с собой, оставил в семье и завещал дочери. Ныне он экспонирован в публичной библиотеке Женевы.
Дидро увез с собой на память еще одно полотно Левицкого — портрет Нарышкиной, который ныне принадлежит Лувру.
Не следует этому удивляться.
Портрет отца художника.
Живопись Левицкого по своим достоинствам достигла уже тогда подлинно европейского класса и по- своему предвосхитила появление в России Брюллова. Одна из вершин творчества Карла Брюллова «Портрет археолога Ланчи» необычайно напоминает по колориту и лепке портрет Дидро.
В заключение для любителей живописи хочется привести одну из фраз Дидро, посвященную этому трудному искусству:
«Я думаю, что для того, чтобы научиться смотреть картины, нужно больше времени, чем для того, чтобы научиться чувствовать поэзию».
… Семидесятые годы XVIII века. Левицкий — первая кисть России. Он подтвердил это в десятках блестящих полотен, среди которых портреты Дидро, Демидова, Дьяковой, смоляной и многие другие.
Одним из лучших в этой плеяде шедевров, безусловно, является «Портрет отца художника Г. К. Левицкого (?)».
Почему у имени Г. К. Левицкого, отца художника, поставлен вопросительный знак?
Вот тут-то всего лишь одна из многих-многих загадок и нераскрытых тайн биографии живописца.
Ведь до сих пор неизвестны место рождения Дмитрия Григорьевича — Киев или Полтавщина?
Хотя годы жизни его (1735–1822) известны.
«Портрет Г. К. Левицкого». Позволим себе проверить правильность его атрибуции. Хотя никаких реплик, подтверждающих подлинность этого вывода, время нам не сохранило. И однако, многое заставляет нас утверждать, что этот замечательный портрет изображает отца живописца.
Предки Дмитрия Левицкого — украинцы.
Дед художника Кирилл Нос помимо своего имени носил гордое прозвище Орел.
У него и родился сын Григорий.
Правда, как мы уже говорили, много тайн окружает и фигуру отца будущего живописца. Не известен год его рождения, не объяснено, почему изменил он свою фамилию Нос на Левицкий?
Но это не затемняет главного.
Отец Дмитрия Левицкого, Григорий Кириллович, был талантливый художник, известный в свое время гравер. Он и привил сыну любовь к искусству.
Портрет Г. И. Алымовой.
Многих смущает, что это полотно написано через десять лет после смерти Григория Кирилловича Левицкого.
Но ведь никому не известно, были ли в руках у художника этюды и наброски, послужившие основой для создания картины.
Всего вероятнее, что были, да имеет ли это значение для мастера уровня Дмитрия Левицкого, владевшего в совершенстве искусством живописи?
Пожалуй, нет.
Живописец, узнавший всю радость и горечь славы, добром вспоминал безмятежное детство, раздольные поля и дубравы милой Полтавщины, маленький домик и доброе мудрое лицо отца, сделавшего так много для сына.
Известный критик и искусствовед XIX века Новицкий называет портрет отца художника одним из лучших портретов всей русской живописи.
Полотно могло бы стать украшением любой галереи мира — с такой поистине рембрандтовской мощью и проникновением в существо Человека написан этот небольшой холст.
Можно только пожалеть, что крупнейший портретист эпохи почти не имел свободной минуты. Водоворот петербургского двора, десятки, десятки следующих один за другим вельможных заказов и, наконец, внимание самой самодержицы, захотевшей лицезреть себя запечатленной волшебной кистью мастера, — все это тревожило душу и выматывало силы. Но он писал не покладая рук, ежедневно умножая замечательную галерею портретов, в которых мы сегодня явственно видим его время.
Прежде чем продолжить дальнейший рассказ о творчестве Левицкого, позволим себе забежать на век вперед.
Лондон… 1862 год. Всемирная выставка. На ней весьма широко была представлена русская живопись.
Самой высокой оценки европейской критики заслужили полотна Левицкого. Обычно сдержанная на похвалы консервативная «Таймс» писала:
«Искусство времен Екатерины II прославилось… портретами в естественную величину Дмитрия Левицкого, русского Рейнольдса, Гейнсборо и Рамзея в одном и том же лице… Он, кажется, учился во Франции».
Оставим на совести рецензента незнание имен учителей Левицкого. Ему представлялось, что подобное мастерство могло получить школу лишь на берегах Сены. Ему невдомек было, что школу юный живописец прошел, работая подмастерьем не у француза, а у настоящего русского художника Алексея Антропова, и не на берегах Сены, а на берегах Днепра и в граде Москве.
Портрет Е. Н. Хрущовой и Е. Н. Хованской.
«Портрет Урсулы Мнишек». 1783 год. Жемчужина Третьяковской галереи.
Подойдем поближе.
Овал.
Как в волшебное зеркало, глядим в окаймленное золотой рамой полотно.
Воображение переносит нас на два столетия назад.
Левицкий — чародей.
Его магическая кисть заставляет нас неожиданно, мгновенно очутиться рядом с живой, но бесконечно далекой от нас обаятельной незнакомкой.
Гордо посаженная головка. Благородный, удлиненный овал лица таинственно повторяется в овале холста. Высокая пудреная прическа. Начес и шиньон — так близко знакомые нашим милым современницам… Тонкие брови, еле прочерченные карандашом. Нарумяненные щеки и чуть тронутые помадой губы. Все эти маленькие ухищрения косметики необходимы для того, чтобы лицо дамы не поблекло рядом со сверкающим атласом и драгоценными кружевами наряда.
… Художник спешит.
Он знает, что внизу ждет карета, запряженная цугом.
Бьют куранты.
Пора…
Улыбка Урсулы означает конец сеанса. Графиня встает, чопорно приседает, придерживая широкую робу. Шумят крахмальные нижние юбки, сгибается в легком наклоне пудреная головка.
И вот наступит последний сеанс, и мастер мягкой кистью, чуть касаясь полотна, нанесет последние лессировки, создающие полную иллюзию карнации — игры света живого тела. Он почти незаметно тронет
