Девять жизней кошки. Мифы и легенды

животных от их врагов. Черная кошка символизирует темную ночь и тем самым является разрушительницей и захватчицей всего, что имеет форму. В этом сложном символизме мы должны различать тропу или margas как чистую часть земли, как чистые поля книги, поэтому они относятся к чистящей кошке, а также к кошке- охотнице. Немецкое слово Marder произошло от санскритского Margaras и обозначает «убийца». Полосатая кошка в Южной Америке называется Margay. Но в Италии по ложной этимологии Mardar ассоциируется со святой Мартой, олицетворяющей, как и кошка, домашние добродетели.

Некоторые этимологи считают, что латинское название кошки Felis или Feles произошло от корня fe, обозначающего «производить или рожать молодым», и тем самым намекает на плодовитость, позволившую кошке стать эмблемой богини Великой матери. Но это толкование вызывает споры, и в качестве аргумента говорится, что римляне присвоили титул felis кошке и другим животным, включая ласку, за то, что они fell — «ловят» мышей. Англосаксонский, кельтский и датский вариант fell означает «желающий убивать», «вызвавший падение», «напасть и безжалостно уничтожить» и предполагает дикое неприрученное животное семейства кошачьих, очень подходящее для символа Сехмет, олицетворявшей разрушительную силу Солнца.

Французское название дикой кошки Haret, кажется, также подходит под эту точку зрения. Оно очень похоже на английское слово harry, произошедшее от англосаксонского here, означающего «армия», и предполагающее значения «грабеж», «грабить» и «уничтожать», также ассоциирующиеся с войной.

Следующие слова, относящиеся к кошке, вероятно, произошли от арийского корня ghad (гхад), со значением «хватать» или «ловить», как кошка ловит свою жертву.

По-гречески Catta, на латыни Cattus, по-французски Chat, по-итальянски Gatto, на староанглийском Gattus, по-испански и по-португальски Gato, по-польски Kot, по-русски Кошка, по-немецки Katze, Katti, Ket; по-уэльски и на корнуоллском Kath, на баскском Catua, по-армянски Gatz и на арабском Kittah.

Английское слово Puss («Пусс») также непонятного происхождения, и было приложено много изобретательности в попытках найти его корни. Самое привлекательное предположение заключается в том, что оно произошло от египетского Posht или Pasht, то есть богиня Баст, и в этом объяснении нет ничего притянутого или невероятного. Турецкое и афганское Pischik (маленькая Pis), арабское Pusag и персидское Pushnak с арабским Bussah также могут быть связаны с именем Беса, супруга Баст, так как ему, так же как и его жене, была посвящена кошка.

Еще одно соблазнительное объяснение происхождения слова «Пусс»: от латинского Pusus — «маленький мальчик» или Pusa — маленькая девочка. Это слово есть в детской игре «Пусс в углу», и его часто используют в качестве ласкового обращения к ребенку или молодой женщине. Легко проследить, как оно вошло в обиход для обозначения самого человечного из домашних любимцев — домашней кошки.

С большой долей вероятности мы можем сравнить индийский способ позвать кошку: «Фис, Фис» (рыба, рыба). «Пусс» — это слово, подразумевающее лесть. «Фис» говорит о том, что кошке готово приношение. Оба слова просто переполнены запахами приношений этому священному животному. Но третья идея менее уважительна и предполагает, что «Пусс» происходит от подражания звукам, которые кошка делает при сплевывании. Это, вероятно, умаляет тот факт, что во времена Шекспира «Пусс» было распространенной кличкой зайцев или кроликов, и было интересно, не называли ли этим кошачьим именем грызунов и не было ли оно заимствовано из какого-то независимого источника.

Староанглийская кличка кота звучала как Гиб, или Гиб-кэт, и она используется в Северной Англии и Шотландии до последнего времени и даже теперь еще не совсем забыта. Это имя, как кажется, особенно часто использовалось для старых котов, грустных и меланхоличных. Так, у Шекспира Фальстаф восклицает: «Я сегодня грущу, как кот» («Генрих IV», акт I, сцена II). Свет на важность этой фразы бросает Феннелл, который в своем труде «Естественная история четвероногих», написанном в 1843 году, говорит: «Большинство последних (котов) держат кастрированными, и в таком состоянии, всегда сопровождаемом рассеянным и меланхоличным видом, их зовут Гилбертами или Гиб-котами».

