Я говорю себе, что Анджелино, очевидно, снял хату на имя своей бабы, а та выбрала очень французскую фамилию Бомар.
– Этой вдове Бомар, – говорю, – лет пятьдесят, кожа желтоватая, волосы седеющие и усы, да? Консьержка смотрит на меня.
– Вовсе нет, – отвечает она после паузы. – Она очень старая дама, волосы красит и...
– Ладно, спасибо...
Решение принято. Снова поднимаюсь на второй и достаю из кармана маленький инструмент, которым вразумляю замки.
Открыв в два счета дверь, захожу в квартиру.
Все в порядке. Печка погасла. Нет ни души.
Я открываю двери одну за другой и на кухне нахожу лежащую на полу настоящую вдову Бомар. Язык у нее вылез изо рта, а глаза из орбит – она задушена полотенцем.
Анджелино изобретательный тип. Его оригинальный способ решения квартирного вопроса заставит призадуматься министра строительства. Его система проста: он засекает в тихом доме с больной консьержкой квартиру, занимаемую одинокой женщиной, убирает ее – и квартирой можно пользоваться в свое удовольствие.
Я должен был догадаться, что Анджелино не отдаст себя в руки полиции. Как потешался этот толстяк, ведя со мной деловой разговор... Он просто ухохатывался надо мной!
Я наталкиваюсь на вечный и тревожный вопрос: зачем эта мизансцена? Почему он хотел со мной встретиться?
Тут в тумане, заполняющем мои мозги, начинает мигать огонек. Мне кажется, Анджелино было нужно провести тест... Он хотел знать, проглотит ли Секретная служба крючок с наживкой, и в качестве подопытного кролика выбрал меня.
Смерть Вольфа заставила его понять, что мы им заинтересовались. Он захотел оценить масштаб несчастья и для этого устроил встречу со мной. Вот почему он так хотел отпустить живыми меня и моего коллегу Равье.
Да, я чувствую, что ухватился за веревочку, которая может привести меня к правде. К настоящей!
Почему гангстер дал мне понять, что действительно готовит акцию на Ке д`Орсей? Возможно, потому, что это не так и на сегодня у него совсем другие планы, а то, что наши силы будут сосредоточены в этом секторе, его весьма устраивает...
Очень неглупая мысль.
А как же малышка Ринкс? Так, ее похитили где-то два часа назад, то есть еще до того, как подручный Анджелино привел меня сюда, а значит, похищение девушки не зависело от результата моей встречи с итальяшкой. Это точно...
Я начинаю обыскивать квартиру в надежде найти какую-нибудь зацепку, но обнаруживаю только бутылки из-под кьянти. Очевидно, гангстеры в сие почтенное жилище принесли только выпивку.
Тощая зацепка. Да что я говорю! Скелетическая!,
Однако я внимательно осматриваю одну бутылку. Это кьянти «Руфино» из Фиренцы. Кроме оригинальной разноцветной этикетки есть и вторая, овальная, поменьше размером, с белыми буквами на красном фоне:
Я сую бутылку под мышку и сваливаю, бросив последний сочувственный взгляд на бедную вдову Бомар. Анджелино отправил ее к мужу... Этот парень уважает семейные узы.
Глава 13
«К. И. В.» означает «Компания по импорту вин». По крайней мере, так мне сообщает медная табличка, прибитая к двери дома сто четыре по улице Лафайет.
Рядом находится большой склад, земля вокруг которого потемнела от разлитого вина. Парни в кожаных фартуках перекатывают бочки.
Я вдыхаю мощные винные пары, прежде чем постучать в застекленную дверь кабинета. Сердитый голос приглашает меня войти. Захожу в комнату, похожую на аквариум, но никого в ней не вижу. Осматриваюсь и наконец обнаруживаю нечто черное, согнувшееся у ящика картотеки. Черная штука вдруг распрямляется и оказывается особой лет шестидесяти, похожей на аиста в трауре, явно оставшейся девственницей.
У нее на носу пенсне, как на старинных фотографиях, а на затылке пучок размером с ананас.
– Что вам угодно? – спесиво спрашивает она.
– Справочку.
Ставлю на стол бутылку из-под кьянти:
– Это ваше?
Она сует свой острый нос в бутылку и заявляет:
– Несомненно. А что? Вы хотите предъявить рекламацию?
Я вытаскиваю свое удостоверение и показываю ей. У нее захватывает дух.
– Что случилось? – осведомляется она.
– Представьте себе, я вбил себе в голову найти того, кто выпил эту бутылку...
Оказывается, старуха не страдает размягчением мозга. Не говоря ни слова, она смотрит на номер и, бормоча его, идет свериться с регистром.
Она перелистывает толстенную книжищу, высунув язык, что делает ее похожей на хамелеона.
– Эта бутылка была отправлена во франко-итальянский магазин на бульваре Барсес, – говорит она.
– Спасибо..
Я забираю бутылку.
– Всего хорошего, мадемуазель...
В тот момент, когда я выхожу за дверь, она не выдерживает.
– Господин комиссар... – бормочет она.
– Да?
– Произошло убийство? – спрашивает старая дева, предвкушая захватывающий рассказ.
– Нет, – отвечаю, – изнасилование... Она содрогается.
– Какой ужас! Как это произошло?
Сказываются шестьдесят лет воздержания.
– Садист лишил старую деву невинности при помощи ножа для колки льда, – небрежна говорю я. – Это было жутко..
И отваливаю, сдерживая сильное желание заржать, в то время как старуха захлебывается слюной.
Хозяин магазина – толстый брюнет, разговаривающий с великолепным пьемонтским акцентом.
Я ему показываю бутылку, удостоверение и свои глаза. Все это убеждает его энергично сотрудничать с полицией.
– Ету бютильку, – говорит он, – я знаю. Я продаль ее с мнёго дрюгих в дом стё двенадцать, булевар Рошешуар. Етот клиента пиль много кьянти Каждый неделью я посылаль ему штюк сорок...
Этот итальянчик просто льет бальзам мне надушу. Будь он чисто выбрит, я бы его расцеловал.
– Фамилия клиента?
– Дупон...
Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что он хотел сказать «Дюпон».
Дюпон! Анджелино не очень напрягает воображение, когда выдает себя за француза3.
– Вы знаете этого малого?
– Ньет. Я знаю толькЕ его слюжанка. Ето старая итальянка.
Он описывает ее, и я без труда узнаю милейшую Альду. Сейчас она интересует меня больше всех прочих женщин.
– Все совпадает, – говорю я. – Значит, так, старина, вы меня никогда не видели. Мне кажется, это
