— Ну, что ж, будь что будет, а я поеду,— сказал он наконец.— Другого выхода нет, сам понимаешь. На третий день постараюсь вернуться. Ты здесь что-нибудь придумай, если задержусь.
Протянув ему руку, я ответил:
— Действуй, Аббас, надо спешить. Скажи там, что надо выступать немедленно. Возьмем Боджнурд, пока туда не пришли правительственные войска из Мешхеда!..
Немало бессонных ночей пришлось провести мне в разные годы жизни, но такой еще никогда не было. Мне казалось, что время остановилось и луна замерла в черном небе. А сердце мое, наоборот, стало биться втрое быстрее. Голова горела, и я несколько раз выходил во двор, останавливался на крыльце и смотрел на небо, отыскивая свою звезду и звезду Парвин, стараясь думать о чем-нибудь приятном... о последней встрече с Парвин, о сестренках, о матери... Но все равно мысли мои возвращались к Аббасу. Сумеет ли он благополучно добраться до Мораве-Тепе, и все ли готово у Салар-Дженга? А может, тот предатель получил приказ убить Салар-Дженга?.. Аббас прискачет, а там уже хозяйничают верные правительству, офицеры... солдаты мечутся в растерянности, потому что нет командира, нет Салар- Дженга...
Потом я снова возвращался к себе, ложился на койку, чувствуя страшную усталость, но уснуть не мог. Лежал в темноте и думал, думал... Вдруг мне показалось, что стучат конские копыта на улице. Вскакиваю и выбегаю во двор. Прислушиваюсь. Нет никого, тихо вокруг. Снова стою один на крыльце, скрестив на груди руки. Что там сейчас в Мораве-Тепе? А если восстание не удалось и Аббаса схватили, пытают... вырывают ногти, вздергивают за ноги и бьют шомполами?.. Два дня не находил я себе места, в голову лезли тревожные мысли.
С ума можно было сойти от таких мыслей.
Выхожу к воротам. Часовой отделяется от стены и, узнав меня, вытягивается.
— Что, не спится, господин ождан? — спрашивает он, и в голосе его чувствуется улыбка.— Или свидание назначили'1
Я подхожу и вижу, что он действительно улыбается.
— Да нет, какие тут свидания. Жду Аббаса. Вот у него действительно свидание, и очень важное. Обещал к утру вернуться, а самого все нет.
— Так до утра еще далеко, господин ождан,— говорит солдат.— Не беспокойтесь, не зацелует она его до смерти!
Если б он знал, какое у Аббаса свидание...
Иду в комнату, ложусь, и снова обступают меня тяжелые видения, мучат сомнения... Скорее бы утро!
Перед самым рассветом действительно застучали копыта, и во двор въехал Аббас. Был он запылен, но выглядел весело, и когда часовой спросил его, как прошло свидание, крикнул громко:
— Лучше не бывает! Солдат засмеялся.
Я не мог дождаться пока поставит Аббас коня, и, накинув китель, пошел за ним в конюшню. Здесь было тепло, пахло навозом и конским потом, слышались пофыркивание и удары копыт по дощатому полу.
— Все ли хорошо?— спросил я.
— В порядке,— улыбнулся Аббас.— При мне собрался реввоенсовет. Я доложил обстановку. Салар- Дженг сказал: будем действовать, промедление — хуже смерти! И тут же отдал приказ арестовать ненадежных офицеров и вывесить красный флаг. Правда, говорят, что не всех офицеров нашли, кое-кто сбежал. Ну, да теперь все равно. В общем, верно писал Ареф: пришло наше время. Желанное время, друг Гусо!
— Что приказано делать нам?— спросил я.— Теперь от нас зависит, что будет с эскадроном.
— Как, что делать?— удивился Аббас.— Присоединяться!
В это время во дворе крикнул часовой:
— Господин ождан! Я вышел из конюшни.
— В чем дело?
— Да вот тут...— часовой замялся.— Этот господин говорит, что он офицер, а сам не по форме одет. Требует господина подполковника.
