— Только не это! — умоляет она. — Только не это!
Не отвечая, срезаю вторую прядь.
— Нет, нет! Я не хочу… Остановись!
— Где лампа?
Она сжимает губы.
— Жаль, — замечаю я с расстроенным видом, отрезая третью прядь. — Такую гриву, как твоя, встретишь не каждый день. Понадобится шесть месяцев, чтобы она отросла хоть немного. Говорят, это укрепляет волосяной покров. Неприятность для тебя в том, что некоторое время ты будешь лишена сексапильности. Ты будешь пользоваться успехом только у голубых, потому что будешь похожа на мальчика.
— Не надо! Не надо больше, умоляю…
— Где BZ 22?
— Под подкладкой моего пальто…
Я хватаю манто и лихорадочно ощупываю его. Чувствую внутри рукава выпуклость. Я в темпе разрезаю шов. Победа! Лампа там.
Одно из трех моих желаний осуществилось. Остается освободить Жизель и удрать в Лондон. Если до этого меня не забьют до смерти, значит, там, на небесах, кто-то серьезно занимается моим досье!
Глава 20
Чтобы составить план действий, мне не нужно ста лет.
— Прости, — говорю я Грете, — но мне придется оставить тебя на час или два. Поскольку я хочу непременно найти тебя по возвращении, то оставляю связанной. Кроме того, я снова заткну тебе рот кляпом. Вдруг у тебя возникнет искушение побеспокоить мирных жильцов этого отеля? Но эти предосторожности — просто перестраховка. Если ты не будешь вести себя разумно, я сразу отправлю Карлу сама знаешь что.
Объяснив это, я промываю рану, худо-бедно перевязываю ее и спускаюсь. Перед тем как выйти из гостиницы, я подзываю коридорного.
— Вы выполнили мое поручение?
— Да, месье.
— Отлично. Значит, так. Дама, нанесшая мне визит, решила немного подремать. (Я ему подмигиваю.) Не тревожьте ее, пусть спокойно отдыхает.
— Конечно, месье.
Я выхожу на улицу.
Десять минут спустя я являюсь на улицу Соссэ и прошу встречи с Берлие. Он принимает меня в своем просторном, почти министерском кабинете. Берлие ласково поглаживает большую зеленую ящерицу. Он обожает таких тварей.
— Ничего не понимаю, — говорит он, прежде чем я успеваю открыть рот. — Теодор не заснул в этом году. Обычно он залегает в спячку в начале ноября…
— Старина, — говорю я ему, — если тебя это не очень затруднит, отложи свой зверинец и послушай меня.
Я ему подробно рассказываю все дело. Он слушает, не перебивая и не сводя с меня глаз. Когда я заканчиваю, он замечает:
— В общем, тебя уже сунули в печку, намазали маслицем и ты теперь ждешь, когда эти господа начнут тебя жарить?
— Да, примерно так… Поэтому мне хочется разыграть все мои карты. Для этого мне нужна помощь.
— Я сделаю все возможное и невозможное, но, боюсь, этого будет мало…
— Я попрошу у тебя две совершенно конкретные вещи. Первая: можешь ли ты переслать эту лампу с моей запиской Монтлью из Интеллидженс Сервис? Вторая: знаешь ли ты способ перебраться через Ла- Манш?
Берлие берет лампу и кладет ее в ящик, потом протягивает мне блокнот и конверт.
— Пиши свое письмо, приятель. Это я сделаю. А когда тебе нужно второе?
Я раздумываю.
— Ты можешь мне указать тайную посадочную площадку, где самолет мог бы сесть в любую ночь, начиная с завтрашней? Я не знаю, когда вытащу Жизель из этого дерьма. Я вообще не уверен, что это возможно… Во всяком случае, это может произойти быстро, а может и затянуться.
— Понимаю… Я запрошу инструкции из Лондона. Где я могу тебя найти?
— Я сам позвоню тебе из автомата…
— Договорились.
Пока я пишу письмо Монтлью, мой друг роется в ящиках. Он выкладывает на кресло несколько предметов, на которые я не обращаю внимания, упаковывает их в сверток и сует его мне под мышку, перед тем как я выхожу.
— Ни пуха! — шепчет он, пожимая мне клешню. — До скорого.
Грета ждет меня, лежа на прежнем месте.
— Ты не слишком скучала? — спрашиваю я, развязывая ее. — Как видишь, я держу свое слово: отсутствовал не больше часа. Чем занималась? Строила планы мести?
Она растирает затекшие запястья.
— Сукин сын! — ворчит она.
Я обнимаю ее за талию и жадно чмокаю в шею.
Она отталкивает меня, словно я стал лягушкой.
— Эй, ты чего? Обиделась?
Она качает головой и крутит указательным пальцем у виска.
— Ты чокнутый, честное слово! Жжешь мне ноги, привязываешь на несколько часов к кровати и хочешь, чтобы я бросилась к тебе в объятия и называла моим любимым?!
— Бизнес одно, чувства другое… Давай вернемся к нашим баранам. BZ 22 находится на пути в Лондон. Надеюсь, что Жизель и я очень скоро последуем за ней…
— Надежда помогает жить.
— Ты права. Если ты дорожишь своей шкурой, мы могли бы сотрудничать.
Она поднимает брови.
— Тебя шокирует это слово?
— Давай рожай!
— Так вот, я предлагаю тебе запись и… солидную премию наличными в обмен на свободу Жизель.
Она разражается хохотом.
— Ты принимаешь меня за идиотку?
— Вовсе нет. Повторяю: BZ 22 в надежном месте. Ни ты, ни я, ни Карл не можем вернуть его. Значит, нам остается только разработать план бегства. Ни о каких переговорах, которые в любом случае закончились бы для меня и малышки одинаково, не может быть и речи. Если я вытащу девушку, мы сразу переберемся в Англию. Благодаря лампе у меня появится возможность получить столько бабок, сколько я захочу. Предлагаю за твою помощь миллион франков. Так ты получишь хоть что-то…
— Какая у меня гарантия, что ты пришлешь мне деньги?
— Гарантии никакой, моя райская птичка, — совершенно честно отвечаю я. — Тебе придется удовольствоваться моим словом. Если не согласишься и с Жизель случится несчастье, Карл сразу получит диски, после чего тебе станет очень плохо. Если убежишь, за тобой начнет охоту необыкновенно эффективная полиция, знающая тебя как облупленную. Ты не получишь денег, что плохо само по себе, да еще и плохо кончишь.
