Я набрала номер, в трубке раздались гудки. Потом включился автоответчик, и уже знакомый мне голос уверенно произнес: «Вы набрали номер Поля Леруа, пожалуйста, оставьте сообщение».
Я быстро проговорила заранее продуманный текст: «Это мадам, которую на выставке покусала ваша собака. Перезвоните мне, пожалуйста».
— Как думаешь, перезвонит? — спросила Брыся.
— Думаю, да. Чаще всего такие люди звонят, потому что не хотят неприятностей… Директор все- таки, — сказала я и показала Брысе визитку, которую она тут же попыталась попробовать на зуб.
Я и до этого спрашивала ЖЛ, не знает ли он Поля Леруа. Название фирмы показалось ему знакомым, но директора он вспомнить не смог. Узнав, что я ему позвонила, ЖЛ пообещал навести справки.
Уже на следующее же утро он позвонил мне с работы:
— Твой Леруа действительно директор предприятия, не крупного, но и не очень мелкого. Мне сказали, что он пьет, а два месяца назад от него ушла жена, забрав детей. Я так понял, что Леруа теперь практически не руководит предприятием.
Мое воображение ту же нарисовало эту семью: молодую женщину, которая больше не могла переносить приступы ярости когда-то горячо любимого супруга; детей — свидетелей тяжелых домашних сцен; мужчину, который проводил досуг в компании бутылки крепкого алкоголя…
Он перезвонил через два дня и, подчеркнув, что у него нет времени на общение со мной, коротко осведомился о цели моего звонка. Я ответила, что хотела бы поговорить о том происшествии. По всей видимости, он хорошо подготовился к этому разговору: сразу же заявил, что нашел свидетелей, готовых подтвердить, будто я сама спровоцировала его собаку. И добавил, что если я подам в суд, он все равно выиграет дело, потому что его лучший друг — очень известный адвокат. «А от этого придурка я скоро избавлюсь, так что прецедент исчезнет сам собой». «Этим придурком» был, видимо, не известный адвокат, а маленький джек, которого злодейка-судьба забросила в руки Поля Леруа.
Да, Брыся была права: суд над собакой совершается гораздо проще и быстрее, чем суд над ее хозяином. Но смерть маленького джека не решит проблему: Поль Леруа, конечно, вправе усыпить своего пса, но интуиция подсказывала мне, что джек был не первой его собакой. И не последней.
Я сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду, и на одном дыхании выпалила:
— Мсье Леруа, выслушайте меня внимательно. То, что вы говорите — полный бред. Если я захочу, вы все равно попадете под суд и заплатите штраф, даже если докажете, что я сама спровоцировала вашу собаку. Закон, в любом случае, на моей стороне. Я предлагаю вам сделку. Мне совершенно очевидно, что вам нужна помощь психотерапевта. Если вы придете ко мне поговорить, я не стану подавать в суд. Согласны?
В трубке наступила тишина. Она длилась так долго, что я, не выдержав паузы, спросила в пустоту:
— Алло?
— Да, я вас слушаю, — буркнул он.
— Нет, теперь слушаю я. Вы согласны или нет?
— Знаете, мадам, — сказал он раздраженно, — мне очень хочется послать вас к черту…
— Но вы этого не сделаете, — продолжила я ему в тон, — потому что… ну же, продолжайте!
— Потому что у меня собственное предприятие. И я не хочу, чтобы мои партнеры и подчиненные знали, что меня кто-то валяет в судебной грязи.
— Ну, про грязь на суде — это вы хватили! — рассмеялась я. — Всего-то десять минут позора и штраф в две-три тысячи евро. Впрочем, возле здания суда всегда дежурят журналисты… Ладно, шутки в сторону. Я предлагаю серьезно поговорить о ваших проблемах. Не хотите — не надо. Встретимся в суде.
— Ладно, черт с вами! — раздраженно ответил мой собеседник. — Когда и где?
— В пятницу, в три. Приезжайте в Компьень, встретимся в кафе на площади Ратуши.
