политики» и легализации миграционных потоков.
Во-первых, примеры даже относительно успешного решения проблем миграционной политики в других странах можно сосчитать по пальцам одной руки. Во-вторых, в России до сих пор нет надежных источников информации о количестве и незарегистрированных мигрантов. Разброс оценок огромен: их количество может составлять от 1,5 до 10 млн человек, при этом отсутствует надежная информация о квалификации, возрасте и семейном положении незарегистрированных мигрантов. Не представляя себе природу этого явления, трудно определить, какими инструментами миграционной политики нужно и можно пользоваться.
Цель этой политики во всех странах одна и та же: устранить нелегальную миграцию, а легальную — структурировать оптимальным образом с точки зрения экономики и общества. На первый взгляд, в распоряжении властей есть немало механизмов регулирования, однако большинство из них отнимает слишком много политических или финансовых ресурсов и поэтому в полной мере не используется.
Ужесточение охраны границ стоит дорого, и все же не обеспечивает полной гарантии. Депортация — также недешевое удовольствие, особенно если учитывать, что мигрант попытается вернуться обратно. Кроме того, наказание конкретных нелегалов трудноосуществимо по политическим причинам — средний гражданин развитой страны не любит абстрактную иммиграцию, но сочувствует конкретным бедным, но трудолюбивым и предприимчивым мигрантам, перенесшим беспрецедентные страдания.
Самый дешевый и эффективный способ борьбы с нелегальной миграцией — наказание работодателей. Однако последние обладают существенной политической силой, и на практике даже предусмотренные законом санкции не работают. В результате, как правило, речь идет всего лишь о десятках оштрафованных работодателей в год в каждой развитой стране.
Политические причины не позволяют также рационализировать легальную миграцию. В большинстве стран избиратели протестуют против слишком открытой иммиграционной политики, а политики не удосуживаются объяснить им, что закручивание гаек перемещает потенциальных мигрантов в нелегальный сектор. Лишь в нескольких странах (Канаде, Австралии, а совсем недавно и в Великобритании) удалось реализовать систему баллов, при которой легальным иммигрантом может стать каждый, обладающий необходимыми для страны качествами.
Время от времени проблема миграции становится настолько острой, что общество готово решать его любой ценой, и в конце концов вся борьба сводится к амнистиям. Как правило, амнистии проводятся, когда количество нелегальных мигрантов достигает нескольких процентов от численности экономически активного населения. Например, самая масштабная в истории США амнистия 1986 г. легализовала 3 млн мигрантов, а недавние амнистии в Испании и Италии — почти по миллиону. Амнистии всегда сопровождаются обещаниями «начать с чистого листа», не допустить дальнейшего роста нелегальной миграции и сделать эту амнистию последней. Но по вышеупомянутым причинам осуществить это очень трудно, и вскоре приходится проводить новую амнистию. Именно к этой черте сейчас вновь подошли США — там обсуждаются предложения по легализации уже 10 млн человек. По существу речь идет лишь о варианте реформы 1986 г., который, по мнению независимых исследователей, приведет к тем же результатам. Для качественного прорыва необходима политическая воля — либо для рационализации процедур легальной миграции, либо для наказания работодателей.
Россия вполне созрела для амнистии и введения рациональной системы баллов для всех желающих — по крайней мере из стран СНГ. Амнистия позволит выбить почву из-под ног у криминальной среды, кормящейся на нелегальном статусе миллионов приезжих, и даст возможность рационализировать процедуры привлечения легальных мигрантов. В отличие от США и Европы состояние демократии в России позволяет власти проводить реформы, не обращая внимания на недовольство безработных и низкоквалифицированных рабочих, конкурирующих с мигрантами за рабочие места.
Еще одно преимущество амнистии — возможность, наконец, собрать информацию о количестве и качестве находящихся в стране мигрантов. С одной стороны, без этого разработка «осмысленной стратегии иммиграционной политики» так и останется лишь строчкой из президентского послания. С другой стороны, даже самая «осмысленная» стратегия не будет реализована без эффективной борьбы с коррупцией.