Бесхитростная грусть этих котов привела к тому, что их стали связывать с колдовством, и Марстон описывает «ведьму, чьи глаза содержат яд, которая только что была старухой-колдуньей, а теперь превратилась в Гиб-кота» («Фавн», IV).

Это имя было известным сокращением от имени Гилберт, и оно имеет старонемецкое происхождение. Сначала его использовали как обычное имя для отдельного кота, как, например, в современном английском «Том», но в конце концов оно превратилось в обозначение родового признака. Пример первоначального использования этого имени можно найти у Пуля, говорящего: «Скорее Гиб, наш кот, сможет полизать ей ухо» («Эдуард I»),

Предполагается, что имя Тиберт, кличка кота в «Рейнарде-Лисе», может быть старофранцузским эквивалентом имени Гилберт. Вариант имени Тибальт, форма от Теобальд, как и Гилберт, было также популярным именем для кота. Чосер в «Романе о Розе» переводит «Thibert le Cas» как «Гиб, наш кот» (I. 6204). Тибальта в «Ромео и Джульетте» называют «королем котов», «кошачьим царем».

Тем не менее возможно предположить, что имя Тиб является кличкой кошки, а не кота и соотносится с кличкой Гиб (кот). С другой стороны, название полосатого черно-белого кота (по-английски Tabby) произошло от названия пестрого шелка, привозимого из Эль-Таббиана, рядом с Багдадом, но само слово приобрело женский род, чтобы отличить кошку от кота, которого часто называют Томом.

Интерпретация нескольких других кошачьих имен, выдвинутая Губернатисом, отражает несколько иной взгляд на саму кошку. Например, санскритское слово Нахтакарин — эпитет, относящийся и к кошке, и к вору. Ученый отмечает, что, если муравьи, мыши, моль и змеи «предпочитают оставаться незамеченными и держат в тайне свое местопребывание, мангуста, ласка и кошка обычно покидают свои тайные убежища и охотятся на всех, кто прячется, вынося из тайных мест все, что способны там добыть. Они как воры, так и охотники на воров». Он также добавляет, что на санскрите слово Nakulus («Накулус») означает мангусту, которая имеет много общего с кошкой, так как тоже охотится на мышей, скорпионов и змей. Оно состоит, по его мнению, из корня пас, nak=necare, то есть слово naculus должно означать «губитель ночных мышей», как часто называют и кошку. Он добавляет, что мышь (mush, mushas или mushakas (на санскрите mush означает «воровать») — это «вор», «грабитель» и часто связывается с крысой. Mouser, как и nakulus, — «губитель мышей». Итак, мы видим, что необычная, парадоксальная природа кошки вновь заключает ее в замкнутый круг. Она не только вор, приходящий ночью, под покровом темноты, она еще и Губитель воров, представитель солярного и лунарного ока божества, перед которым «все обнажено», разоблачающий и обличающий абсолютную и полную правду, лишая себя любой возможности скрыться, и неизбежно становящийся врагом всех, кто таится в ночи. Совет Фило — консультироваться с «зеркалом имен», выясняя скрытое значение — ключ, открывающий многие двери.

Глава 35 Легенды острова Мэн

Происхождение породы бесхвостых кошек (манксов), населяющих остров Мэн, — тайна, которая никогда не получит сколько-нибудь удовлетворительного объяснения. Но легенда постоянно связывает появление манксов на этом острове, ставшем им домом, с кораблекрушением. По одному из существующих мнений, эта порода появилась благодаря испанской морской Армаде и стала размножаться после того, как несколько кошек спаслись после крушения двух кораблей, разбившихся около порта Эрин. Старейшая газета острова Мэн утверждает, что в 1808 году «корабль из восточного графства потерпел крушение на мысе Джарби, и до берега доплыли бесхвостые кошки». Еще одна традиционная точка зрения, сохранившаяся благодаря преподобному В.Б. Кларку, заключается в том, что между замком Рашн и Калф потерпел крушение прибалтийский корабль. Именно ему остров Мэн и обязан появлением там кошек. Как только судно приблизилось к берегу, две или три бесхвостые кошки спрыгнули с борта и были подобраны потерпевшими кораблекрушение и были первыми представителями семейства кошачьих, увидевших остров Мэн. Все эти легенды появились совсем недавно и только подтверждают, что происхождение этой породы неизвестно и имеет зарубежный источник.