своих ярлыках, выдаваемых русским митрополитам, они заявляли Кто будет хулить веру русских, или ругаться над нею, тот ничем не извинится, а умрет злою смертию [346] . В этих же предоставлялись русскому духовенству и все те привилегии, какими оно пользовалось раньше — свобода от дани, неприкосновенность церковного суда и пр. Такая веротерпимость замечается в монгольских ханах не только тогда, когда они были язычниками, но и тогда, когда они приняли магометанство. Магомета. Магометанин Берге с удовольствием слушал христианские рассказы епископа Ростовского Кирилла, вторично пригласил его к себе для исцеления своего сына и дозволил открыть в своей столице Сарае епископскую кафедру (1261 г.); Узбек, вообще благосклонно относясь к христианству, не возбранил своей сестре Кончаке не только выйти за московского князя Юрия Даниловича, но даже принять крещение (с именем Агафьи); Чанибек же выдал ярлык митрополиту Алексию, обращался к его помощи для исцеления своей жены Тайдулы и вообще, по свидетельству летописи, был добр зело ко христианству и многу льготу сотвори земле русской [347].
§ 2. Впрочем, и при терпимом отношении монголов к христианской вере бывали случаи мученической кончины русских князей. Таковы Михаил Всеволодович Черниговский с боярином Феодором (1246 г.), Роман Ольгович Рязанский (1270 г.) и Михаил Ярославич Тверской (1319 г.).
Вызванный Батыем в Орду и получив от епископа Иоанна наставление не поклоняться идолам и не выполнять языческих монгольских обрядов, Михаил Черниговский отправился с внуком Борисом Ростовским, боярином Феодором и др. По поручению хана жрецы потребовали от Михаила, чтобы он прошел сквозь огонь и поклонился языческим идолам, угрожая в противном случае смертью. Михаил отвечал Я готов поклониться царю… но я христианин и не могу поклониться тому, чему поклоняются жрецы. Напрасно уговаривали его и юный Борис, и ростовцы; поддерживаемый Феодором, он твердо стоял на своем и Святым Причастием приготовился к смерти. Явились палачи; схватили Михаила, растянули за руки и за ноги, били кулаками и палками по груди, потом повернули лицом к земле и долго топтали ногами, пока наконец какой–то отступник Доман не отрезал ему головы. Так же поступили и с боярином Феодором, когда он отказался выполнить требуемое жрецами (20 сентября 1246 г. Тела обоих мучеников брошены были на съедение псам, но остались целы и перенесены христианами в Чернигов [348].
Роман Ольгович Рязанский принадлежал к семье, горячо преданной христианской вере, и сам был воспитан в таком же духе. Заступаясь за притесненных, он раз удержал ханского баскака от бесчеловечных насилий при сборе дани. Обиженный баскак нажаловался хану Менгу–Темиру, что будто князь Роман поносил монгольскую веру и самого хана. Романа вызвали в Орду и принуждали к отречению от христианской веры. Несмотря на побои, оковы и тюремное заключение, он решительно заявил Я христианин… никто не заставит меня изменить святой моей вере, тогда последовал приговор Менгу– Темира Пусть князь умрет мучительною смертию. На месте казни Роман стал было говорить о святости христианской веры; но ему отрезали язык, затем вырезали глаза, обрубили пальцы на руках и ногах, уши,, губы, руки и ноги, содрали с головы кожу и отрубленную голову воткнули на копье (19 июля 1270 г.) [349].
Михаил Ярославич Тверской вел борьбу с Юрием Даниловичем Московским из–за великокняжеского престола. Раз татарский воевода Кавгадый помогал Юрию, но он и жена этого последнего, Кончака–Агафья, попали в плен к Михаилу. Кончака здесь умерла; Кавгадый же был освобожден. Явившись в Орду, он вместе с Юрием обвинил Михаила в том, то он отравил Кончаку и не слушается хана. Узбек, которому Кончака была сестрой, рассердился и вызвал к себе Михаила. Как ни удерживали его бояре, он пошел (1318 г.) в Орду, чувствуя, что идет на смерть. После пристрастного суда на шею ему возложили тяжелую колоду и так водили за Узбеком во время охоты; на ночь руки забивали в колодки; раз преданные ему лица приготовили все нужное для его побега и уговаривали его воспользоваться случаем, но он отказался; после публичных насмешек над ним Кавгадый, наконец, прислал палачей. Князь заранее приготовился к смерти. Убийцы вскочили в вежу, где был князь, разогнали слуг, схватили его за колоду и так ударили о стену, что вежа проломилась; когда Михаил поднялся на ноги, его снова повалили на землю и долго били пятами, пока Романец большим ножом не вырезал ему сердце (22 ноября 1319 г.). Тело его без всякого почета и даже с оскорблениями было перевезено в Москву и погребено в Спасском монастыре [350].
