- Миррин, да разве тебе не понятно? Грубая любовь твоя всему причиной! Ты издевалась надо мной, как над пленником, истязая меня и не слушая просьб прекратить это издевательство. Потому я и возмутился - ответил я ей - Может быть мне бы хватило просто твоего чистосердечного раскаяния.
- Фи, - изумилась Миррин - И всего-то? Если бы я узнала это сразу, то ничего бы и не было. Только вот оскорбления произнесены, обряд начат и я обратилась к Артемис со словами прощания. Теперь мы омоем себя позором, если оба останемся живы.
И тут же сообразила - Шери, я придумала выход! Мы умрем оба и ни один из нас не стяжает позора! Красивая, славная смерть! Всего-то надо подождать путника, который донесет о ней весть до наших родных! Я очень быстрая! Я убью тебя и даже тело не успеет упасть на землю, как убью себя! Как тебе, согласен? Замечательно, правда?
Мне однако не улыбалось умереть вместе с Миррин, когда я ее уже спас от смерти. Что же делать? Нормальные человеческие доводы на зверюку не подействуют, а зверюкины мысли и обычаи мне непонятны. Что-то вроде она говорила о том, что пара друзей может нарушать обычаи в общении между собой. Вроде и друзей убивать нельзя? Может на этом сыграть?
- Мира, ты говорила, что нельзя друзей убивать? Мы значит, обычай нарушаем! - я внес сомнение в ее решимость.
- Шери, а ты ведь прав! Хорошо, ты наколешься на свою шпагу, а я сама себя убью - все по обычаю - нашла лазейку Миррин. Только и ищет путь - как умереть красиво. Вот! Наконец нашел изъян! Если смерть некрасива, то это не по ней!
- Мира, а ведь подумай, мы приказ герцога нарушим - кто же в поход пойдет, если мы себя убьем? Кто-нибудь еще и заподозрить может, что мы может испугались в Неизвестные земли идти? - и не дав ей найти другой ход, сразу добавил - А ведь мы друзья, а все, что вышло - все между нами двоими произошло. Никто ничего не видел и не знает кроме нас. Вот значит на нас двоих, на все что между нами - никакие ни людские, ни Ваши законы не действуют! Мы сами решать можем, как нам ответить на оскорбление. Что же до Артемис, то мы в ее храм пойдем и покаемся. Захочет - накажет, захочет - простит. Вот я и предлагаю - мы сами все решим по тем порядкам, как сами установим.
Миррин подумала немного. Подняла взор к небу, как будто испрашивая соизволение от богов, помолчала несколько минут, потом решилась.
- Шеридан, а ведь это выход! Тебя я оскорбила первая - тебе и расправу придумать, а я на все согласна.
Кажется, мой план начал приносить плоды - вместо совместного самоубийства пришли к наказанию Миррин и я его должен придумать.
- Мира, встань и нагнись вперед. - потребовал я. Она нагнулась и осталась ждать. Я примерился и шлепнул ее сначала слегка, а потом изо всех сил - Мира, ты наказана и все оскорбления прощены. Встань!
Миррин встала, как была - голая с выпущенными когтями и оскаленными зубами - прямо как тигр, поднявшийся на дыбы.
- Шери, отшлепать охотницу - тягчайшее оскорбление, тем более оскорбление, что я не могу ответить! Я ведь обещала принять любое наказание, ты же придумал самое унизительное для меня.
- Шери, я подумала, возможно то, что я с тобой сделала ночью - тоже тягчайшее оскорбление для человека - я поняла это из твоих чувств утром, когда мы проснулись. Так, что раз оба оскорбления - тягчайшие, будем считать, что они уравнивают одно другое и мы можем снова относится по дружески. То наказание, которое ты использовал, мы принимаем как обычное в паре между нами. Только учти - если после твоего шлепка может синяк останется, то если я тебя шлепну, то переломаю кости таза, а может и хребет. Учти это!
Наверно Мира тоже не хотела умирать, просто ее зверские обычаи требовали этого и сейчас, когда я нашел выход прониклась благодарностью, обняла, прижалась всем телом, попыталась объяснить что-то понятное только ей.
