Ненавистный телефон спецсвязи вдруг заверещал, как варан под ногой. Полковник молча снял трубку.
— Товарищ генерал, простите… С этим «вишневым» сбился с толку. По вашему поручению найден и задержан некто Носырев Олег Семёнович.
— Кто это? — не понял Арчеладзе.
— В справке написано — парапсихолог…
— Ах, парапсихолог, — без интереса проронил полковник. — Пусть сидит до утра.
Его уже нельзя было обрадовать этим сумасшедшим провидцем, лекарем и ещё чёрт знает кем. «Вишнёвый» унижал его и как личность, и как профессионала. Однако напоминание о парапсихологе подтолкнуло его совершить обрядовое действие, о котором он тоже мечтал на сеновале. Полковник на всякий случай заперся в ванной комнате и достал старый бритвенный прибор.
Но снова не получилось, как мечталось: лезвие «Нева» напоминало ему больного Зямщица, ко всему прочему, он разучился бриться и сразу же порезался. Кое-как, без всякого удовольствия, полковник смахнул молодую, мягкую щетину с лица, растёр его одеколоном. Под ладонями почему-то не ощущалась ещё жёсткость мужского подбородка: возможно, волос ещё был тонок и слаб, а возможно, «Нева» и впрямь брила лучше, чем «Жилет».
Полковник постелил себе на диване в зале и, перед тем как лечь, заглянул в спальню к Капитолине. Она не спала — в сумерках влажно блестели её большие тёмные глаза. Она не шевельнулась, даже когда он подошёл и сел на постель, положил руку на голову, погладил волосы:
— Постарайся заснуть…
— Не могу… Закрою глаза — стоят эти подонки.
— Подумай о чём-нибудь хорошем… Помнишь, как мы прятались на сеновале?
— В этом мире нигде не спрячешься…
— В моём доме ты в полной безопасности. Никому не позволю обидеть тебя.
— Спасибо, — бесцветно вымолвила Капитолина. — Однажды я уже была в одном… надёжном месте. Пока мой бывший муж ухаживал за мной, я была счастлива. Но всего через полгода всё проявилось. Он оказался садистом… Нет, не в полном смысле. Просто был такой зануда, что мучил меня больше, чем эти подонки. Я поняла, что между современными мужчинами и женщинами лежит пропасть. Они используют друг друга только в своих интересах. Не хочу так жить, поэтому решила никогда не выходить замуж. У меня есть свой дом, где мне хорошо.
Он ничего не смог ей возразить, и предложить пока было нечего. Сделать её счастливой было невероятно трудно и очень легко — несчастной…
— Мы будем с тобой встречаться? — спросил полковник.
— Зачем? Если переспать, то милости прошу ко мне под одеяло, — она подвинулась. — Я тебе не отказываю, могу быть твоей любовницей, если захочешь.
Полковник встал и пошёл к двери. Он не имел права обижаться, но обида щемила скулы…
— Скажи мне, что ты хочешь? — Капитолина приподнялась на постели. — Не уходи! Останься со мной.
Он хотел уйти, но в последний миг вспомнил пережитое ею сегодня потрясение; он не имел права обижаться, поскольку она страдала из-за него…
Однако же раздвоенное сознание — вторая, циничная его половина немедленно посмеялась и над ним, и над нею: ничего, страдала-то от рук своего любовника Комиссара. Это тебе наказание за измену, за то, что предала своего хозяина. Улыбнулось тебе счастье съездить со своим начальником на природу, поспать на сеновале. А ты решила, что это счастье навсегда?..
Полковник скрипнул зубами и вернулся.
— Не верю в другие отношения мужчины и женщины, — проговорила она и взяла его руку. — Не сердись… Вам ведь нужно единственное от женщины — постель. И если бы вы смогли обходиться без неё — ох, как бы вы презирали нас! Мы бы стали самыми несчастными существами на земле… Ой, какая у тебя борода колючая!
…Воробьёв появился, когда полковник и Капитолина завтракали на кухне. Молча втащил сумку с одеждой, поставил в передней и вознамерился тут же уйти.
