и помечтать? В лесу дров найти не может, что ли?
– А, по-моему, это не звери кричали, – сказал Ютфорд, поглаживая по голове безмятежно спящего щенка. – По-моему, это кричала ненастоящая тетка.
– Какая тетка?
–
– Не говори глупостей! – сердито рявкнул толстяк.
– Я боюсь, – Ластения села поближе к Сократу. – Где Дэн? Почему его так долго нет? Сократ, я боюсь!
– Пойду, схожу за ним.
– Нет! Не уходи, ты что, собираешься оставить нас тут одних?
– Ластения, не паникуй, – Сократ поднялся на ноги, – ну что с нами может случиться? Эти люди такие доброжелательные, такие гостеприимные, так хорошо нас приняли, уж наверное не для того, чтобы потом прикончить по одному. Я сейчас вернусь, посмотрю, где Дэн и где дрова.
Толстяк вышел из хижины. Ластения и Терр-Розе, не сговариваясь, присели рядом с Ютфордом и щенком и прижались друг к другу. Каждая минута, проведенная в полной темноте, казалась им целым часом напряжения и страха. Девушки прислушивались к шумам, шорохам, доносившимся снаружи, надеясь вот- вот услышать шаги Дэна и Сократа… Вдруг Понт поднял голову, шерсть на его загривке встала дыбом. Щенок тихо, но угрожающе зарычал.
– Что это с ним? – испуганно прошептала Ластения.
– Тише, – Терра прижала к себе Ютфорда, – кажется, здесь кто-то есть…
– Доброй ночи, Курем, доброй ночи, Веста, – Патриций поцеловал девушке руку. – Я набрался смелости и сам выбрал для вас покои на свой вкус. Белые комнаты для вас, Веста, Золотые – вашему отцу, они как раз расположены друг напротив друга.
– Благодарим, вечер выдался замечательным, – Курем немного покачивался после выпитого. – Кто вам поставляет столь восхитительные вина? В жизни не пробовал лучше! Спокойной ночи, Георг!
– Спокойной ночи.
Веста несколько секунд смотрела в спину уходящему Владыке, потом повернулась к отцу:
– Можно поговорить с вами, отец?
– Конечно, моя звездочка.
Они вошли в Золотые покои, и у Курема невольно округлились глаза при виде интерьера.
– Так о чем ты хотела поговорить? – он присел в роскошное золотое кресло и с удовольствием вытянул ноги, глядя по сторонам.
– Отец, по-моему, вы немного торопитесь с этим браком, – Веста осталась стоять, ее пальцы непроизвольно теребили край воздушного, прозрачного шарфа.
– Почему? – кустистые брови Курема поползли вверх. – Патриций – такая партия, о которой можно только мечтать: жутко богат, божественно красив, всесторонне образован, очень умен, знаменит на все ближайшие Системы, чего еще надо?
– Он намного старше меня… – на прекрасном лице Весты читалось почти что отчаяние.
– Деточка, что проку от зеленых сопляков, ничего не смыслящих в жизни? Чему ты сможешь у них научиться? Какой покой и безопасность они тебе дадут?
– Отец, Патриций меня пугает!
– Почему? – удивился Курем.
– Не знаю, в нем есть что-то зловещее… а от его дома я вообще в ужасе!
– Глупости! – перебил отец. – Все это предрассудки! Такого Дворца нет во всей Солнечной, я наводил справки! Ты выйдешь за Патриция – и точка! У него прекрасная, тонкая душа, он гениальный политик и дипломат, он порядочный, верный своему долгу человек, я буду гордиться таким зятем, а ты с ним рядом будешь в полнейшей безопасности!
– Лучше бы я вышла за любимого, – в сердцах сказала Веста и мысленно добавила: «За любого, кто не внушал бы мне столько страха».
– Глупенькая, ты в плену пустых и опасных для персоны твоего статуса иллюзий. Отношения, на зыбком фундаменте чувств так же быстро рассыпаются, как и строятся. Но если двоих связывает взаимное уважение, общность интересов и стремлений, то этому фундаменту не страшны никакие бури. А из взаимной привязанности и вырастает со временем любовь. Пойми, моя дорогая, любви нужно время, чтобы вырасти и вызреть, все, что скоропалительно и скороспело имеет весьма короткую жизнь. Марс, Империя – удивительный, многогранный и очень могущественный мир. Мы уже не так крепки, как раньше и мы балансируем на грани войны с Тедесом. Если они решатся на конфликт, мы будем захвачены. Но, если ты станешь королевой Марса, нам вовеки нечего опасаться.
– Хорошо, отец, пусть будет по вашему, – обреченно вздохнула Веста и поцеловала его в щеку.
– Ты обязательно изменишь свое отношение к этому браку, – уверенно сказал Курем. – Поймешь, что я прав. Спокойной ночи, милая.
У самых дверей она обернулась:
– Я люблю вас, отец.
– Я тоже очень люблю тебя, доченька.
Веста вышла из Золотых покоев, а Палач едва успел скрыться в соседних апартаментах, и девушка не заметила, что он подслушивал.
Острая боль в затылке привела Сократа в чувство.
– Укуси вас Дракула, что происходит? – прокряхтел он.
Толстяк огляделся по сторонам и увидел, что рядом сидит Дэн. Они оба находились в здоровенном затхлом подземелье, каменные стены коего пестрели изображениями одного и того же чудовища с уродливой, косматой головой. У противоположной стены высился сложенный из булыжников жертвенный алтарь, весь покрытый запекшейся кровью. Увидев это, Сократ сразу понял, в чем дело. Он хотел подняться, но обнаружил, что крепко связан по рукам и ногам.
– Не дергайся, – посоветовал Денис, – от этого веревки впиваются еще сильнее. Я тут тоже танец живота исполнял, пока запястья с лодыжками себе не изуродовал. Как ты думаешь, они решили нас в жертву принести?
– Ну, наверное, не зрителями пригласили. А где
– Вон, – Дэн кивнул на вход.
В подземелье вошла пара желтолицых коротышек, следом втолкнули Терру, Ластению и Юта с Понтом на поводке.
– Ют, с тобой все в порядке? – крикнул Сократ. – Они тебе ничего не сделали?
– Нет, они мне даже руки не связали, я сейчас вас всех освобожу!
– Ютфорд, сядь рядом и не двигайся, – толстяк внимательно наблюдал за желтолицыми крамисянцами, постепенно заполняющими подземелье.
– Хорошо, – Ют спокойно присел на корточки рядом с Терр-Розе. – Но я мог бы пригодиться.
Вскоре подземелье набилось битком. На жертвенных камнях развели огонь, и женщины, выстроившись полукругом, принялись заунывно читать заклинания, покачиваясь из стороны в сторону. С застывшими лицами, с остекленевшими глазами, они походили на существ, спящих наяву.
– Смотрите, – прошептала Ластения.
Откуда-то из-за алтаря вывели привязанных друг к другу Макса и
– Кажется, они будут первыми… – выдавила Терра и отвернулась.
Заунывное пение постепенно убыстрялось, крамисянцы принесли большой искривленный нож и принялись водить им над огнем.
– Ютфорд, – сказал Сократ, – закрой глаза.
– Не беспокойся, папа, я не боюсь.
– Надеюсь, ты просто не понимаешь происходящего.
– Все я понимаю, но все равно не боюсь.
– Почему, интересно? Ты такой великий храбрец?