Миф 40
Внутренняя миграция не имеет прямого отношения к экономическому развитию. И заниматься её проблемами не следует: те, кому надо переехать итак это сделают
Для России важна не столько внешняя, сколько внутренняя, межрегиональная миграция. И в период экономического роста, и во время кризиса безработица в крупных городах всегда гораздо ниже средней по стране. По разным оценкам, в российских регионах есть резерв 2–3 млн человек, которые ищут, но не могут найти работу — и которые нашли бы ее, переехав в более благополучные регионы.
Не менее важно, что внутренняя миграция позволит решить одну из ключевых задач, поставленных перед правительством, — сгладить существенные межрегиональные различия в уровне и качестве жизни.
В ставшей уже классической работе американские экономисты Оливье Бланшар и Ларри Кац рассмотрели послевоенные циклы деловой активности в отдельных штатах и показали, как устроено сглаживание региональных различий. Как и регионы в других странах, американские штаты время от времени проходят через серьезные рецессии. Например, в 1987 г. безработица в штате Массачусетс была на три процентных пункта ниже средней по США, а всего через четыре года уже превышала средний уровень на 2 %. Как же экономики штатов справляются с такими испытаниями? Оказывается, что региональный спад сводится на нет за счет оттока трудовых ресурсов, при этом уровень безработицы возвращается к норме уже через семь лет. Высокая мобильность приводит и к тому, что уровень зарплаты почти не реагирует на рецессию, а межрегиональные различия в зарплатах со временем неуклонно сокращаются.
В Европе дела обстоят совсем не так. В 1995 г. Йорг Декрессен и Антонио Фатас воспроизвели расчеты Бланшара и Каца для европейских стран. Для обеспечения сопоставимости авторы выделили 51 регион в 15 странах Евросоюза, так что количество, размер регионов и даже амплитуда региональных циклов деловой активности были похожи на американские показатели. Оказалось, что в Европе мобильность населения гораздо ниже (как между странами, так и внутри стран). Поэтому спад региональной экономики преодолевается, во-первых, за счет других механизмов, а во-вторых, не полностью, в результате каждая рецессия оставляет после себя долгосрочные последствия. Вместо миграции рабочие вытесняются из экономически активного населения: женщины уходят с рынка труда и становятся домохозяйками, а работники старшего возраста «выталкиваются» на преждевременную пенсию.
Другие исследователи отмечают, что различия между Европой и США объясняются в первую очередь зарегулированностью рынка труда и высокой степенью социальной защиты в странах Евросоюза.
В какой степени опыт развитых стран применим к переходным экономикам и в частности к России? В 2004 г. появились две работы, в которых анализ по методу Бланшара и Каца проводился для посткоммунистических стран. В первом исследовании экономисты ЕБРР Фабиан Борнхорст и Саймон Коммандер рассмотрели экономики отдельных регионов в нескольких странах (Чехия, Венгрия, Польша, Болгария, Румыния и Россия). Во втором — экономисты МВФ Гухун Квон и Антонио Спилимберго ограничились анализом только российских регионов. К их результатам стоит относиться осторожно: временные ряды в странах с переходной экономикой гораздо короче, а качество данных — ниже, чем в развитых странах. Тем не менее выводы вполне соответствуют общепринятым представлениям о нашей экономике. Основной отличительной чертой России является сам уровень региональных различий. Он существенно превышает и европейский, и американский, и тенденции к сближению пока не наблюдается. В остальном механизм реакции на региональный спад в переходных экономиках больше похож на европейский: миграция находится на низком уровне, зарплата почти не меняется, а работники просто уходят из экономически активного населения. При этом российский рынок труда — наименее динамичный из всех восточноевропейских. Впрочем, Квон и Спилимберго указывают еще на одну проблему: если в
