– Во Владивостоке.
– Понимаю, что не в соседнем подъезде, у бабушки, – там я проверяю каждый день. Объясни же, наконец, что происходит! Почему ты уехала из Питера? Мы договаривались, что я к тебе приеду.
– Ты не догадываешься?
– Тебе не понравилось, что я сижу в тюрьме? Не захотела иметь дело с арестантом?
– Не ерничай, совсем не в этом дело. Ты изменил мне.
– С кем? С сокамерниками?
– Ты мне изменил. Хочешь сказать, что этого не было?
– Не было, – ответил он уверенно.
Она заговорила быстро, горячо, будто не слыша его.
– После всего, что у нас было, как ты мог?! Чем ты отличаешься от других мужиков?! Хорошими манерами, тем, что красиво говоришь? Что стоят твои клятвы верности? Я ведь боготворила тебя, думала, ты не такой, как все, что ты любящий, верный. А что на самом деле?! Ты оказался обычным… Не буду портить тебе праздник. Маша там рядом с тобой? Передавай ей привет. Не удивлюсь, если окажется, что это ты убил её мужа. Ты можешь, я знаю.
– Перестань, ты слышишь себя, что ты такое говоришь! – сказал он резко. – Не люблю жаловаться, но врагу бы не пожелал таких ночей. В камере меня отделали, как отбивную. Три недели я провалялся в больнице, сделали операцию на лёгких. Поставили диагноз «ушиб мозга», надо долечиваться, я выписался раньше. Почки… Ладно, не буду плакаться. Всё это время я жил одной мыслью – поскорее выбраться, и приехать к тебе. А ты съездила в Питер на экскурсию, и поехала домой во Владик. Догадываюсь, зачем: на свадьбу. Как жених? Хороший? Лучше, чем я?…
– Андрюша… О чём ты?
– О твоей свадьбе.
– О какой свадьбе?
– У тебя их так много намечалось, что ты не понимаешь, какую я имею в виду?
– Прекрати.
– Ты позовёшь меня на свадьбу? Хочешь, я вылечу к тебе?
– Ты хочешь приехать ко мне?
– Сплю и вижу, как… Ты знаешь, мои фантазии не отличаются сдержанностью…
– Так приезжай. Приди и возьми.
– А ты не хочешь сама приехать?
– Нет, такое решение я не поддерживаю.
Андрей вынул из стола блокнот и ручку.
– Какой у тебя адрес, телефон?
Он прижал сильнее трубку к уху. Катя молчала.
– Говори, я весь превратился в большие уши!
– Я встречу тебя в аэропорту.
– Что это значит? Ты не хочешь мне назвать свой адрес?
– Отца перевели в другую часть, тут нет определённого адреса. «ВЧ» и длинный номер.
– Но ты ведь откуда-то звонишь мне.
– Водитель привёз меня на переговорный пункт.
– Пусть будет так… Тогда другой вопрос начинается: как я тебе дам знать, какой у меня рейс, и всё такое?
– Я тебе позвоню… через час.
– Ты шутишь? Завтра выходной, послезавтра тоже. Мне нужно собрать деньги, самому собраться.
– Тогда ничего не получится.
– Катя, ты начинаешь капризничать! Тебе важен факт отъезда прямо сейчас, или ты хочешь, чтобы я приехал, и мы были вместе?!
– Меня воротит от одной мысли, что ты лишний час пробудешь вместе с ней.
– Катя! Что ты себе там надумала? Не было у нас ничего, и не могло быть.
– Решай! Или ты вылетаешь прямо сейчас, и завтра к ночи будешь у меня, или…
Растерявшись, Андрей стал оправдываться: денег в обрез, хватит только – чуть не сказал «только на праздничный ужин в кафе» – на билет до Москвы в общем вагоне; а если подождать, в первый же рабочий день он объедет клиентов, соберёт нужную сумму, и сразу же вылетит на Москву, а оттуда – во Владивосток. Опомнившись, он возмутился: если бы она не выдумывала себе глупые истории и позвонила раньше, то они давно были бы вместе.
