Потом я позвонила Светке, втайне рассчитывая застать Леонида. Леонид оказался в Польше на переговорах.
– Что-то случилось? – спросила Светка.
– Ничего срочного, – ответила я. – Хотела посоветоваться по одному юридическому вопросу.
Браток должен был вернуться с работы где-то около семи. Если, конечно, где-нибудь не задержится, что с ним, естественно, случалось, так как дома его никто и никогда не ждал.
Самым разумным было бы надеть пальто, сапоги и уйти.
Вместо этого я сидела в кресле и ломала пальцы. А еще говорят, что во мне нет ничего женского!
Уже потом, много позже, я сообразила, что можно было бы просто велеть соседям не открывать никому дверь. Хотя… из школы приходили дети, они вечно теряют ключи… приятели Семена… И, самое главное, – ведь мне пришлось бы им всем что-то объяснять…
Трудно объяснить словами, какое именно решение я приняла. Но к тому моменту, когда в дверь позвонили, решение было уже принято и никакому обжалованию не подлежало. Кажется, я вычитала его в каком-то приключенческом романе. Но не из современных (там подобные решения были не в чести), а в романе классическом.
Дверь открыла я сама, так как не сомневалась, что в случае чего они ее просто сломают. Одного из четверых людей, которые сразу же, оттеснив меня, прошли в коридор, я узнала почти сразу. Мы с ним уже встречались восемь лет назад. Высокая, странная, как будто бы сломанная по линии талии фигура. Бандит, то ли по имени, то ли по кличке Алекс – охотник за сокровищами. В общем-то, могла догадаться и раньше, когда на сцене появился Вадим. Все те же люди снова стягиваются в круг…
Но теперь все это было уже неважным. Главная моя задача – убедить их и увести из квартиры. Естественно, они уйдут только вместе со мной. Но это – нормальная плата за мои самонадеянность и скудоумие. В конце концов, даже если все обернется самым плачевным образом – в чем беда? Антонина давно взрослый, самостоятельный человек. В моей собственной жизни вроде бы уже случилось все основное и значительное – и радости, и беды. Что остается? Стареть, с каждым годом что-то теряя, и, как в зеркале, наблюдать эти потери в друзьях и знакомых? Такая ли это великая ценность?
Главное, чтобы в коридор сейчас не вылез кто-нибудь из детей. К счастью Зинин «Маяк» почти заглушает все, даже звонки и голоса. По «Маяку» передают старые песни композитора Александры Пахмутовой. Наверное, это ее юбилей, или юбилей ее мужа, поэта Добронравова, который писал стихи к ее песням. Главное, чтобы не вышли дети. Сколько их там, за моей спиной? Лучше не вспоминать… да, еще же есть Дашкин неродившийся ребенок, которого она вымаливала у всех святых во всех церквях. Если кто- нибудь из них выйдет, интересно, смогут ли эти отморозки догадаться, что… что за безопасность любого ребенка… Не думать!!! Я не знаю, как устроен этот мир, но вполне допускаю, что в некоторых обстоятельствах человеческие мысли имеют тенденцию материализоваться. Лучше всего думать о том, что я человек холодный и равнодушный. Я не люблю людей вообще и особенно – пролетариат. Эти дети для меня – абсолютно чужие. Их в любом случае не ждет ничего хорошего в этой жизни, для них не предусмотрено в ней места, так как уже их родителей отменили как класс, а до следующей революции еще далеко. Я выросла на Земле королевы Мод, среди вечных сиреневых ледяных гор, под серебряным яблоком равнодушной Луны. Мне плевать на всех и на все, включая мою собственную жизнь…
– Ну вот и встретились, – сказал Алекс. – А я ведь знал…
– Показывай быстро, где, тогда останешься живая, – сказал второй, широкоплечий, с бегающими глазками. Удивительно, но мне показалось, что и его я тоже откуда-то знаю. – Если будешь молчать, конечно.
