Игорь Губерман
Гарики из Иерусалима. Книга странствий
Первый иерусалимский дневник
Саше Окуню — очень старшему другу с любовью
В эту землю я врос окончательно,
я мечту воплотил наяву,
и теперь я живу замечательно,
но сюда никого не зову.
Россию увидав на расстоянии,
грустить перестаешь о расставании
Изгнанник с каторжным клеймом, отъехал вдаль я одиноко, за то, что нагло был бельмом в глазу всевидящего ока. * * * Еврею не резвиться на Руси и воду не толочь в российской ступе; тот волос, на котором он висит, у русского народа — волос в супе. * * * Забавно, что томит меня и мучает нехватка в нашей жизни эмигрантской отравного, зловонного, могучего дыхания империи гигантской. * * * Бог лежит больной, окинув глазом дикие российские дела, где идея вывихнула разум и, залившись кровью, умерла. * * * С утра до тьмы Россия на уме, а ночью — боль участия и долга; не важно, что родился я в тюрьме, а важно, что я жил там очень долго. * * * Да, порочен дух моей любви, но не в силах прошлое проклясть я, есть у рабства прелести свои и свои восторги сладострастья. * * * Вожди России свой народ во имя чести и морали опять зовут идти вперед, а где перед, опять соврали. * * * Когда идет пора крушения структур, в любое время всюду при развязках у смертного одра империй и культур стоят евреи в траурных повязках. * * * 
