Домой неслась, как на крыльях, подумать только, две недели не надо вставать, плестись на работу и целый день страдать от скуки и нереализованных творческих планов в нашей занюханной газете! Наконец-то представилась возможность доказать, на что я способна! Рецензия, подумать только! Их, если мне не изменяет память, пишут всякие профессора, да лауреаты, считающие себя, как минимум в триста раз умнее автора. А тут я! Блесну, наконец-то своим умом и талантом, еще как блесну. А если у этого Льва много книг и ему понравится моя рецензия, то я стану его личным рецензентом, брошу работу…
Я так размечталась, что едва не проехала свою станцию метро. Прижимая к сердцу книгу своего самого любимого писателя, я помчалась домой, и сразу же позвонила Тае на работу.
– Представляешь, – тяжело задышала я в трубку, – я буду писать рецензию на его сны!
– Чего?
– Шеф дал мне книгу одного очень богатого автора, и я напишу на нее рецензию. Обещали много денег!
– Сколько? – сразу же спросила практичная Тая.
– Много! Очень много! – я смутно представляла, сколько конкретно «много» в понятии Льва Леонова и шефа, но пребывала в уверенности, что мне хватит. – Если повезет, буду все время для него писать, брошу работу, разбогатею…
– Сто-о-оп! – Тая опустила шлагбаум перед самым носом моего поезда. – Не слишком ли ты торопишься? Ты же никогда не писала рецензий…
– Чего там писать!
– Ты вообще знаешь, как они пишутся?
– Чего там знать!
– Слушай, я приеду к тебе после работы, привезу пару журналов с рецензиями, ты хоть посмотришь, как это делается.
– Идет, но я и без этого бы справилась, с моими-то талантами!
– На всякий случай все же привезу. Все, извини, больше не могу разговаривать, начальница отдела косится.
– До вечера, пока.
Я положила трубку и немножечко потанцевала вальс с Леоновым в объятиях. Нет, все-таки хороший я себе гороскоп составила на эту неделю!
Ближе к обеду решила приступить к прочтению. Первая глава называлась: «Сон первый». В мою душу закрались нехорошие предчувствия. Пролистав, я нашла вторую главу, она называлась: «Сон второй». Нехорошие предчувствия усилились. Я открыла оглавление. Ну, да, так оно и было. Последней главой был сон тысяча девятьсот девяносто девятый. Я тихо застонала, и Лавр немедленно подошел ко мне посочувствовать. Погладив его красивую, все понимающую морду, я устроилась на кровати и стала изучать, что же там наснилось Лёве.
После первой главы я поняла, что ему снится такое, чего мне и привидеться не могло. Возможно, после трех бутылок некачественной водки и может присниться, что ты муравей, живешь в лесу и у тебя очень сложные взаимоотношения с главой муравейника, но зачем же об этом всему миру докладывать?
Во втором сне бедняге мерещилось, что он солдат армии Наполеона… в третьем… в четвертом… в пятом… К шестнадцатому сну у меня пошла кругом голова и я стала сомневаться, смогу ли теперь вообще когда-нибудь заснуть.
Вечером пришла Тая, открыла дверь своим ключом и обнаружила меня, лежащую на полу, рядом с Лавром. Вместо подставки под книгу, я приспособила комнатные тапки. Самочувствие мое было из рук вон, настроение вообще никуда, а мой пес, время от времени сочувственно вздыхал и норовил поцеловать меня в макушку.
– Ты чего это на полу? – поинтересовалась подруга.
– Понимаешь, я уже не могу лежать на кровати, сидеть в кресле, просто не знаю, куда себя приткнуть!
– Что-то мне не нравится лихорадочный блеск твоих глаз, – присмотрелась ко мне Тая. – Ты не заболела?
– Погоди, они еще не так заблестят, когда я дойду до тысяча девятьсот девяносто девятого сна!
– А ты на каком сейчас?
– На двадцать первом!
– Книга хоть интересная?
– Я согласна всю жизнь прожить в нищете! Всю жизнь!
– Сеночка, ну нельзя же прямо сразу раскисать, рецензентам и критикам еще и не такое читать приходится. Дай-ка посмотреть.
Я с радостью протянула книгу и, кряхтя, поднялась на ноги.
– Ты смотри, а я пойду пока выпью чего-нибудь для укрепления нервной системы.
Пока я лихорадочно распечатывала бутылку мартини, припасенную на какой-нибудь великий праздник, который когда-нибудь должен был случиться в моей жизни, Тая знакомилась с творчеством сонливого автора.
– И мне принеси! – крикнула подруга. – Без бутылки это читать нельзя!
Прихватив бокалы, я вернулась в комнату. Тая сидела на кровати и сосредоточенно вникала в суть произведения.
– Да-а-а… – покачала она головой, – кто бы мог подумать, что у мужика такие серьезные проблемы. А я думала, что меня кошмары по ночам мучают… Кстати, хочешь у тебя ночевать останусь?
– А ты как думаешь? – я подняла на нее взор, затуманенный снами Льва Леонова. – Конечно, хочу. Если бы ты знала, как мне страшно оставаться одной. В темноте…
Глава четвертая
– Чего-то не хватает, – задумчиво сказала Тая, попивая мартини. – Ах, да, музыки. Где твоя кофемолка?
– Не оскорбляй мой магнитофон! Вон там, за письменный стол завалился.
Тая спрыгнула с кровати и на четвереньках полезла под стол, квартировавший там Лавр проснулся, и с недоумением тявкнул.
– Прости, прости, Лавруша, – бормотала Тая, пытаясь найти магнитофон, – где же он… где же он… зараза! А, вот! Нашла!
Она извлекла его на свет божий и воткнула вилку в розетку. Заиграла медленная, романтичная музыка, которую мой магнитофон, как всегда, принялся озвучивать своими собственными вздохами, шепотами и поскрипываниями.
– Ну, вот теперь другое дело, – Тая вернулась на диван, – за что выпьем?
– А, все равно. За что не пьешь, все равно ничего никогда не исполнятся.
– Вдруг на этот раз повезет? Я хочу выпить за то, что бы мы были счастливы, и чтобы в жизни у нас все получилось.
– А я хочу за свою мечту, за свою собственную, ладно?
– Какую? Разбогатеть?
– Это само собой, я очень хочу разбогатеть, а потом в каком-нибудь ресторане с видом на Капитолий, попробовать суп из птичьих гнезд.
– Чего? – растерялась Тая. – Из чего суп?
– Из птичьих гнезд, – вздохнула я.
– Что-то тебя все время на еду тянет, сначала омары, теперь эти гнезда… слушай, ты вообще, хорошо питаешься?
– Сносно. Понимаешь, одно дело пошло слопать что-нибудь вкусное, а другое – попробовать именно то, что тебе и не снилось. Это не просто еда, это недостижимый символ совсем другой жизни, совсем другой, в которой тебе все доступно, ты можешь все изведать, все испробовать…
Тая неожиданно всхлипнула и заплакала, проливая мартини себе на свитер, следом зарыдала я, чуть позже солидарно завыл Лаврентий.
– Бедные мы с тобой несчастные, – Тая допила все, что не успела пролить. – Почему нам так не везет? Почему мы не родились дочерьми Ротвейлера?
