уничтожают, тем активнее они стремятся выжить. Волк с собакой — извечные враги. А тут — инстинкт по боку, и выходят на жизненную арену поколения волкопсов. А это хищники куда опаснее. От волков — ненависть к человеку унаследовали, от собак — бесстрашие. Волки подальше от жилья старались держаться, а эти — наоборот: прямо в поселках свирепствуют, во дворах. На людей нападают.
— К чему вы это говорите, Генри? — хрипло спросил Плэйтон и прокашлялся, прочищая горло.
— К тому, чтобы вы не строили иллюзий. Аналогии с вашими земными делами, понятно, условные. На самом деле все гораздо сложнее. Вселенная — гигантский организм, живущий по своим законам. И земля — всего лишь крохотная, глазом невидимая его частичка.
— Впечатляюще, — Плэйтон зевнул. — И вы в этой Вселенной, надо полагать, полновластные хозяева?
— Да-да, — чуть помедлив, ответил Крейн.
— Караете и милуете по своему усмотрению, — усмехнулся Плэйтон. — И наплевать вам на остальных ее обитателей.
— Не совсем так, — возразил капитан. — Просто бывают такие ситуации…
— Не надо, Крейн. — Плэйтон помолчал. — Не объясняйте. Я в этих делах все равно ничего не смыслю. Наверное, вы правы. Земля действительно пылинка во Вселенной. И для кого-то наши земные амбиции смешны и ничтожны. Но… — Плэйтон помедлил, соображая, как поточнее выразить мысль… — наверняка существует следующая, гораздо более обширная система, и Вселенная, — полковник усмехнулся, — всего лишь крохотная частица этой системы. И для ее обитателей вы со своими амбициями и притязаниями точно так же смешны и ничтожны, как мы для вас. А теперь, — Плэйтон сбросил с плеч пижаму. — Поболтали и хватит. Я иду принимать душ. Ваше счастье, что я ни единому вашему слову не верю. Вы свободны, капитан. До девяти утра.
Трудно сказать, чего было больше: беспокойства, растерянности или раздражения. Пожалуй, все-таки раздражения. Плэйтон чувствовал, что теряет уверенность в себе, и это медленно, но верно приводило его в ярость. В критических ситуациях ему приходилось бывать и прежде. Природный ум, смекалка, знания, а позднее и опыт помогали ему всякий раз быстро овладеть положением и, руководствуясь здравым смыслом, найти правильное решение. В том, что решения эти были правильными, сомнений быть не могло: в Национальных Вооруженных Силах не так-то просто верой и правдой дослужиться до полковника, а он стал им в неполных тридцать. Но то, с чем он столкнулся здесь, на полуострове, не шло ни в какое сравнение с тем, что ему приходилось испытывать прежде. Тут не было стрельбы, не убивали на глазах людей, само понятие «противник» отсутствовало как таковое.
Пришельцы? Но если отбросить расползающиеся по швам показания очевидцев, навязчивый бред Хейлигера и идиотские разглагольствования Крейна, то их просто-напросто не существовало. Загадочные исчезновения людей? Но тут с самого начала ощущался душок низкопробных «космических опер», этакое искусственное нагнетание зловещей таинственности.
В фантастической мешанине событий и фактов следовало разобраться как можно скорее, и он добросовестно пытался сделать это, вновь и вновь апеллируя к здравому смыслу, пока, наконец, не понял, что привычные критерии здесь не годятся, а логические построения с удручающей неизбежностью заводят в тупик.
И тогда, вконец отчаявшись, Плэйтон впервые в своей жизни махнул на все рукой и поплыл по течению.
«Душ бодрит тело, но не исцеляет душу», — глубокомысленно заключил Плэйтон, до красноты растираясь махровым полотенцем. Получился дурацкий каламбур: душ — душу. Полковник хмыкнул, привычно быстро оделся и, ощущая во рту аптечный привкус зубной пасты, вышел на улицу.
