После трех стопок Калугин вспомнил, за чем приехал:
– Я ж при исполнении, а вы меня пытаетесь напоить… Собирайся, Вадимка, дела поедем делать.
– Да я уже понял, что на происшествие, – проворчал Вадим, вынимая из шкафа свой портфель. – Ты ж разве просто так заедешь.
И, показывая, что готов идти, спросил, что случилось. В ответ Калугин мрачно отмахнулся:
– На месте сам увидишь.
Провожая Второва и Калугина, Андрей увидел в вестибюле Шавликова.
«Прилипчивый, зараза!» – мысленно выругался он.
Поздоровавшись с милиционером и судмедэкспертом, сотрудник похоронной службы спросил у дежурного санитара, не было ли поступлений.
Вадим ответил за Андрея:
– Всех отправляем конкурентам вашим – они нам откатывают, а вы нас только задуриваете, как…
Тут он запнулся, но быстро нашелся:
– …как извращенец малолетку!
Лицо Шавликова побагровело и сделалось похожим на гранатовую кожуру. Он смог собраться с мыслями и ответить, когда милицейский УАЗик, на котором Калугин увез Вадима, уже отъехал от здания СМЭ.
– «Реквием» не сказал еще своего последнего слова. Положение наше прочно, потому что мы чувствуем почву под ногами. И мы в ответе за тех, кого похоронили. Откаты тоже выкатим, лишь бы удержался на высоком уровне приток мертвых душ.
Так бормотал Антон, наблюдая, как Андрей, открыв ключом регистратуру, проверял папки, журналы, и содержимое сейфа.
Машинально сравнивая записи в журнале с тем, что хранится в сейфе, Андрей услышал чьи-то несмелые шаги.
Подняв на звук свой взгляд, он увидел долговязого сутулого молодого человека в брезентовой спецовке и задал дежурный вопрос:
– Что вы хотели?
– Мы из Урюпинска, – сказал вошедший, и положил на стол два направления на судебно-медицинскую экспертизу.
«Урюпинск! Где-то я уже сегодня это слышал!» – подумал Андрей.
Он пододвинул к себе журнал и начал его заполнять. Костров Геннадий Иванович и Погорелов Степан Васильевич. Обстоятельства дела – пожар в магазине.
– Загорелся магазин, – прочувствованно произнес Андрей. – И что же, не смогли его потушить?!
– Сгорело всё быстро, будто специально подожгли. Продавщица пошла на обед. Остались начальники – директор и заместитель. И тут вдруг случился пожар.
Быстро заполнив все графы, Андрей поднялся со стула.
– Выйдем на улицу, я покажу, куда заносить.
И они вышли в вестибюль. Запирая регистратуру, Андрей услышал голос Шавликова, предлагавшего парню в спецовке свои услуги:
– Гробы, венки, организация похорон…
Все вместе они вышли на улицу. Уже стемнело. Грузовик, на котором привезли тела, стоял напротив входа, загораживая собой вагончик «Реквиема». Двое селян молча курили возле машины.
– Налево, с торца здания, вход в подвал, – начал объяснять Андрей. – Заносить будете туда. Пойдемте кто-нибудь со мной. Я открою дверь изнутри, и выдам носилки.
– Мы сами должны заносить? – недовольно спросил водитель.
– Да. В мои обязанности это не входит.
Мужчина сплюнул и отвернулся. Его товарищи многословно стали объяснять ему, что если он не может, то они вдвоем управятся. Но говорили неуверенно, бросая настороженные взгляды то на Андрея, то на Антона. Тут только стало ясно, что трезвым из них был только водитель – тот, что не хотел нести. Наконец, они замолкли. Водитель забрался в кабину грузовика.
Водворилась неживая тишина, заполненная неумолчным сверчковым стрекотом. Казалось, лишь он один связывает безмолвных собеседников. Позади «Реквиема» чернел пустырь. В двухстах метрах, за частоколом высоких тополей, гудела Вторая Продольная – улица, тянущаяся вдоль всего города. Более восьмидесяти километров непрерывного движения. Сейчас там едут машины, а в них сидят люди, живые люди.