— Садись к столу! — приказал Арчеладзе. — Зуб не болит?
Он не ожидал здесь увидеть Капитолину, причём в образе хозяйки, хлопочущей на кухне: мужской японский халат в павлинах, домашние туфли — ей не во что было одеться, поскольку у полковника в квартире не нашлось никаких женских вещей. Воробьёв всё-таки сел.
— Кофе или чай? — спросила Капитолина.
— Он будет есть свои грибы, — язвительно сказал Арчеладзе. — Много поганок насобирал?
— Простите, товарищ полковник, — повинился тот. — И ты… И вы, Капитолина, простите меня. Я просто ничего не понял… Не ожидал.
Капитолина налила ему две чашки — чай и кофе. Он махнул их, обжигаясь, обе. Сидел как побитый пёс, и в глазах его сквозил тот же страх, что был у подонков из «спецподразделения». Когда Капитолина ушла переодеваться, Арчеладзе неожиданно стукнул его по шее:
— Понял, за что?
— Понял… Спасибо за науку!
— Спасибо — мало! — отрезал полковник. — Остальное дам на службе и посмотрю, как ты меня благодарить станешь.
В отделе полковника поздравляли со званием генерала, хотелось верить, что делают это откровенно, — никто не ведал о тайной войне между ним и Комиссаром. Арчеладзе приходилось кивать, скромно бормотать «спасибо». Кроме этой неприятной суеты, он знал, что сейчас разыгрывается ещё одна, среди немногих женщин отдела, где уже наверняка пытают Капитолину…
Он вызвал Кутасова и приказал никого не впускать. Командир спецподразделения, этот вечный живчик, пересмешник и хохотун, пришёл отчего-то мрачный.
— Поздравляю, товарищ генерал, — вяло сказал он.
— Прошу тебя, Серёжа, никогда не называй меня генералом, — попросил Арчеладзе. — Должно быть, ты понимаешь, почему и ради чего происходит этот спектакль. Ты же трюкач…
Кутасов слегка оживился:
— Ничего не понимаю, Эдуард Никанорович! Такие трюки и Голливуду не снились. То ли смена власти, то ли государственный переворот, то ли утверждение диктатуры — чёрт ногу сломит! Кто режиссёр всей этой авантюры?
— Спроси что-нибудь полегче, — отмахнулся полковник, чтобы не дискутировать. — Как прошёл пленэр?
— Там всё в порядке, — без интереса проговорил Кутасов. — Сработали хорошо. Есть видеоплёнка. Трофеи сейчас принесут.
— Видеоплёнку пусть тоже принесут! Не вздумай копировать.
— А как же мне делать потом «разбор полётов»?
— Ищи другой способ! И больше на таких тренажах ничего не снимать, — приказал полковник. — Это не «Мосфильм», Серёжа… В моей машине лежит оружие, четыре автомата и пять пистолетов. Забери к себе в подразделение, запри в тайник. Использовать будешь только на пленэрах, понадобится — бросишь один «ствол» на месте преступления.
— Всё понял, — сообразил Кутасов. — Неплохо бы было оставить в «Валькирии»…
— Да уж, неплохо, но теперь поздно, — пожалел полковник. — Спасибо за службу. Премию получите позднее, чтобы не привлекать внимания.
Полковник дождался, когда принесут «трофеи» и видеоплёнку, упаковал всё в сумку и запер в сейф. Следовало создать небольшую группу из аналитиков для обработки захваченных материалов фирмы. Но среди этих мыслителей, среди «штурманов» сидел человек Комиссара, один из четырёх шпионов, кто приносил информацию Капитолине. Прежде всего следовало избавиться от этих людей, сразу от всех, и полковник тут же вызвал помощника, велел ему заготовить приказ о создании группы быстрого реагирования в составе четырёх человек. И перечислил всех людей Комиссара. Этот способ был простой и надёжный: через неделю-другую, когда кадры министерства опять придут искать жертвы под сокращение,