Солнце еще не поднялось из-за леса. Пряный аромат прихваченной морозцем листвы, смешиваясь с запахом жарящегося мяса, аппетитно защекотал ноздри. Плэйтон захлопнул дверь и направился в сторону расположенной неподалеку офицерской столовой.
Появление полковника в этот ранний час вызвало легкий переполох. Повар поспешно напялил белый накрахмаленный колпак, дневальные ринулись наводить чистоту в зале, молоденькая официантка расставила картонные стаканчики с салфетками и подошла к столу, за который сел Плэйтон.
— Большую чашку кофе, — опередил он ее вопрос.
— Со сливками?
— Черный. Попросите, чтобы заварили покрепче.
— Яичницу, бекон?
— Ни то ни другое. Кофе.
Официантка ушла, а Плэйтон от нечего делать принялся наблюдать, как дневальный чистит окно. Работал солдат сноровисто, со знанием дела: вначале нанес на стекла меловой раствор, потом прошелся по ним влажной тряпкой, а теперь наводил блеск с помощью чистой сухой ветоши. Под уверенными взмахами руки открывалась идеально прозрачная поверхность, и, бросив взгляд через плечо солдата, полковник увидел Стэнли и Хейлигера, идущих в сторону штаб-квартиры.
— Рядовой Брюс! — негромко окликнул Плэйтон.
— Доброе утро, господин полковник. Я думал, вы меня не узнали.
— Кем вы работали до армии, Брюс?
— Верхолазом, господин полковник.
— Монтаж?
— Никак нет. Драил окна на небоскребах.
— Я так и подумал. Видите вон ту парочку на улице?
— Так точно, господин полковник.
— Пригласите их сюда.
— Слушаюсь.
Подошла официантка. Кроме чашки кофе, на подносике красовались вазочка с печеньем и две плитки прессованного сахара.
— Нашего полку прибыло, — сообщил полковник. — Сейчас сюда явятся еще двое любителей раннего завтрака. Думаю, кофе их устроит. Впрочем, вот и они. Спросите сами.
Биолог ограничился чашкой кофе со сливками, физик потребовал глазунью из трех яиц и стакан чая.
— У вас измученный вид, Хейлигер, — констатировал Плэйтон. — Плохо спалось? Если из-за Крейна… то Генри явился ко мне с повинной и во всем признался.
Биолог досадливо поморщился.
— В чем признался? В том, что он пришелец и что ребята из его команды вовсю орудуют на ЦПП, устраняя последствия аварии. — Плэйтон натянуто хохотнул. — Решили подшутить над папашей Плэйтоном? Ну-ну. Я на вас не в обиде, ребята.
Хейлигер выразительно уставился на Стэнли. Тот хотел что-то сказать, но, увидев приближающуюся с подносом официантку, промолчал.
Выждав, пока девушка закончит сервировать стол, Стэнли покосился на занятого соседним окном дневального, наклонился и заговорил вполголоса.
— Рад, что вы в хорошем настроении, Плэйтон. Мне жаль портить его вам с утра, но другого выхода у нас с Хейлигером нет.
— Тогда хотя бы аппетит пощадите, — усмехнулся Плэйтон. — Ешьте, Эд. Яичница хороша горячая.
Завтрак прошел в молчании. Стэнли расправился с глазуньей и попросил второй стакан чаю. Хейлигер безо всякого удовольствия выпил кофе. Плэйтон управился со своей чашкой и закурил первую за это утро сигарету.
— Вы сказали, у вас был Крейн? — настороженно поинтересовался биолог. — Когда?
— Практически Крейн всегда при штаб-квартире. — Полковник поискал глазами пепельницу и, не найдя, стряхнул пепел в чашку. — Если вы имеете в виду наш разговор, то он состоялся ночью. Пожалуй, даже на рассвете.
— Странно, — задумчиво обронил биолог.
— Не вижу ничего странного. — Плэйтон покосился на физика. Тот молча слушал. — Какое
