В феврале герцогу Франциску де Гизу был устроен триумфальный прием при королевском дворе, и Диана де Пуатье разделила его торжество. Никто больше не осмеливался насмехаться при виде всемогущей фаворитки. История с леди Флеминг была забыта.
Вскоре король опять отправился в поход, и Екатерина снова стала регентшей, получив столь же мало свободы для проявления своих незаурядных талантов по управлению государством. В разочаровании она прибегла к своему обычному средству и родила в прекрасный майский день дочь, которую по ее настоянию назвали Маргаритой в честь мудрой, талантливой и любимой сестры короля Франциска I.
5. Изменчивая удача
Война продолжалась, и французские войска под предводительством Франциска де Гиза и Гаспара де Колиньи продолжали беспокоить отступающую армию растерянного императора.
Диана де Пуатье поднялась, казалось, на вершину своего могущества, при этом ее возмутительная красота смахивала на чудо. И тогда-то терзаемая ревностью Екатерина попыталась привлечь внимание к себе. Во Франции у нее не было никаких возможностей, и она повернулась в сторону родной Италии. Заручившись поддержкой коннетабля, она решила направить в Италию Пьеро Строцци, чтобы объявить войну правителю Флоренции.
Екатерина вновь, как обычно, с нетерпением ждала прихода кузена, который к счастью недавно прибыл в Париж из военного лагеря. Как только ей доложили о его приходе, она встала и медленной, с присущей ей величественной походкой направилась к двери, чтобы самой встретить дорогого Пьеро.
Пьеро Строцци вошел в кабинет королевы и, обнажив голову, приветствовал ее широким взмахом шляпы.
Она подошла к нему с дружески протянутой рукой и улыбнулась самой благожелательной улыбкой.
– Пьеро, мой дорогой друг, брат мой, как я рада тебя видеть!..
– Бродяга вроде меня, искренне преданный вам, тоже рад нашей встрече, Ваше Величество, – с улыбкой ответил на приветствие королевы кузен. – Чувствую, что наша встреча связана с тем, что вы наконец-то устремили ваш взор в сторону нашей многострадальной Тосканы.
– Ты, как всегда, проницателен и догадлив, – полушутливо, полусерьезно ответила Екатерина, с удовольствием принимая столь любимую ею манеру кузена вести разговор.
– Я так мечтал предаться заслуженному отдыху и наконец-то приступить к переводу речей Цицерона, но чувствую, что вновь буду вынужден наряжаться в боевые доспехи.
– О, да! – подтвердила королева. – Мой замысел может выполнить только человек такого масштаба и такой отваги, как ты.
Пьеро низко поклонился.
– Я буду всегда действовать в ваших интересах, как ваш самый верный и преданный слуга и друг, каким и был всегда.
Екатерина приблизилась к своему креслу и жестом пригласила кузена разместиться напротив нее. Разговор предстоял серьезный. На Екатерину успокоительно и благотворно действовала мысль, что перед ней сидит надежный человек, которому она может довериться. Пока ей явно не хватало таких людей в своем окружении.
Пьеро откинулся на спинку кресла, на лице его было выражение исключительного внимания.
– Пьеро, тебе наверняка уже известно, что наша родная Тоскана воспользовалась успехами королевских войск и пытается порвать свой испанский поводок?
– Да, я осведомлен, что восстала Сиена, и искренне рад. Наконец-то!..
– Мне удалось уговорить короля и получить разрешение использовать свои земли для поддержки повстанцев. Так вот, Пьеро, я хочу в создавшейся ситуации изгнать из Флоренции нашего с тобой кузена Козимо, герцога Тосканского.
Кузен посчитал себя обязанным заметить:
– Стечение обстоятельств выгодно сейчас для вас, Ваше Величество. Вы можете вернуть себе Тоскану, которая принадлежит вам по закону и поставить правителем одного из своих сыновей.
– Генриха, моего ненаглядного сына!.. – невольно вырвалось из самой глубины души Екатерины, и тут же она вновь вернулась к главной теме разговора. – Пьеро, как ты думаешь, за что ратуют сейчас флорентийцы?