— Ладно, — буркнул он и, не попрощавшись, повесил трубку.
Я посмотрела на Брысю.
— Ну и ха-а-а-ам! — восхищенно протянула она. — Но ты его здорово уделала, я тобой горжусь!
И тут я испугалась. А если он приедет не один? Кто знает, на что он способен…
— Не бойся, я с тобой пойду, — словно прочитав мои мысли, сказала Брыся. — Пусть только попробует! Я ему ухо откушу!
— Нет уж, Брыся, ты со мной не пойдешь. Я буду отвлекаться на тебя, потому что ты не сможешь молчать и будешь лезть с вопросами. У меня тогда будет совсем дурацкий вид. Я и так уже, наверное, кажусь ему полоумной…
Вскоре с работы вернулся ЖЛ, и я пересказала ему наш разговор с Полем Леруа. Он покачал головой:
— Зачем тебе все это? Во Франции ежедневно усыпляют уйму собак. С этим надо смириться. Так принято.
— Ты не понимаешь, — ответила я. — У этого Леруа психологические проблемы. Он убьет свою собаку только за то, что она меня укусила. И его собака — явно не единственная, кто от него страдает.
— Делай, как знаешь, — ответил ЖЛ, пожав плечами, — но не рассчитывай на то, что ты сможешь переделать мир.
«Но если не я, то кто?» — мысленно ответила я. Брыся права: человек мог убить собаку, единолично вынося ей приговор. Я вспомнила двоих полицейских, ворвавшихся в ветеринарную клинику, где мы с Брысей ожидали приема. Они просили у врача снотворного для временного усыпления двадцати собак, которых удалось отбить у нелюдей, державших их в запертом кэмпинг-каре. Я вспомнила попрошайку- нищего с площади Мадлэн, у которого щенки менялись каждые три месяца. Я вспомнила рассказ знакомого про то, как его соседка уехала на юг, оставив взаперти десяток болонок. Когда трупный запах просочился к соседям, полиция вскрыла ее квартиру, а потом отыскала ее где-то на юге, в полном здравии…
И я решилась…
20.
На встречу с Полем Леруа я пришла гораздо раньше назначенного времени и очень волновалась. Я не знала, чего ждать от этой встречи. Брыся настойчиво давала мне советы и переживала, что я не смогу его укусить. «Мама! — говорила она. — Если он на тебя нападет, не теряйся! Не сможешь укусить — ударь по попке!». Я нервно смеялась, представляя себе прилично одетую даму, которая хлопает по попке незнакомого мужчину в весьма престижном местном кафе.
Поль появился минута в минуту. Он был одет в строгий темный костюм, белую рубашку и модный галстук. На лице сияла привлекательная мальчишеская улыбка, но глаза выдавали мятежное состояние души.
— Кофе? — спросила я, вежливо, но холодно улыбнувшись ему в ответ.
Он кивнул и выжидающе уставился на меня.
— Поль, — сказала я, — перед тем, как мы начнем разговор о ваших проблемах, я хотела бы донести до вас довольно нехитрую мысль: я вам не враг.
— Но и не друг, — ответил он как-то по-детски, обиженно. — Вы мне грозили судом, я помню!
— А иначе вас невозможно было заставить поговорить со мной, — ответила я. — Благодарите своего пса. Если бы он укусил не меня, а полицейского, вы бы уже были в суде. Кстати, как он?
— Нормально, — буркнул Поль. — Не знаю, что с ним делать. Упрямый, скотина.
— Вряд ли упрямее вас, — улыбнулась я. — Как его зовут?
— Роджер.
— Хорошее имя, пиратское… Впрочем, мы будем говорить не о нем, а о вас. Учитывая то, что от вас ушла жена, что вы пьете и совсем не занимаетесь компанией, я думаю, собака — не самая интересная для вас тема разговора.
Поль поперхнулся своим капуччино. Я услужливо подала ему салфетку. Откашлявшись, он
