эксперта-дактилоскописта. Но когда имеешь дело с подобным преступлением, остается только такой метод фиксирования отпечатков. Времени мало, а нужно найти множество отпечатков и все их зафиксировать и обработать.
– Вам понадобилось много времени, чтобы провести эту работу?
– Во всяком случае, не час и не два.
– Вы нашли оттиск пальцев моей подзащитной, который фигурирует в деле как вещественное доказательство О.П. № 10? Его нашли на ручке портфеля?
– Да.
– Почему вы решили, что этот отпечаток был найден именно на ручке?
– А почему я вообще знаю что-нибудь?
Мейсон улыбнулся.
Судья Саммервилл потребовал:
– Отвечайте на вопрос, свидетель!
– Хорошо. Потому что я кладу все отпечатки пальцев в пакетики и надписываю с наружной стороны, откуда они взяты.
– И что вы сделали потом с этими пакетиками?
– Положил в свой бумажник.
– А что вы сделали с бумажником?
– Взял его с собой домой.
– Что вы делали дома?
– Той ночью я обрабатывал некоторые отпечатки.
– В том числе и О.П. № 10?
– Нет, его я обрабатывал много позже, уже днем.
– Где вы его обрабатывали?
– У себя на службе.
– Вы из дома отправились сразу на службу?
– Нет.
– Где вы были до службы?
– По указанию лейтенанта Трэгга я побывал у Джеймса Л. Стаунтона.