А возле здания судебно-медицинской экспертизы доносившийся с автострады шум казался чем-то нереальным, потусторонним. Реальным здесь казалась только эта семиэтажка, уже не подчинявшаяся своим создателям, жившая своей бетонной волей, своим пищеварением, бетонной жадностью, выделявшей токсины, жующей стальной дверной челюстью. Да ещё мелькание мириад мотыльков в свете фонаря, и грузовик с двумя телами.
Первым заговорил Шавликов. Он сказал, что вместе с напарником из «Реквиема» занесет в подвал тела. Сколько стоит? Да ерунда, договоримся! А если будут заказы на гробы и венки…
Парень в брезентовой спецовке согласился. Ему не хотелось идти в подвал, откуда тянуло, как из преисподней. Не верится, что этим утром он починял трактор, а днем возил скотину на мясокомбинат. И вот, вместо свидания с девчонкой, с которой договорились встретиться в семь часов у знаменитого памятника козе, состоялось это путешествие в непонятный, жуткий, параллельный мир.
Андрей спустился в подвал, отпер дверь на улицу, затем открыл массивный навесной замок и приоткрыл холодильную камеру – небольшое, метров на пятнадцать, помещение. Затем он вышел на улицу – находиться в мрачном, скупо освещенном коридоре, заваленном разлагавшимися бесхозными трупами, было неприятно. Вспомнив про сигарету, взятую у Трегубова, вынул её из кармана и закурил. Вскоре показались носильщики. Весело перешучиваясь, они несли на железных носилках черное, обугленное тело, принявшее своеобразную позу – так называемую «позу боксера», характерную для теплового окоченения трупа – с согнутыми верхними и нижними конечностями.
– Когда очередной коллективный вывоз? – спросил Андрей у Шавликова, передавая ему бирку с номером, чтобы тот приспособил её куда-нибудь к телу покойника – на руку, или на ногу.
Антон переспросил:
– А что, пора?
– А ты зайди и посмотри. Будешь идти, гляди себе под ноги – там очень мало места для ходьбы.
Носильщики спустились в подвал. Из темноты раздался изумленный голос Шавликова:
– Откуда столько мертвых трупов?
После того, как оба тела были занесены в холодильную камеру, Андрей закрыл её на замок, затем запер дверь на улицу, и по внутренней лестнице поднялся на первый этаж. В вестибюле его ждал парень в спецовке. Он спросил, когда можно будет приехать за телами.
– Я вам напишу номер телефона, – ответил Андрей, открывая дверь регистратуры. – Вы будете звонить и спрашивать.
Передавая листок с номером телефона регистратуры, он сообщил ориентировочные сроки вскрытия – через два-три дня. Кивнув, парень в спецовке вышел. Оказалось, это был племянник погибшего директора магазина.
Селяне уехали домой крестьянствовать. Шавликов ушел в свой вагончик, предварительно похваставшись, какой он гений места, – сумел оказаться в нужное время в нужном месте, взять заказ на свою похоронную продукцию. Решив, что урюпинцы были последними на сегодня клиентами, он поспешил покинуть место, где его не очень жаловали. Вадим еще не вернулся с происшествия.
Отодвинув коричневую штору, Андрей выглянул на улицу.
Чуть показался краешек луны, сея голубоватые блики по пустырю. Где-то вдали утопали в мягкой мгле плоские крыши, деревья, стены. Ночной мрак, окутывая город, наползал на дремлющие деревья, скользил по дороге, изгибы которой терялись в иссиня-черной темноте. Легкий ветер шуршал в зарослях, словно переворачивая еще один лист невидимой, но полной грозных событий летописи.
И в этой мертвой тишине сверчковый стрекот казался треском адского метронома, для одних неумолимо отсчитывавшего время отправления в последний путь, для других – время прибытия сюда, в этот мрачный транзитный пункт.
Подъехала милицейская машина, из неё вышел Второв и помахал рукой.
