Гарики из Иерусалима. Книга странствий

на личную в аду сковороду.

* * *

А жаль, что на моей печальной тризне,
припомнив легкомыслие мое,
все станут говорить об оптимизме
и молча буду слушать я вранье.

* * *

Струны натянувши на гитары,
чувствуя горенье и напор,
обо мне напишут мемуары
те, кого не видел я в упор.

* * *

От воздуха помолодев,
как ожидала и хотела,
душа взлетает, похудев
на вес оставленного тела.

* * *

Нам после смерти было б весело
поговорить о днях текущих,
но будем только мхом и плесенью,
всего скорей, мы в райских кущах.

Улучшить человека невозможно, и мы великолепны безнадежно

Угрюмый опыт долгих лет
врастанья в темноту —
моей души спинной хребет,
горбатый на свету.

* * *

Я живу, никого не виня,
не взывая к судам и расплатам,
много судей везде без меня,
и достойнее быть адвокатом.

* * *

Есть сутки — не выдумать гаже,
дурней, непробудней, темней,
а жизнь продолжается — даже
сквозь наши рыданья над ней.

* * *

Вампиров, упырей и вурдалаков
я вижу часто в комнате жилой,
и вкус у них повсюду одинаков:
душевное тепло и дух живой.

* * *

Всегда приходят в мир учителя,
несущие неслышный звон оков,
и тьмой от них питается земля,
и зло течет из их учеников.

* * *

Играя соками и жиром
в корнях и семени,
объем и тяжесть правят миром
и дружат семьями.

* * *