Час Пандоры

телефону. – Что за драка? – спросил он. Ему ответили, и Джонатан несколько раз кивнул, записал, затем закончил разговор и повернулся к Хейстингсу. – Что ж, вот последние новости. Судя по всему, Пентагон пытается тайком посадить лайнер на авиабазе севернее Лондона без разрешения британцев. Государственный департамент, который клянется, что ничего об этом не знает, говорит, что их об этом предупредил один из наших послов, оказавшийся на борту того самолета. А теперь, пока помощник Государственного секретаря терзает телефон, пытаясь дозвониться до президента и убедить его дать приказ ВВС прекратить попытку проникновения, пока не началась небольшая война, все они обращают свои взоры на нас и требуют, чтобы мы сказали им немедленно, насколько большую угрозу представляет этот вирус.

– Ничего себе, – проговорил Хейстингс.

– Такой комментарий тоже подойдет, я полагаю, – сказал Рот. – Но суть в том, что они все еще ждут от нас ответа. Они хотят знать, насколько всем следует испугаться. Итак, учитывая последние новости, насколько испуганы мы, Марк? – Рот наклонился вперед в своем кресле, делая вид, что ждет ответа.

– Ну... – начал Хейстингс.

– Боюсь, что чертовски напуганы, если речь идет о вирусе четвертого уровня!

Марк повернулся и увидел мужчину среднего сложения, в измятом костюме и небрежно свисавшем красном галстуке. В голосе слышались дружелюбные нотки.

– Прошу прощения за вторжение, директор Рот, но мне сказали, что вы хотите меня видеть сию же секунду, если не раньше, так что я чуть ли не бежал всю дорогу сюда.

Джонатан Рот оглядел одежду мужчины с явным неодобрением.

– Это заметно. И вы?..

Говоривший вошел в комнату, протягивая руку для пожатия.

– Ах, прошу прощения, сэр. Я доктор Расти Сэндерс, с нижнего этажа.

Рот неохотно протянул ему ладонь, потом представил Марка Хейстингса.

– Значит, вас ввели в курс дела? – любезно спросил тот, пожимая Сэндерсу руку.

Сэндерс кивком указал на дверь.

– Мэри Эллин, так, кажется, ее звали, из вашего департамента. Она все рассказала мне по защитной связи. – Доктор оглядел резные панели, увешанные дипломами и картинами. – Впечатляющий кабинет, сэр. Никогда раньше не бывал в этом отделе.

Рот раздраженно наклонился вперед.

– Мы вызвали вас сюда не для того, чтобы вы оценивали дизайн, доктор. Нам необходимо немедленно получить ответы, и их нам должен дать человек с безупречным авторитетом.

– Понятно, сэр. Я знаю, что немцы говорят нам, что это грипп, но мы обеспокоены тем, что их паника указывает на нечто худшее, возможно, даже на четвертый уровень. Если у нас есть хотя бы малейшая причина подозревать нечто настолько плохое, самая высокая степень осторожности и беспокойства полностью оправдана, вот почему я даже не хочу, чтобы авиалайнер возвращался в Соединенные Штаты, – сказал Сэндерс, продолжая разглядывать офис.

Рот резко выпрямился.

– В самом деле?

Оставшийся стоять Сэндерс оперся обеими ладонями о край стола и чуть наклонился.

– Точно. Но есть еще более серьезная проблема.

– Какая же? – спросил Рот.

– Нам точно неизвестно, что это за вирус, грипп ли это, и принадлежит ли он к какому-либо известному классу. Мне необходимо точно знать, какие симптомы проявлялись у заболевшего исследователя, и выздоровел ли он. Нам необходимо знать, насколько опасен этот вирус, чтобы иметь возможность предсказать, как будут реагировать ослабленные люди, например, старики. Если все действительно так плохо, то каков уровень смертности? Как передается вирус? Каковы его особенности? Вероятно, немцы этого не знают, поэтому принимают меры предосторожности, что разумно. Но если меня правильно информировали, то нам известно лишь то, что болезнь берет свое начало в биологической исследовательской лаборатории в Баварии. Немцы же настаивают на том, что это просто опасная разновидность гриппа, хотя подобные действия неразумны.

Марк Хейстингс протянул Сэндерсу листок бумаги и наблюдал за ним, ожидая реакции.

Расти чуть присвистнул, пока читал.

– Итак, лаборант, заразивший ныне покойного американского профессора, умер, и Хелмс это уже вторая жертва?

Рот кивнул.

– Мы только что получили это из Бонна. Они заявляют, что недавно узнали об этом.

Сэндерс кивнул и отдал листок обратно.

– Ясно. У нас два трупа, и никакого понятия о том, с какой скоростью распространяется этот грипп. У нас нет результатов исследования под электронным микроскопом или образцов самого вируса, у нас нет классификаций, мы в полном мраке! Мы имеем одного пассажира, умершего на борту самолета, предположительно заразившегося этим вирусом, но проявившиеся у него симптомы, приведшие к смерти, могли быть и простым сердечным приступом. Немцы говорят об инкубационном периоде в два дня, что является беспрецедентным для вирусов, даже для самых страшных из них. Им требуется время, чтобы добраться до клеток организма и размножиться там, и двух дней для этого недостаточно! Но если их утверждения верны, то этот новый вирус заставит переписать учебники. И что в итоге? Мы не знаем, с чем столкнулись немцы; у нас нет подтверждений того, что этот вирус убил, или заразил, умершего пассажира, и пока мы не знаем, что это такое, мы не сможем представить, что он делает... Я хотел сказать, симптоматику. – Сэндерс выпрямился и скрестил руки на