Житие Дон Кихота и Санчо

это Дон Кихот, и в Дон Кихоте сразу же бросается в глаза происшедшая с героем духовная метаморфоза. Тип героя еще больше очистился, и, чтобы не застыть в неподвижности, ему нужно освободиться от груза материальных забот, переложив его на оруженосца; так шествует он, ничем не обремененный, и действие его — нескончаемое творение, человеческое чудо; все, что он воспринимает, он идеализирует. Дон Кихота в Испании не было ни до арабов, ни при арабах, он явился лишь по окончании Реконкисты. Не будь арабов, Дон Кихот и Санчо Панса были бы одним человеком, подобием Улисса. Если искать современного Улисса за пределами Испании, то мы не найдем никого, кто превосходил бы Улисса англосаксонского, Робинзона Крузо; итальянский Улисс это теолог, это сам Данте в его «Божественной комедии», а немецкий Улисс — философ, доктор Фауст, но никто из них не может быть Улиссом из плоти и крови. А Робинзон — настоящий Улисс, но в сильно уменьшенном масштабе, так как его семитские черты неярки, его свет — отраженный свет; он хитроумен лишь в битвах с природой и способен воссоздать цивилизацию материального; он стремится подчинить себя команде, «внешней» власти других людей, но душа его не обретает выражения и не умеет найти общего языка с другими душами. Санчо Панса, выучившись читать и писать, мог бы стать Робинзоном, а Робинзон в случае нужды сможет поступиться своим чувством превосходства и согласится стать оруженосцем Дон Кихота.

ИЗ КНИГИ «БУДУЩЕЕ ИСПАНИИ»

Сама судьба поставила перед нами великую проблему, но ее намеренно запутывают, так как ни у кого не хватает мужества высказать ее в словах жестоких и простых, а именно: хочет ли Испания быть нацией скромной и обыкновенной и при этом из?за нехватки рабочих мест отправить в эмиграцию многих своих сыновей или же она хочет быть нацией чванной и надутой и отправить многих своих сыновей на смерть на полях сражений и в госпиталях? Как вы считаете, друг мой Унамуно, что бы ответила Испания?

Такой искренний христианин, как вы, предложил бы радикальное решение вопроса, то есть превращение Испании в нацию христианскую не по форме, а по сути, чего не бывало ни с одной нацией в мире. Для этого вы и прибегли к неподражаемой символике «Дон Кихота»,¹ отстаивая веру в то, что к Хитроумному идальго очень скоро вернется рассудок и что он умрет, раскаявшись в своих безумствах. Так же полагаю и я, только я не считаю, что излечение будет таким скорым. Испания — нация абсурдная и невозможная с точки зрения метафизики, абсурд — ее нерв и основная опора. Ее здравомыслие станет сигналом ее конца. Но для вас Испания это Дон Кихот, побежденный Рыцарем Белой Луны, я же вижу Испанию в образе Дон Кихота, избитого негодниками янгуэсцами, с которыми он столкнулся себе на беду.

Я хочу сказать, что Дон Кихот совершил три выезда, Испания — пока только один, и ей еще предстоит совершить два, чтобы излечиться и умереть. Идеализм Дон Кихота был таким чрезмерным, что, отправившись в первый раз на поиски приключений, он позабыл взять с собой деньги и даже смену белья; советы трактирщика, даром что тот был необразован, возымели свое действие и убедили Рыцаря повернуть обратно. Все решили, что славный идальго, побитый и осмеянный, не вернется к своим странствиям, и на всякий случай его друзья и домочадцы прибегли к различным ухищрениям, дабы оградить его от чудачеств, они даже заложили и замуровали помещение, где хранились проклятые книги; а ведь в это самое время Дон Кихот в глубочайшей тайне убеждал Санчо Пансу стать его оруженосцем, с большим для себя убытком продавал одно, закладывал другое и таким образом собрал порядочную сумму, чтобы сделать свое второе путешествие более надежным, чем первое.