Разумеется, я знала, что он врет. Оставлять в живых меня нельзя было ни в каком случае. Когда речь идет о
По счастью, оба бандита говорили приглушенно.
– Здесь, в квартире ничего нет, – негромко сказала я. – Не думаете же вы, что я такая дура… А пластинка вообще – у специалиста из Эрмитажа (я не думала, что они станут искать помпейскую пластинку, но на всякий случай поменяла место работы Петра Григорьевича).
– Где остальное? – быстро спросил Алекс.
– В надежном месте, – усмехнулась я. Кажется, именно так отвечали бандитам многочисленные герои многочисленных прочитанных мною детективов.
– Сейчас ты быстро что-нибудь накинешь, поедешь с нами и это место покажешь…
– Мне надо сначала позвонить.
– Обойдешься.
– Там закрыто…
– Сломаем!
– Там люди.
– Будут молчать, как и ты, и не станут рыпаться, останутся живы.
Я вдруг осознала, что тяну время. Зачем? На что я надеюсь? Ведь ничего не произойдет. Не прибежит отряд доблестных спецназовцев. Не приедет на газике родная милиция. Увы! Все подобные вещи случаются только в дешевых потрепанных детективах, стоящих на полках наших коридорных шкафов. Даже пожилой, доверившийся мне участковый Карп Савельевич Спиридонов узнает обо всем только сегодня вечером. Да и что он смог бы один против четверых? Еще, чего доброго, получил бы пулю в лоб вместо обещанной «квартирки на старость»! Нет, все правильно. В конце концов, каждый платит по своим счетам.
– Хорошо, едем, – сказала я.
– Давай оборачивайся поживее!
…
Лица вошедших в квартиру отморозков менялись, должно быть, на протяжении минуты, но я этого не заметила, так как в комнату они меня не пустили, и я рылась на вешалке в поисках старой куртки.
– Это куда это вы ее везти собрались? Никуда она с вами не поедет!
– Это вы?!!
Оба возгласа прозвучали одновременно. Я обернулась и, уронив найденную наконец-то куртку, выпрямилась во весь рост.
Прямо за моей спиной, в коридоре, сгрудившись, как на старой фотографии, стояли все имеющиеся в наличии насельники нашей коммуналки. Причем, что самое потрясающее, они все были вооружены!
Зина, занимавшая большую часть ширины коридора, держала в руках молоток для разделки мяса. Аркадий сжимал побелевшими пальцами ручку топора, который, как я знала, хранился в кладовке, и принадлежал покойному Федору Кривцову. Дашка там же вооружилась новенькой ножовкой. Машка стояла рядом с огромным гвоздем. У Натальи были в руках великанские портновские ножницы, Руслана сжимала тяжелую раковину, которую я же и привезла ей в подарок из Италии. А Семен, опираясь одной рукой на костыль, держал в другой, вытянутой вперед руке пистолет (или револьвер, или маузер – я совершенно ничего не понимаю в оружии!).
«Булыжник – оружие пролетариата!» – вспомнила я и едва удержалась от улыбки.
Некоторое время длилась немая сцена, а потом между ног Зины протиснулась вперед Кира и звонко и чисто произнесла:
– Пошли вон, суки позорные!
Из комнаты летел и мелодическими Пахмутовскими клубами завивался вокруг всей сцены «Маяк»:
Глава 16
– Анджа, это было потрясающе! – сказал Вадим.
Он сидел в кресле, а я лежала на тахте, опираясь на локоть и подогнув колени. Глаза у меня слипались. Очень хотелось чая с лимоном и с вишневым вареньем. Да где же его взять!
– Просто великолепно! Хоть сейчас снимай художественный фильм. Вы… и все эти люди за вами… вы смотрелись просто как агитационный плакат времен Советского Союза – интеллигенция ведет пролетариат и крестьянство к светлому будущему.
– Ага, особенно уместны в этом контексте были пистолет и костыли Семена, – проворчала я. – Откуда,
