воспринимают их как настоящее оружие, думая, что это хлопушка, пугач, «длинный кулак», что все это понарошку. Внутренний барьер перед их применением значительно ниже, чем перед применением боевого оружия. В результате люди балуются, а то и хулиганят с этим оружием – и часто с очень тяжелыми последствиями.
А с боевым оружием они вели бы себя поуважительней.
Отсутствие жесткого психологического барьера перед применением травматического и пневматического оружия сочетается с тем, что последствия при применении с близкого расстояния могут быть даже хуже, чем у боевого оружия, потому что у него пуля проходит насквозь, а травматическая пуля с близкого расстояния обеспечивает обширную контузию.
Вторая вещь, которая делает травматику и пневматику очень скверной, – это их анонимность. Когда пьяный стреляет в потолок ресторана из боевого пистолета, он оставляет там свою визитную карточку, потому что все боевое оружие должно отстреливаться. Сейчас это правило, насколько можно понять, нарушено: некоторое время назад милицейское оружие перестали отстреливать. Это вещь ужасная, потому что оружие получается анонимным.
Но в нормальной ситуации должен отстреливаться каждый ствол без исключения – ведь любой нарезной ствол индивидуален. Тот, кто выстрелил, – оставил свою визитку. Да, потом можно рассказывать, что этот пистолет вчера украли, но все это мало спасает от неприятностей.
Стреляющий же из пневматики или травматики абсолютно убежден в свой анонимности и безнаказанности. Выстрелил – и забыл, а в случае разбирательства привел 50 человек знакомых и родственников, которые скажут, что он весь вечер был с ними.
В этом отношении травматика и пневматика опаснее боевого оружия.
Есть яркие примеры того, как милиционеры, обладающие табельным оружием, в личных конфликтах стреляли из травматики: это вроде бы как кулаком врезать. А с расстояния в один-два метра последствия ужасающи – до летальных исходов.
Однако запрет травматики имеет смысл лишь в сочетании с разрешением на покупку нормальным законопослушным гражданином боевого пистолета и на право его скрытого ношения.
Я очень долго был категорически против этого полагая, что нашу безопасность должны обеспечивать правоохранительные органы. А обычный человек, находясь в состоянии сильного душевного расстройства, может что-нибудь этим оружием натворить.
Но психологический барьер применения значительно более высокий. В тех странах, где разрешено скрытое ношение оружия, преступность ниже. Преступник, нападая на человека, не уверен в безнаказанности: ему страшно, он понимает, что может нарваться на отпор. Я спокойно отношусь к статистике, которая касается Европы, США, Прибалтики, но меня шокировал пример Молдавии. Это наши люди. Молдавия после гражданской войны была очень опасной страной. Там все было запрещено, и преступность была неимоверной, – и они легализовали ношение пистолетов.
После этого преступность пошла на спад. Были и другие факторы: нормализация жизни, изгнание воров в законе, приход к власти коммунистов в 2001 году, но легализация оружия сыграла свою роль.
И вот в апреле 2009 года у них, по сути, переворот. Сжигают парламент, администрацию президента, штурмуют правительство. И взрослые мужики, у которых в карманах лежат разрешенные боевые пистолеты, швыряются друг в друга булыжниками. В Молдавии! Это в Прибалтике другой культурный тип, а молдаване – люди более эмоциональные, более горячие, чем мы. И вот эти люди швыряются друг в друга булыжниками, имея в карманах пистолеты. Какая еще нужна иллюстрация того, что психологический барьер против применения боевого оружия очень высок, особенно когда есть подозрение, что у вашего противника оно тоже есть?
Вспомните: в советское время люди с Кавказа были очень вежливыми. Основная проблема с ними заключалась в том, что матерные ругательства они понимали дословно. Там была культура, которая предполагала, что за тяжелое оскорбление можно убить, – и то, что потом посадят, это не страшно. И поэтому они были исключительно вежливыми.
Либеральные реформы это изменили, но я не возражаю против того, чтобы мы тоже стали исключительно вежливыми людьми, пусть даже не самым добрым способом.
Не говоря уже о том, что в Российской Федерации самое массовое оружие убийства – кухонный нож. Что, его запретим тоже?
В конце концов, почему олигарху Абрамовичу на океанской яхте можно иметь даже собственную противоракетную оборону, а законопослушному гражданину России, который за всю свою жизнь никого не убил и не ограбил, нельзя иметь для самозащиты простой пистолет?
Главная причина того, что я выступаю за легализацию ношения пистолетов, заключается в ответе на простой вопрос: как обычные люди, такие, как мы с вами, могут защитить себя от преступников? В том числе от преступников, которые владеют оружием по долгу службы и при этом практически уверены в своей безнаказанности? Как мы можем защитить себя от чиновников, которые де- факто имеют право убивать нас, давя и тараня своими «членовозами»? Как мы можем защитить себя от обычных преступников, которые убеждены, глядя на наши правоохранительные органы, что даже если у жертв их преступлений и примут заявление, то их никто не будет искать? А если вдруг случайно найдут, то они все равно откупятся?
Ответ прост и ужасен: а никак.
Совет защищать свои интересы в прошедших реформирование судах уже давно воспринимается как особо циничное издевательство. Потому что это суды, в которых, насколько можно понять, нельзя найти ни правды, ни справедливости в большинстве случаев.
Вот я – граждан Российской Федерации, которому в московском суде московской судьей публично было заявлено, что суд – не место для защиты моих прав. Я потом два месяца пытался получить решение суда, где это написано, но мне так его и не дали, и я просто плюнул.
Такое ощущение, что многие судьи не знают законов вообще. Когда прессуют людей по политическим статьям, это имеет огласку, потому что это политика, и люди возмущаются, а самое страшное происходит по бытовым делам. Когда обычный, нормальный человек без юридического образования оказывается случайно во что-то вовлеченным, на него вешают всех собак – и он не может себя защитить, попав в эту мясорубку.
Жалобы одних чиновников на других в лучшем случаях сходят нашим гражданам с рук.
Попытка проявить гражданскую активность – это вообще риск попасть в тюрьму. Классический пример: 31 декабря 2009 года немолодой уже мужчина шел по Триумфальной площади у метро «Маяковская» и увидел, как омоновцы волочат пожилую женщину по земле. Он сделал замечание, они его послали, он попытался эту немолодую женщину защитить, его арестовали и избили. И все, он сидит – 2,5 года колонии. Он вообще не участвовал ни в каких протестных мероприятиях. Просто увидел издевательство и глумление ОМОНовцев над пожилой женщиной и возмутился этим: за это в сегодняшней России дают 2,5 года даже не поселения – колонии.
Россияне низведены до положения лишенных реальных прав рабов. Да, нам можно иметь имущество, можно ездить за границу, но все это может быть отнято в любой момент.
Как сделать так, чтобы гражданин мог на деле, а не на словах защитить хотя бы свою жизнь и жизнь членов своей семьи? Я привык давать ответ: надо оздоровить государство, распространить демократию с богатой части чиновничества и их обслуги на всех остальных, провести инновационную модернизацию, дождаться, когда с неба или откуда-то еще свалятся честные суды.
Но разговор этот идет уже четверть века, а жизнь идет в строго противоположную сторону. А если вы
