льва, благородного и полного огня, как и он сам. Луна увидела, что другие боги пришли в восторг от такого прекрасного создания, и, не желая уступать, заставила возникнуть из земли кошку. Но она явно уступала льву в достоинствах, и красота маленькой кошки вызвала смех у других богов и недовольство со стороны Солнца, которое было задето тщетным усилием Луны вызвать его на соревнование и создало мышь, как символ своего презрения. Все еще не признавая своего поражения, Луна создала обезьяну. Но это самое нелепое из всех животных вызвало неуемное веселье. Луну стали раздражать насмешки, вызванные ее усилиями, и, собравшись с силами, чтобы отмстить Солнцу, она вызвала вечную ненависть между обезьяной и львом, между кошкой и мышью.
В вышеупомянутой легенде мы находим, что как Луна, так и Кошка стали объектами презрения или, в лучшем случае, бледными отражениями Солнца и его творческих способностей, хотя крупные религии высказывают по этому поводу разные идеи. Первобытный человек, смотрящий на убывающую Луну, думал, что она исчезает или кто-то ее съедает. Так, индейцы племени дакота верят, что, когда Луна полная, туча мышей начинает грызть ее сбоку, пока не съест совсем, тогда как коренные жители Северных территорий Золотого берега объясняют лунные затмения, говоря, что съедает Луну кошка. По их теории, Солнце возвращается ночью по той же дороге, по которой оно проходило днем, а Луна теряет свой путь и встает у него на пути, поэтому оно начинает пожирать ее. Ей на помощь приходят родственники и мерно хлопают в ладоши, заставляя солнечного кота выпустить ее на свободу.
Глава 32
Кошка в геральдике
Внимательный читатель, помнящий, что проявившийся Космос и все в нем сущее является в некотором смысле раскрытием по меньшей мере одного свойства Божественного Непроявленного, поймет, что любой настоящий символ в своей высочайшей и глубочайшей интерпретации представляет собой именно это мистическое взаимодействие.
Символизм, использованный в древних сагах, не есть вещь, изобретенная произвольно, это язык, являющийся нашим единственным средством постижения и приближения к Невыразимому и Непостижимому. Как прекрасно сказал Карлейль:
«В символе есть как скрытый смысл, так и его расшифровка, молчание и речь действуют совместно, некое олицетворение и проявление бесконечного заставляет его смешиваться с конечным, чтобы стать видимым и, как говорится, ощутимым».
«Как наверху, так и внизу». Человек есть «микрокосмос в макрокосмосе», неизвестный и не познаваемый даже его Создателем. Геральдика — это человеческое и личное применение языка символов. Выбранная эмблема является бледной тенью, преследуемой героем, зеркалом, в котором отражается его форма, маской или щитом, скрывающим его внутренний мир от пращей и стрел враждебного мира. Она так срастается с ним, что ее часто принимают за него самого, и его потомки гордо принимают и тем самым увековечивают ее форму.
Этот инструмент геральдики столь древен, что возникает множество противоречивых мнений относительно действительного возраста и происхождения геральдических знаков. Некоторые авторитетные специалисты заявляют, что они старше, чем сама цивилизация; другие находят источники этих семейных знаков отличия в фонетических алфавитах Древней Индии и Китая; третьи находят их начало в национальных знаменах, титулах и родовых именах древних египтян или крестах и овалах древних мексиканцев. Но те или иные теории не столь сильно конфликтуют друг с другом, как это может показаться на первый взгляд, если мы подумаем о геральдике как о части той великой системы символического учения, которое преобладало среди древних народов до изобретения букв.
Все древние историки и писатели приписывают своим героям некие символы. Диодор подарил Юпитеру скипетр, Геркулесу — льва, Александру Македонскому — волка, персам — якорь; и все мы знаем, как римский орел стал синонимом самого Рима с 752 года до н. э. до падения империи. Нет письменных свидетельств того, что какой-то из народов, племен или государств мира не пользовался какими-то животными в качестве своего символа. Кошка, хотя и сравнительно редко, занимает четкое место среди замечательной коллекции существ, изображаемых в геральдике.
Старый французский специалист по генеалогии Пьер Пайо заметил, что римляне часто использовали образ кошки, когда создавали свои знамена и флаги. Ссылка на римскую богиню свободы была, вероятно, намеренной, так как эту богиню изображали с кошкой, лежащей у ее ног, она держала в одной руке чашу, а в другой — сломанный скипетр.
Военное подразделение Ordinis Augusti несло с собой изображение зеленого кота на белом или серебряном фоне. Другая часть, Felices Seniories, имела своей эмблемой половину красного кота на розовом поле. Третий штандарт с кошкой был у альпийских войск, на нем был изображен кот в профиль.
Свевы, вандалы и аланы все имели эмблемой изображения серого кота, потому что это животное символизировало свободу. Голландцы выбрали кошку в виде своего символа по тем же причинам. Они заметили, какую страстную любовь к свободе демонстрируют кошки, и с большой готовностью сделали ее эмблемой своей небольшой и храброй нации, которая так долго отстаивала свою независимость.
Королевский герб Великобритании известен тем, что он обходится без английской поддержки. Яков I вытеснил дракона Тюдоров единорогом, но кроме него там три леопарда, два из которых пришли из Нормандии, а третий из Генуи. Леопарды, которых передали нам норманны, были, вероятно, первоначально кошками. Первая французская республика добавила кошку на свое знамя и, следуя римской традиции, поместила ее рядом со статуей Свободы. Прюдон, республиканский художник, нарисовал интересную аллегорию Конституции, в которой Мудрость, персонифицированная в образе Минервы, была изображена рядом с Законом и Свободой. За фигурой Закона были изображены дети, ведущие в паре льва и ягненка, тогда как Свободу узнавали по кошке, сидящей у ее ног. Правление кошки прекратилось с падением республики. Вместо Свободы она стала символизировать вероломство. На фронтисписе старинной книги под названием «Преступления пап» у ног папы был изображен кот, олицетворяя измену и лицемерие. После этого кошка если и изображалась, то почти никогда не служила эмблемой благородных домов, а стала использоваться торговцами и купцами. Кот в сапогах, например, сделался любимой торговой маркой гильдии сапожников.