- Шери, поверишь? Как тебя увидела, когда ты прилетел ко мне бешенным галопом в страхе за меня, да начали мы говорить - так умирать мне расхотелось, только вот не могла против обычая пойти! Если бы ты не нашел выход, кончила либо самоубийством либо ритуальным поединком - потом расскажу. Иного выхода, чтобы без смертей, одной или двух - я и не видела. Спасибо тебе огромное, что ты выход нашел - вспомнил обычай, по которому друзья сами конфликты решают и законы в паре устанавливают. Теперь все по обычаю и мы оба живы!
Быстро оделась и подошла ко мне.
- Раз мы снова живы и простили друг друга, то можно спокойно поговорить. Объясни, за что ты на меня взъелся? С чего все пошло? Я до сих пор не понимаю! Мне очень надо понять, чтобы в другой раз так не вышло.
Да что же, она правда не понимает? Не похоже, но кто этих охотниц поймет?
- Миррин, может ты что-то не понимаешь, но ты же то, что вчера делала - это не любовь, это хуже пытки. Ты верно знаешь, что мужчина может женщину взять насильно и тогда любовь – высшая радость богов превращается в свою противоположность – худшую из пыток? Ну так вот – ты меня вчера изнасиловала! Посмотри на синяки и ссадины! А как там, внизу, болит! Кожу всю содрала! Я же просил тебя прекратить, а ты только хохотала. Это было форменное издевательство!
- Шери, прости меня, если я что не так сделала, но не хотела ведь. Я думала, что приятное тебе делаю, все для твоего удовольствия, ты же любви хотел, вот я и старалась. А что болит – так у меня тоже в том же месте.
- Миррин, да ты что, очнись! Какое удовольствие? Да где ты научилась таким мерзостям? - возмутился я ее оправданиям.
– А мы все так любовь с мужчиной понимаем. Помнишь, я говорила, что с подругой мужчину делила – так и есть, нам двоим старшие вражеского лазутчика дали, после того как сами наигрались вдосталь и объяснили, как его любить надо. С мужчиной любить надо жестоко - все наши это знают. Наши считают, что мужчине так приятно, хотя вот не живут у нас долго они. Не знаю, почему? - ответила она как ни в чем не бывало.
- Шери, разве не так? Ты же хотел со мной бороться и хотел, показать, что ты сильнее? Я же ощутила твои желания – мы же желания человека хорошо чуем. Ты вот обмануть меня думал, а я все для тебя сделала, все твои тайные невысказанные мысли выполнила. Я и сделала все, как ты хотел, а если ты просил перестать, то я думала, что это не взаправду, а чтобы меня завести.
Пожалуй она и правда на смертниках училась любви, а чему тогда другому она научиться могла, кроме как изнасиловать человека? Если она одна так меня заездила, то только пожалеть можно человека, на которого они всей оравой набросились. Тут понятно, и не прожить долго.
Я подошел к ней – Мира, я остаюсь твоим другом – ты не специально это ночью сделала, но про любовь можешь забыть надолго. Я долго буду помнить то, что ты со мной делала вчера, это же прямо пытки были! Я на себе испытал, что чувствует изнасилованная женщина, а такое, знаешь, не забывается!
- Шери, прости меня, пожалуйста! Я не хотела! – ответила Мира опять прижавшись я явно чувствуя раскаяние – Если тебе это позволит помириться со мной полностью и стать таким как раньше, добрым и милым – можешь отомстить мне тем же способом – я не буду сопротивляться! Можно вот прямо сейчас! Я очень страдаю, когда ты сердишься.
Пожалуй у нее искреннее раскаяние! Какие же Охотницы эти звери! Бедные враги, которые попадают им в плен и служат в качестве игрушек! Мира ведь даже не умеет любить так, чтобы дарить друг другу радость. Бедненькая, она же и себя радостью обделяет!
- Мира, не надо! Слышишь! Никаких издевательств под видом любви больше! Отойду немного, подожди, постараюсь научить тебя любви. Это же истинная радость для обоих и только приятные чувства и никаких синяков, ссадин и ушибов. Ты просто обделяешь себя самым важным, что есть в жизни.
Миррин осторожно меня спросила – Шери, ты меня совсем-совсем простил?
- Мира – я ей ответил – Умом я тебя простил. Понимаю, что не нарочно, а потому, что иначе не умеешь, только вот ощущения от твоих медвежьих объятий, когтей и издевательского смеха остались и они будут еще долго.
Она повисла на шее всем своим весом и целовала – Милый, милый Шери! Ты меня за все прощаешь,