За воротами стоял странно одетый человек. На нем поверх нижнего белья был надет старенький халат, явно с чужого плеча.
— Кто вы такой?— спросил я строго.
— Я офицер Мораве-Тепинского гарнизона,— торопливо стал говорить он,— старший лейтенант Гаджи-хан. У нас там мятеж, я вынужден был бежать... в таком вот виде... С Довуд-ханом я лично знаком. Вся надежда на него!
Подумав, я решил проводить его к подполковнику.
— Идемте, только господин подполковник еще спит!
— Надо разбудить, немедленно разбудить!— заикаясь от волнения, проговорил беглец, торопливо шлепая позади меня босыми ногами.— Вы понимаете, что происходит?
Довуд-хан вышел к нам в ночном халате, на лице его недовольство смешивалось с тревогой: видимо, он ждал плохих вестей. Увидев мораве-тепинского офицера, он всплеснул руками:
— О, аллах, что случилось? В каком виде, Гаджи-хан!
Измученный вконец старший лейтенант упал в кресло и вдруг зарыдал, совсем как женщина. Он рвал на себе волосы и выл жутко, раскачиваясь из стороны в сторону.
— Все пропало... позор... позор... Я застрелюсь!— выкрикивал он сквозь рыдания.
Довуд-хан растерялся.
— Возьмите себя в руки, Гаджи-хан,— забормотал он.— И скажите, наконец, что происходит?
— Они арестовали лучших офицеров,— выкрикнул ночной гость.— Я сам видел! Мне удалось выскочить в окно, Я лежал в кукурузе и все видел. Они вывесили над штабом красный флаг. И все без погон. Орут... О-о-о, это нельзя передать, подполковник!— Вдруг он вскочил.— Господин подполковник! Дайте мне ваших солдат, я сам поведу их в Мораве-Тепе.
— Но... что может сделать один эскадрон против такого большого гарнизона?— Довуд-хан посмотрел на меня.— Там же много войск, наверное, есть пулеметы, артиллерия... И потом нет приказа...
Гаджи-хан снова опустился в кресло и закрыл лицо руками.
— Я прикажу вам выдать форму, старший лейтенант,— сказал Довуд-хан. — В таком виде..
— Сейчас форма будет,— отчеканил я и вышел.
Мне противно было смотреть на этого истеричного офицера.
Когда я вернулся с формой для старшего лейтенанта, тот все так же сидел в кресле, а Довуд-хан, успев переодеться, застегивал китель.
— Ну, хорошо,— говорил он, продолжая начатый в мое отсутствие разговор,— допустим, что эскадрон выступит. Его разобьют мятежники, а что скажу я потом командованию?
— Я хочу умереть,— хрипло проговорил Гаджи-хан.
— А я хочу здраво рассуждать,— ответил подполковник.— И потом, вот кто командует эскадроном,— он указал на меня.
Но странный гость даже не повернул головы.
— Хорошо,— сказал он,— где я могу переодеться? Когда он ушел в спальню, Довуд-хан дал волю своим чувствам.
— Мальчишка, сопляк, строит из себя героя, а сам в одних подштанниках убежал из своей части! Я бы показал ему... если бы не его дядя, которого я весьма уважаю... Но мы еще вернемся к этому разговору. А сейчас надо что-то предпринять... Я думаю, что эскадрону следует закрепиться в Инчейском ущелье и задержать бунтовщиков.
— А когда подойдут войска к нам на помощь?— спросил я про то, ради чего и пришел сюда.
Довуд-хан смутился.
— Войска.. Они подойдут... Я точно не могу сказать, потому что поблизости нет надежных частей. Но такой приказ отдан и подмога придет. Впрочем, я сам съезжу в штаб и объясню обстановку, тогда они там будут быстрее шевелиться. А вы... Я надеюсь на вас, Гусейнкули-хан.
— Мы выполним свой долг перед родиной!— торжественно произнес я.