Вот что сейчас творится с Испанией. Она возвращается из своей первой вылазки, чтобы подготовить вторую; и хотя многие из нас, испанцев, считают своим долгом заставить ее забыть. о приключениях — ничего у нас не выйдет. И, возможно, благоразумнее всего будет помочь в приготовлениях к этому путешествию, раз уж нет никакой возможности его избежать.

ПРИЛОЖЕНИЯ

К. С. Корконосенко

КИХОТИЗМ — ИНДИВИДУАЛЬНАЯ РЕЛИГИЯ МИГЕЛЯ ДЕ УНАМУНО

Имя Мигеля де Унамуно и Хуго (1864—1936), ярчайшей личности в Испании первой трети XX в., известно у нас в стране лишь сравнительно небольшому кругу специалистов — испанистов, философов, историков литературы. Объяснение тому, что духовный лидер «поколения 98 года», одного из интереснейших явлений в истории испанской культуры, не оказал значительного влияния на формирование «образа Испании» у российских читателей, нужно искать, видимо, в сфере идеологии: Унамуно не был в числе тех деятелей культуры, кто выступил в 1920—1930–е гг. в поддержку Советской России; неоднозначным было его отношение к Испанской республике, в его «агонических» романах нелегко было найти черты реализма; в философии Унамуно был тем, что позже получило название «экзистенциалист», причем экзистенциалист религиозный, — его философские труды, вдохновленные «трагическим чувством жизни», посвящены исканию Бога и попыткам разрещить проблему личного бессмертия; теми же идеями проникнуто и все творчество испанского «будоражителя душ» — поэта, писателя, драматурга, публициста.

Все эти факторы не могли не сыграть своей роли: художественные произведения Унамуно в Советском Союзе публиковались мало,[89] философские не публиковались вообще. Сходная ситуация сложилась и в исследовательской литературе: если за рубежом творчеству Унамуно посвящены десятки книг,[90] то отечественные исследователи– испанисты рассматривали его художественное и философское наследие в статьях, отдельных главах и фрагментах работ на более широкие темы.

Самое подробное и разностороннее исследование жизни и творчества Унамуно написано И. А. Тертерян,[91] о романах и новеллах Унамуно писали Г. В. Степанов, В. С. Столбов, 3. И. Плавскин, Н. А. Ильина, В. Е. Багно.[92] Драматургией Унамуно занимался В. Ю. Силюнас.[93] Философские концепции Унамуно стали предметом исследования для А. Б. Зыковой, А. Л. Порайко, В. Ю. Силюнаса, А. Г. Кутлунина, М. А. Малышева, О. В. Журавлева, Е. В. Гараджи.[94]

Отношение к творчеству Унамуно стало меняться в последние годы. В 1996 г. вышли в свет два его главных философских труда — «О трагическом чувстве жизни у людей и народов» и «Агония христианства» (кстати сказать, оба входят в папский Индекс запрещенных книг — нетрадиционная философия Унамуно идет вразрез с догматами католической церкви). В 2000 г. опубликованы такие издания, как'«Святой Мануэль Добрый, мученик» (сборник содержит первую и последнюю книги прозы испанского писателя — «Мир среди войны» и ««Святой Мануэль Добрый, мученик» и еще три истории») и «Авель Санчес: Повесть. Тетя Тула: Роман». Защищено несколько диссертаций, в которых затрагиваются проблемы творчества Унамуно.[95]

* * *

Никогда ранее не издавалось на русском языке «Житие Дон Кихота и Санчо по Мигелю де Сервантесу Сааведре, объясненное и комментированное Мигелем де Унамуно» (так же как и большинство эссе и стихотворений, составляющих раздел «Дополнения» настоящего издания). [96] Это произведение вышло в свет в 1905 г. — через 300 лет после появления первой части «Дон Кихота» Сервантеса, но, как не раз отмечал сам автор «Жития Дон Кихота и Санчо», его книга совсем не юбилейного характера. Несомненно, однако, что для Унамуно важно было выступить со своим толкованием «Дон Кихота» именно в год общенациональных пышных торжеств, посвященных трехсотлетнему