– Мне всё ясно, – ответила она, – ты с ней спишь. Хочешь бросить палку на дорожку.
– Шайтан тебе напел про это! Не сплю я с ней.
– Да! Конечно, с ней не уснёшь, – ехидно ответила она. – Ты это хотел сказать?
– Катенька!
– Зачем только я тебя встретила? Ты отравил мне всю жизнь. Ты, вместе со своей тяжелой историей, отягощённой незабываемыми подругами.
Задыхаясь от возмущения, Андрей заговорил громко о том, что это она, женщина, не такая, как все, что в ней особенный яд, которым он отравлен на всю жизнь, что этот яд чувствуется в его жилах, во всём его существе. Зачем он узнал её?! А эти беспочвенные обвинения, это просто смешная ложь! Не мог он изменить, ни с Машей, ни с какой-либо другой девушкой, и в этом нет его заслуги. Когда узнаешь её, неповторимую, любые, даже самые красивые женщины кажутся бесцветными. И ему никогда в голову не приходило изменять ей. Её поцелуи, её дыхание, которое он чувствовал на своём лице, её голос, – всё это помнится так, будто они расстались пять минут назад. Он всем существом чувствует её любовь, доверяет ей, надеется на скорую встречу, и недоумевает, откуда взялось её недоверие.
– Недоверие… Я доверилась тебе, ты мне не доверяешь. Если б ты меня послушался, мы бы уехали в Питер, не заезжая в Волгоград; и не было бы милиции, не было бы неприятностей, не было бы… Маши…
Он промолчал. Объективно, Катя была права. Она продолжила:
– Не понимаю, чего ты ждёшь. Если б ты меня так сильно просил о чём-то, то уверена: я сделала бы то, что ты просишь, не раздумывая. Если вопрос в деньгах, попроси Второва, Трезора, наконец. Они тебе займут на неделю.
Острая, как кинжал, мысль, пронеслась в его голове. Трезор – Еремеев – Кондауров! Катя тщательно скрывала знакомство с ними. Только перестал об этом думать, и снова всплывает на поверхность эта неразгаданная тайна! Откуда у Кати такая уверенность, что Трезор запросто одолжит нужную сумму? Почему-то вспомнилась история, рассказанная Тинатин, и эти зловещие слова: «приди и возьми!»
И эта всепоглощающая ревность! Андрей вспомнил тело Кондаурова на секционном столе. Её любовник мёртв, но он был в её жизни. В чём-то, возможно, он уступал, а может, и нет… В основном – а это для девушки самое важное – Виктор превосходил Андрея: это был состоявшийся мужчина, зрелый, сильный, с закалённым характером, он вмещал все тайны жизни, он раскрывал перед ней вселенную.
– Мы с Романом не такие друзья, как прежде, – сухо сказал Андрей. – Это дело разъединило нас.
– Да ладно! Ты помог ему выбраться, он помог тебе.
Недоверие, возникшее внезапно, разрослось в нём до предела. Она всё знает, но откуда?!
– Раньше, чем девятого числа, я не смогу уехать, – у меня просто нет денег.
– Бабушкины рассказки! Поверила, если б не знала тебя. Ты можешь всё, когда захочешь. Просто не желаешь оторваться от своей Маши. Чем она тебя так прельстила? Она ведь лживая; фальшивая, как накладные ногти!
Ярость обуяла его. Но неожиданное здравомыслие возобладало, лестничное благоразумие, свойственное ему, возвратилось обратно на квартиру, и он, всё ещё полный недоверия, начал вдруг мыслить практически, исходя из предпосылок, которым не очень-то доверял. Ещё не поняв, должен ли он ехать во Владивосток, Андрей просчитал экономику этой поездки. Да, он сможет поехать, и непременно поедет! Пусть Катя играет им, но что с того! Он хочет обладать ею, какая бы она ни была!
– Катюша, любовь моя! Неужели ты до сих пор не изучила меня, неужели ты не знаешь… границы моих импровизаций…