Мученическая смерть русских князей в Орде мало свидетельствует о религиозной нетерпимости тех или других ханов. Сам Батый, при котором пострадал святой Михаил Черниговский, не исповедовал никакой религии, а поклонялся только единому Богу [351], следовательно, не мог быть горячим ревнителем язычества и врагом христианства. Менгу–Темир, при котором погиб Роман Рязанский, своим ярлыком заявил благорасположение к христианам и даже родной своей дочери дозволил выйти за христианина (Феодора Ярославского) и принять крещение (с именем Анны). Для обоих — Батыя и Менгу–Темира — была обязательна Яса Чингис–хана. Но, будучи сами терпимы по отношению ко всяким религиям и не допуская осмеяния их, они, естественно, могли требовать того же и от русских князей. Когда же последние, как прилично христианам, назывались исполнять языческие обряды и говорили о превосходстве христианства над язычеством, они возбуждали неудовольствие ханов, как ослушники их воли и оскорбители воли великого Чингис–хана; такими особенно должны были они казаться, когда отказывались выполнять обычные у татар церемонии, как, например, прохождение через огонь, или когда на них клеветали, как на хулителей хана и веры монгольской. Таким образом и потерпели смерть Михаил Черниговский и Роман Рязанский. Кончина же Михаила Тверского вышла из политических мотивов и обусловливалась клеветой на него со стороны Юрия и Кавгадыя перед Узбеком — клеветой чисто политического характера [352].
§ 3. При терпимом отношении монголов к христианской вере возможны были значительные успехи христианской проповеди между ними. Баскаки, проживавшие в России, татары, становившиеся с русскими в ряды одного войска для борьбы с каким–нибудь князем, русские, являвшиеся в Орду, пленники, захватываемые во время войны, дочери и сестры ханов, выходившие за русских князей и принимавшие христианство [353], жены ханов–христианки [354], наконец, многочисленные христианские миссии в Монголии Орде [355] — все вместе способствовало успехам христианской проповеди. В 1261 году уже была открыта в Орде целая епархия с епископской кафедрой в главном городе Сарае; с этого времени епископы сами должны были заботиться христианской миссии, и она пошла настолько успешно, что крестились многие татары даже в глухих местах, где трудно было достать воду для крещения [356] Древние памятники говорят нам и об отдельных лицах, принимавших христианство. Таков например Петр, царевич ордынский, племянник хана Берге Первым толчком к христианству послужило для него впечатление от бесед Кирилла Ростовского, приходившего в Орду. Он рассказывал о святом Леонтии Ростовском и чудесах, совершающихся при его мощах, также предложил несколько христианских поучений; под влиянием услышанного Петр стал размышлять о суетности богов монгольских и склонялся к христианству. Когда Кирилл снова пришел в Орду и своими молитвами исцелил сына Берге, Петр решился сделаться христианином; бежал в Ростов и через некоторое время крестился. Долго он жил при епископской кафедре, усердно посещая храм Божий и стараясь в жизни своей выполнить правила христианской нравственности; построил монастырь во имя святых апостолов Петра и Павла и после нескольких лет семейной жизни принял монашество в основанной им обители, где и скончался (1288 г.) [357]. Приняли крещение также Беклемиш (Михаил), сын князя Бахмета, родоначальника Мещерских, со многими татарами; царевич Берка (Иоанникий), родоначальник Аничковых; царевич Аредич, родоначальник Белеутовых; князь Чет (Захария), родоначальник Годуновых; царевич Серкиз, родоначальник Старковых; князь Олекса (Александр), родоначальник Глинских; казанский царевич Кайдакулъ (1505 г. Петр); два сына хана Кульпы (Иоанн и Михаил); мурза Атун, родоначальник Сабуровых; Кочев (Онисифор), родоначальник Поливановых; Мурза (Спиридон), родоначальник Строгановы Кичибей (Селиван), родоначальник Кичибеевых; баскак устюжский Буга (Иоанн) и некоторые другие [358].
Вообще отдельные случаи обращения татар в христианство за XIII–XIV века можно встретить нередко. Но все–таки в XV–XVI веках, когда сила Орды уже ослабла, христианство успешнее насаждалось между татарами. Татар попавшие в плен, обыкновенно или добровольно, или по принуждению принимали христианство. Так например в 1536 году, по приказанию архиепископа Новгородского Макария, священники