Она внимательно посмотрела на кузена, желая услышать его мнение, к которому всегда прислушивалась и которое высоко ценила.
– Я не думаю, я знаю. Флорентийцы, многие из которых находятся в изгнании, ратуют за республику. Естественно, эта республика должна находиться под защитой французской короны.
Екатерина вздохнула. Под броней выдержки и хладнокровия набирала силу буря, в ней стремительно пробуждалась властительница.
– Никогда не думала, что наш кузен и мой друг детства Козимо Медичи, сын моей любимой Марии Сальвати, станет моим злейшим врагом. Он захватил власть после смерти Алессандро и тоже, подобно ему, превратился в злобного тирана наших соотечественников. Флорентийское дело, Пьеро, – наша семейная ноша. Поверь, я не хотела накалять обстановку против Козимо и его матери, но справедливость необходимо восстановить. Первенство должно оставаться за французским двором. Генрих рассматривает герцогство Тосканское, как свое законное владение, доставшееся ему вместе с моим приданым.
Екатерина гордо вскинула голову и взглянула в глаза кузену, в пронзительном взгляде которого плясали язычки огня. И этот взгляд был не менее тверд и непоколебим, чем взгляд самой королевы. Весь его воинственный облик красноречиво говорил о том, что кузен был полностью на ее стороне, поддерживал ее замысел и, главное, готов был немедленно выступить в поход для его осуществления.
– Ваше Величество, флорентийцы пришли к вам со всех концов полуострова, но в основном из Флоренции. Для всех нас вы. Ваше Величество, – последняя надежда и убежище. Необходимо ради защиты ваших прав законной наследницы немедленно начать войну с флорентийским тираном, – голос кузена был решителен и звенел медью боевых фанфар. – Надо действовать без промедления!.. Тоскана должна принадлежать только вам. Взятие Сиены будет означать взятие стратегического бастиона в цитадели герцога Козимо Медичи.
Слова кузена воодушевили Екатерину. Она приступила к обсуждению плана действий.
– Я собрала весьма внушительную сумму от продажи кое-каких своих французских владений. Все итальянцы, находящиеся при дворе, будут сопровождать тебя, – и, как бы подведя итог сказанному, произнесла. – Ты будешь губернатором Тосканы.
Для такого воина, каким являлся Пьеро Строцци, грозным, мужественным и полным романтических устремлений, слова королевы были высшей наградой за его преданность общему делу. Он стремительно поднялся, сделал несколько шагов и склонился перед Екатериной в глубоком поклоне.
– Какая честь для меня, Ваше Величество! Я срочно отправляюсь готовиться к походу, – произнес он на родном для обоих итальянском языке. – Если Флоренция обретет свободу, то этим она будет обязана вам, Ваше Величество.
– Ступай, от твоей победы зависит наша дальнейшая судьба. Да хранит тебя Бог и Богородица, – вторила она ему на языке родины.
Диана, узнав о готовящемся походе Пьеро Строцци в Италию, впервые увидела за личиной покорной королевы деятельную и решительную правительницу. Ее не дремлющие ни минуты осведомители ежедневно докладывали ей о воодушевлении, охватившем королеву, которая задумывает хитрые комбинации, ведет переговоры, угрожает, обещает, надеется, что Тоскана станет апанажем для Александра Эдуарда.
– Невозможно выразить словами пыл и страсть, с которыми королева принялась за дела Сиены.
Эти слова осведомителя заставили Диану задуматься. Это был довольно нежелательный признак, и фаворитка нахмурила брови.
«Словом у каждой из нас, и у меня, и у королевы, теперь будет собственная война: у меня под предводительством Гизов, у Екатерины – Пьеро Строцци, и погибшие ради одной из нас, да простит меня Пресвятая Дева, невольно будут вселять свирепую радость в другую. Однако кто победит в этой жестокой войне сильных мира сего, королева или я?.. – Диана самоуверенно усмехнулась. – Преждевременно засуетилась королева, демонстрируя мне свою власть. Да, жители Сиены изгнали испанский гарнизон, который находился в цитадели двенадцать последних лет. Но не преждевременно ли начинать военную
