дозвониться сообщила с сожалением: – Абонент вне зоны действия сети.
– Му-ху, – промычал Вульф, не прекращая своих раздумий. – Но ты все равно периодически набирай, пока он не ответит. Мне очень надо… – Он нахмурил лоб еще больше и, обращаясь уже не к жене, а к самому себе, тихо сказал: – А я пока Вольфрама выцеплю…
– Я, конечно, дозвонюсь и передам ему твою просьбу о встрече, только не понимаю, зачем тебе это. Денис умер, и все остальное уже не важно…
– Почему же – не важно? Дусик не просто умер, его убили. И я должен узнать, кто это сделал… – Вульф прикрыл свои потускневшие от тоски глаза и тихо сказал: – Это единственное, что я теперь могу сделать для своего сына.
Петр Моисеев
Петр отстраненно слушал, о чем говорит его новая клиентка, а сам, вместо того чтобы впитывать информацию, смотрел на ее лицо. Не хотел, а смотрел! Он ничего не мог с собой поделать, так оно его завораживало. При этом Петр бесстрастно отмечал, что выглядит Ева не лучшим образом: явно плохо себя чувствует (сразу видно, что простужена) и чрезвычайно утомлена, но все равно смотрится как богиня. Прекрасная, только очень уставшая от своих свершений и побед богиня!
– Вы слушаете меня, Петр Алексеевич? – перестав говорить о деле, спросила Ева, заметившая его отстраненность.
– Да, конечно, – поспешно ответил Моисеев, встряхиваясь. – Вы говорили, что даже не подозреваете, кто мог убить вашего брата. И тем более не допускаете мысли, что это сделал кто-то из ваших соседей…
– Совершенно верно.
– В таком случае он пришел к вам уже раненым.
– Но Астахова ничего такого не говорила…
– А что она должна была сказать?
– Что он истекал кровью или хотя бы шатался.
– Во-первых, мы не знаем, что именно она говорила, давая показания, – протоколов мы не видели. А во-вторых, ее могли об этом просто не спрашивать. Мы же будем настаивать на том, чтобы следователь при очередном допросе уточнил этот вопрос…
– А если эта старая ведьма скажет, что Дусик был бодр и весел, когда явился ко мне? Что он порхал, как бабочка?!
– Это усложнит нам жизнь, но…
Не дав ему договорить, Ева порывисто подалась вперед и с хорошо отрепетированной дрожью в голосе (должной подчеркнуть ее беспомощность перед лицом неприятностей, оградить от которых ее может только сильный мужчина, в данном случае Петр) прошептала:
– Вы ведь от меня не откажетесь, правда, Петр Алексеевич?
– Конечно, нет. Мы подписали с вами контракт. Я ваш адвокат. И буду им, даже если…
– Меня посадят в тюрьму, – горько улыбнулась Ева.
– До этого, думаю, не дойдет, – успокоил ее Петр. – Если вы, конечно, сказали мне правду…
– Я не убивала брата, клянусь!
И он ей почему-то поверил. Хотя прекрасно знал, какая Ева искусная лгунья. Еще он знал, что она способна на убийство и на хладнокровную игру после него (не зря ее Головин сравнил с героиней «Основного инстинкта», ох не зря!), но в данном конкретном случае Петр посчитал ее невиновной. При всей своей циничности, испорченности и безграничном эгоизме Ева все же делала исключение для брата, жалея его, помогая ему – адвокат знал, что Ефросинья, хоть к брату в тюрьму и не ездила, и писем не писала, но регулярно отсылала ему передачи…
– Вы мне верите! – радостно сказала Ева, умудрившись прочитать по лицу Петра его мысли. – Какое счастье. Мне так важно было, чтоб вы, – ударение на «вы», – мне верили.
