У Эрика возникло странное ощущение, будто он уже давно знает эту женщину с темными глазами, вспыхивающими таинственными искорками, хотя на самом деле только что с ней познакомился. Она не была точной копией того нежного создания, которое являлось ему в мечтах, но он готов был признать, что реальность намного превзошла его фантазии.
— …и мы договорились, что будет пара закусок и два холодных блюда…
Может, он городит какую‑нибудь несусветную чушь? Похоже на то, потому что миссис Гранателли начала качать головой: нет, нет, нет. И когда она повелительно подняла руку, он сразу умолк, а его взгляд вопросительно остановился на дочери.
— Мама спрашивает, а где же итальянское ассорти?
Она не самая красивая женщина, какую он когда‑либо видел. Но дело совсем не в этом. У нее высокий рост, стройная фигура, хотя тело уж особенно роскошным не назовешь. Да и лицо чуть более угловато, чем это требуется для совершенной красоты. Рот капельку великоват. Губы полные, причем нижняя кажется припухшей, словно ее недавно целовали.
Он надеялся всем сердцем, что это не так.
— Ассорти — это прекрасно, — согласился он с деланным энтузиазмом. — Но нам подумалось, что на свадьбе всегда есть основание опасаться, что кому‑то оно может попасть на одежду, и все это масло…
Волосы мисс Гранателли выбивались из‑под шляпы изящными волнами цвета темного меда. Мать и дочь обменялись быстрыми и многословными репликами по‑итальянски, после чего Фрэнки, нетерпеливо махнув рукой, сказала:
— Мама все равно настаивает на ассорти. И еще она хочет точно знать, что входит в каждую из перечисленных закусок.
Эрик следил за тем, как соблазнительно двигались ее губы, и до него не сразу дошел смысл услышанного.
— Вы хотите сказать, что она… что ей нужен список продуктов, входящих в состав этих закусок? — наконец сообразил он.
Мать и дочь одновременно кивнули, и Эрик пустился в подробное перечисление по памяти, разбирая одну закуску за другой:
— Моллюски, потом печеночный паштет, бекон, сливочный сыр, оливки и шпинат в слоеном тесте…
Тереза перебивала его почти на каждом слове, предлагая что‑то добавить или убрать, а поскольку она говорила исключительно по‑итальянски, Фрэнки все это переводила с явным и все нарастающим нетерпением.
Эрик вежливо записывал все предложения. Довольный тем, что обсуждение затягивалось, он все‑таки чувствовал и некоторое беспокойство оттого, что уже с самого начала с меню возникли такие сложности.
Через полчаса после начала их беседы Тереза с помощью Фрэнки задала вопрос о количестве порций.
— Вы понимаете, миссис Гранателли, нам представляется излишним кормить гостей досыта закусками, так как у них впереди обильный обед. — Он назвал точные цифры по каждому наименованию, пояснив, что количество порций определялось по числу гостей и потребляемому в среднем объему пищи. — У вас ожидается четыреста гостей — значит, по три закуски на каждого.
Услышав это, Тереза заволновалась, отрицательно замотала головой и опять с пылом заговорила, явно возражая против чего‑то.
Эрик терпеливо ждал перевода. Жаль, что у него так мало опыта в этом виде обслуживания клиентов. Но всегда надо с чего‑то начинать, и потом, его шеф‑повар Гас Вилатшети — гений кулинарии. Правда, он немного вспыльчив, но, как Эрик успел убедиться, таковы почти все его коллеги.
Кстати, если говорить о том, что с чего‑то надо начинать, размышлял он, пока его собеседницы в очередной раз долго и многословно переговаривались между собой, надо бы ему придумать самый простой и эффективный способ поближе познакомиться с этой Фрэнки.
Эрик заполнял время ожидания тем, что бросал быстрые взгляды на ноги Фрэнки, узкие полоски которых открывались между верхом высоких кожаных сапог и подолом юбки в красную клетку. Он мог сказать только то, что они необычайно длинные, и в течение нескольких секунд даже пофантазировал относительно их формы.
— Мама считает, что этого количества закусок совершенно недостаточно.
В ее тоне прозвучала резковатая нотка: похоже, мать начала порядком раздражать ее, а в голосе старшей женщины Эрик уловил отзвуки нарастающей истерии.
— Что ж, никаких проблем! — сказал он решительно. — Думаю, можно будет немного увеличить наши цифры. Какое количество вы сочли бы приемлемым? — спросил он Терезу.
И был вознагражден полным благодарности взглядом Фрэнки, от которого у него, кажется, резко подскочило кровяное давление.
Прошло еще пятнадцать минут, в течение которых Тереза пыталась высчитать, сколько пищи обычно съедает дядя Вито и еще кто‑то по имени Луиджи Депуоули.
Эрик позвонил вниз в ресторан и попросил, чтобы им принесли кофе и печенье. Он не собирался жаловаться на судьбу, но до него стало постепенно доходить, что контракт на обслуживание свадьбы Гранателли — совсем не простое дело. Он был чересчур радужно настроен — возможно, из‑за того, что миссис Бауэр, мать невесты, отнеслась с восторгом ко всем его предложениям.
Миссис Гранателли — другого поля ягода!
К этому моменту Фрэнки уже то и дело закатывала глаза, повышала голос и жестикулировала так, что у Эрика стало складываться вполне определенное впечатление: еще немного — и нервы ее сдадут.
Эрик пока еще не определил точно, чем вызвана легкая трещина в его собственной, крепкой как гранит нервной системе: то ли этим нескончаемым перекраиванием меню, то ли близостью возбужденной — и возбуждающей! — женщины. Он ощущал ее легкий аромат — пряное, дурманящее сочетание запаха тела и духов.
Принесли кофе. Подкрепившись несколькими печеньями, Тереза вспомнила еще три очень сложных в приготовлении итальянских деликатеса — Эрику раньше не доводилось о них слышать, — которые она потребовала обязательно включить в свадебное меню.
Эрик пообещал поговорить с шеф‑поваром.
— И еще суп. Фрэнки, скажи ему о супе.
Фрэнки скрипнула зубами.
— Маме не нравится ваше предложение о холодном супе из авокадо. Она считает, что следует подать суп‑тортеллини.
— А вам не кажется, что для начала обеда он чуточку тяжеловат?
Еще один продолжительный и жаркий спор. На этот раз победа, видимо, осталась за Фрэнки, потому что тортеллини больше не упоминался, за что Эрик был несказанно ей благодарен. Гаса хватил бы удар.
— Скажите, пожалуйста, где тут дамская комната? — спросила Фрэнки от имени матери.
Получив ответ, миссис Гранателли поднялась на ноги и прошествовала по коридору в указанном направлении. Эрик и Фрэнки впервые остались наедине.
Она устало откинулась на стуле, вытянула вперед ноги и, со свистом выдохнув сквозь сжатые зубы, простонала:
— Она сведет меня с ума этим своим меню! Мы провозимся здесь до позднего вечера, это точно. Боже мой, с трудом добрались до супа. — Она сжала кулаки и помахала ими перед собой. — Как София могла так поступить со мной?
Она взглянула через стол на Эрика и увидела, что он неотрывно смотрит на нее.
— София — моя сестра. Это она обычно занимается подобными вещами с мамой. У нее больше терпения, чем у меня. Вы извините нас, мистер Торп. Видите ли, мама не может рассудительно относиться к этой свадьбе. Ник — это мой старший брат, и его как бы женит вся итальянская община, вот мама и
