свёрнутый, но готовый взвиться в воздух, чтобы хлёстко обжечь ударом, от которого все мысли разбегаются в никуда, и остаётся только налитый раскалённой болью, набухающий багровый рубец.
- Никита... - Лихо сделала один шаг к этому столику, встав почти вплотную. - Это же я, Лихо... Ты куда пропал? Что случилось?
- С какой это тиходрочки, ты вдруг стал Никитой? - Один из присутствующих за столиком, бугай, с мордой, лицезрение которой наверняка могло довести до нервного тика - и шипача в самый разгар 'малиновки': подозрительно глянул на собеседника, перевёл взгляд на Лихо. - Да ещё и Хлыст... Что за баба? Слышь, абориген? - насколько я помню, с утра тебя представляли Мёртвым: или что-то переменилось? Так ты растолкуй, мы покумекаем, что за кадр нам извилины полощет...
- Ты кто? - Хлыст-Мёртвый повернулся к блондинке, изгибая только левую половину рта: правая шевелилась еле-еле, с видимым трудом. Целая сторона его лица выражала лишь бесконечное раздражение. Эмоцию человека, в трудный разговор которого вдруг влезают с насквозь неуместными вещами.
- Это же я, Лихо... - Блондинка вгляделась повнимательнее. Ошибки быть не могло - это был именно тот человек, которого она когда-то очень хорошо знала. - Тихолесье, Суровцы... Вспоминай, Никита. Ну, вспоминай...
Человек, к которому она обращалась, на мгновение
- Я её не знаю. - Он повернулся к собеседникам, напоследок жутко мазнул по блондинке мутным блеском глазного провала. - Бред какой-то...
- Бред, говоришь? - Задумчиво протянул второй из присутствующих за столиком: худой, похожий на изголодавшегося стервятника субъект, у которого на левой руке не было двух пальцев - безымянного и мизинца. - Может, и бред... А может - что-то другое. Объяснить бы надо, Мёртвый... Иначе - хрень какая-то получается. А я, таких вещей - не люблю.
Лихо стояла, как приклеенная к одному месту, неотрывно продолжая глядеть на человека, которого она знала как Никита Хлыст. И которого теперь называли Мёртвым. Для которого она не существовала никогда.
- Вали на своё место. - Распорядился третий, круглолицый шатен, самый молодой из всех присутствующих, обращаясь к Лихо. Несмотря на возраст, который был где-то в районе тридцати: у него уже были абсолютно седые виски, и глядящий набок нос, свёрнутый грамотным ударом. - Пока я тебе, по жёсткому не разъяснил - почему нам мешать не следует... Вали.
Блондинка чуть помедлила, и пошла к своему столику, напоследок ещё раз глянув на потерявшего к ней интерес Мёртвого. Это точно был Хлыст, она готова была прозакладывать голову против гильзы от 'Калаша' Алмаза, готова была спорить с кем угодно...
Никита Хлыст покинул Суровцы лет шесть назад, внезапно, не попрощавшись ни с кем. Взяв только самое необходимое, и исчез, растворился на просторах Материка. С Лихо у них был роман. Не сказать, чтобы захлёстывающий пламенными чувствами и всепоглощающей страстью: но уверенно дрейфующий в сторону чего-то, некоторым образом схожего.
Накануне, у него произошла размолвка с Андреичем, касательно некоторых взглядов на жизнь в Суровцах. В отличие от обстоятельного, домовитого Глыбы: Хлыста всегда отличала склонность к, порой неоправданным авантюрам, подвергающим опасности не только его самого. Он десять лет, был правой рукой Андреича, и причина, вынудившая его покинуть Суровцы, должна была быть очень веской. Несмотря на дар, Лихо, она так и не смогла вызнать у Глыбы эту причину. Тот просто-напросто замыкался, не отвечая ни на какие вопросы.
Вместе с Никитой, ушли ещё двое его случайных приятелей, ничем не привязанных к посёлку. Дальнейшую судьбу Хлыста, Лихо узнавала по редким слухам, иногда приносимых все тем же Знатоком. Слухи были нечёткими, но одно Герман утверждал точно - что Хлыст стал тем, кого принято называть 'охотник за головами'. С явным уклоном, в стезю наёмного ликвидатора. Все данные для этого, у него имелись. Хорошее знание человеческой психологии, уверенность в себе, физическая сила и отличное владение оружием. И, конечно же - уже упоминавшаяся склонность к авантюрам.