– Я защищал бы вас в любом случае, – пожал плечами Петр и, улыбнувшись, добавил: – Пока вы мне платите…
Она ответила на его скупую улыбку своей ослепительной, и Петр почувствовал, как по его телу побежали мурашки. Боже, как он хотел эту женщину! Эту холодную стерву с роскошным телом! То, что он когда-то устоял перед ней – подвиг! В тот момент, когда она припала своими чувственными губами к его рту (было это два года назад, а он до сих пор помнит, и тело его нет-нет да откликается на эти воспоминания), он готов был плюнуть на все и ответить на ее поцелуй! Плевать на секретаршу, которая может в любой момент войти, плевать на то, что нет презерватива, а главное, плевать на данное самому себе обещание никогда не связываться с роскошными суками, после которых все остальные представительницы прекрасной половины человечества кажутся пресными, скучными, фригидными…
Однажды у него была женщина, подобная Еве. Тогда он учился в аспирантуре, ему было двадцать два, а ей тридцать, и она являлась женой ректора. Такая же стройная, длинноногая, как и Ева, только темноволосая, жгучая, с глазами сиамской кошки. И с таким же характером. Звали ее Лерой. Она затащила юного Петеньку в постель из прихоти, а когда он влюбился в нее без памяти, вышвырнула его не только из кровати, но и из своей жизни, хотя он согласен был даже на унизительную дружбу, на что угодно, лишь бы быть рядом…
После этого он долго страдал. Больше года. И не столько потому, что все еще любил, сколько из-за того, что все женщины после той казались ему скучными, пресными, фригидными. Позже он пришел в себя – вылечился, как говорила мать, потом женился на прекрасной девушке, которую искренне полюбил, но до сих пор его тянет именно к роскошным сукам… Тянет физически, не душой…
Слава богу, он научился отличать настоящие чувства от похоти, иначе завяз бы опять в унижающих его мужское достоинство отношениях (Ева-то покруче Леры будет!), и не было бы у него теперь уютного семейного очага, не было бы милой Анечки, кошек, и тех бы не было…
– Петр Алексеевич, – издалека донесся до него Евин голос. – Почему вы на меня так странно смотрите?
– А? Что? – встрепенулся Петр, а запоздало поняв, что пялится на клиентку совершенно бесстыдным образом, смущенно залепетал: – Нет, Ева, я не странно смотрю, я вообще не смотрю, просто задумался…
Тут, на счастье, ожил селектор. Петр торопливо нажал кнопку и услышал голос секретарши Катеньки:
– Петр Алексеевич, вы просили не беспокоить… – зачирикала она. – Но вам из дома звонят. Супруга говорит, что у нее для вас какое-то приятное известие… Соединять?
– Через минутку. Сейчас закончу с клиентом. – Он перевел взгляд с аппарата, от которого не отрывал глаз, чтобы опять не выдать себя, на Еву. Взгляд получился немного просящим, но по крайней мере не голодным. – Кажется, мы все обсудили, не смею вас больше задерживать…
– Вы не дали мне своего телефона, Петр Алексеевич.
– Ах да! – Моисеев вытащил из визитницы карточку, протянул Еве. Она бегло просмотрела ее и сказала с претензией:
– Но тут нет номера мобильного телефона…
– А он вам нужен?
– Конечно. Вдруг меня загребут в ментовку прямо ночью, и как мне тогда вызывать своего адвоката?
– На этот случай существует круглосуточный телефон нашей конторы, на котором сидит дежурный. Позвоните по нему, и со мной тут же свяжутся…
– Я не доверяю вашим дежурным.
– Зря, они ни разу не подводили…
– Вы что, боитесь дать мне свой номер?
– Боюсь? Почему боюсь? Что за глупости! – разозлился он. – Я никому его не даю, иначе клиенты меня замучают бестолковыми звонками…
– Обещаю вас не мучить, – усмехнулась она. – Позвоню только в экстренном случае.
– Ну хорошо, – пошел на попятную Петр и, щелкнув «Паркером», дописал номер своего мобильного на визитке. – Теперь мы можем распрощаться?