Гарики из Иерусалима. Книга странствий

когда карает за уныние.

* * *

Три фрукта варятся в компоте,
где плещет жизни кутерьма:
судьба души, фортуна плоти
и приключения ума.

* * *

Наш век успел довольно много,
он мир прозрением потряс:
мы — зря надеялись на Бога,
а Бог — напрасно верил в нас.

* * *

Печальный зритель жутких сцен,
то лживо-ханжеских, то честных,
Бог бесконечно выше стен
вокруг земных религий местных.

* * *

Недюжинного юмора запас
использовав на замыслы лихие,
Бог вылепил Вселенную и нас
из хаоса, абсурда и стихии.

* * *

А жить порой невмоготу —
от угрызений, от сомнений,
от боли видеть наготу
своих ничтожных вожделений.

* * *

Сурово относясь к деяньям грешным
(и женщины к ним падки, и мужчины),
суди, Господь, по признакам не внешним,
а взвешивай мотивы и причины.

* * *

Когда азарт и упоение
трясут меня лихой горячкой,
я слышу сиплое сопение
чертей, любующихся скачкой.

* * *

А если во что я и верю,
пока мое время течет,
то только в утрату, потерю,
ошибку, урон и просчет.

* * *

Кивнули, сойдясь поневоле,
и врозь разошлись по аллее,
и каждый подумал без боли,
что вместе им было светлее.

* * *

Наши духа горние вершины —
вовсе не фантом и не обман,
а напрягший хилые пружины
ветхий и залежанный диван.

* * *

Всему на свете истинную цену
отменно знает время — лишь оно
сметает шелуху, сдувает пену