Несмотря на то, что после Сдвига - очень многое встало вверх тормашками, человеческая сущность осталась прежней. А это означало, что всегда найдутся одни людишки, которые чем-то не угодили, или мешают другим двуногим. При наличии достойной платы, Хлыст брался разрешить почти любую проблему, связанную с существованием неугодных, или опасных кому-то субъектов.
Почему Лихо не бросилась вслед, за становящимся ей дорогим - человеку: она впоследствии не могла объяснить сама себе. Что-то удержало её в Суровцах, чтобы, спустя шесть лет, свести их вместе. Здесь, в третьесортном челябинском шалмане. На пути к спасению мира. Но все эти шесть лет, в сердце у Лихо - не заживала крохотная ранка, которая начала обильно кровоточить чуть больше минуты назад.
- Это кто? - Шатун встретил блондинку самую капельку встревоженным взглядом. Ему нечасто доводилось видеть цельнометаллическую амазонку, в почти напрочь раздрызганных чувствах.
- Это? Никита это... - Лихо на ватных ногах опустилась на колченогий стул. - Только я не черта не врубилась, что с ним стряслось. Это другой человек, непонятный. Полностью другой... И зовут его по- другому. Мёртвый.
- Поговорить с ним? - Шатун вопросительно посмотрел на Лихо. Он был в курсе взаимоотношений этой парочки, в суровцевский период их жизни. - Может, придёт в себя...
- Не надо. - Лихо незаметно посмотрела в направлении столика, где чётвёрка что-то обсуждала, скупо, но яростно жестикулируя. Обсуждение шло - уже явно на повышенных тонах. И, как успела понять блондинка, Хлыст-Мёртвый был сам по себе, отдельно от троицы. Возможно, ему хотели предложить работу. Возможно, у него были какие-то проблемы. Возможно... Да, ебулдыцкий шапокляк! - зная характер Никиты, возможно было очень, и очень многое. А, учитывая нынешние реалии - можно было предполагать вообще
- А с лицом у него что? - Громила смотрел на Лихо, но она точно была уверена, что он сейчас не выпускает из виду и сидящую неподалёку четвёрку. - Кляксы дебош устраивали?
- Не знаю.- Лихо вроде бы безучастно пожала плечами, и вдруг обмякла, из глаз показались слёзы. - Ничего не знаю! Да что со мной, блядь! Успокойся, дура... Успокойся!
- Ну, тихо. Тихо... - Участливо пробормотал Шатун, ощущая себя фантастически неловко, в роли утешителя плачущей дамы. - Хватит, Лихо. Не надо...
Лихо скрипнула зубами, ещё раз всхлипнула, и решительно вытерла слёзы рукавом камуфляжки.
К столу вдохновенно протискивался пухлоухий распорядитель, лично несущий плошку, наполненную жареным мясом. Блондинка почему-то вспомнила тот шашлык из собачатины, закончившийся гибелью Германа, и в левой стороне груди, у неё глубоко, неприятно кольнуло, словно предвещая какие-то изменения. Причём, далеко не к лучшему.
- Приятного аппетита! - Плешивый Михеич чуть ли не раскланялся, поставив заказ на стол. - Может, всё-таки ещё чего-нибудь? Всё свеж...
- Ты, вон того, у которого пол-лица кляксы на сувениры растащили, знаешь? - Лихо невежливо перебила назревающее словоизлияние, и незаметно ткнула пальцем в сторону Хлыста. - Правильно, головой вертеть не надо, некрасиво... Так что, владеешь информацией?
- Это Мёртвый. - С готовностью сообщил Михеич, наклонившись к Лиху поближе, почти касаясь её уха губами. - Страшный человек.
- Я это уже поняла. - Лихо чуть убрала голову, чтобы пухлоухий сластолюбец не обслюнявил ей ушную раковину. - Ты его хорошо знаешь?
- Ну, как... - Замялся Михеич, впрочем - без любых признаков
Лихо потёрла большой палец об указательный, и быстро чиркнула большим пальцем, слева направо, по горлу. Посмотрела на Михеича. Тот опустил веки, подтверждая её догадку.
- Что, совсем нет никого, кто с ним по душам гутарил? - Блондинка сделала над собой усилие, и заискивающе улыбнулась своему визави. - Есть же кто-то, по глазам вижу. Ублажи слабую женщину,
