Неожиданно из-за поворота появился всадник. Ехал он неторопливо, было видно, что породистый рысак порядком устал. Серый дорожный плащ с откинутым капюшоном был весь в пыли, да и сам всадник выглядел утомленным. Из-под плаща виднелся черный камзол без единого намека на иной цвет в деталях. Черные волосы волнами ниспадали до плеч, а неестественно черные зрачки глаз контрастировали со странной для юга белизной лица. Невозмутимый гордый взгляд не обращал внимания на прохожих, но, к удивлению Аркина, человек пристально посмотрел на него, остановился, не спешиваясь, и спросил:
— Как тебя зовут, юноша?
Аркин оторопел, ему никогда не приходилось разговаривать со знатными людьми. А судя по голосу, этот человек не привык долго ждать ответа и не терпел неповиновения. Это был голос власти, воплощенной в едва уловимых интонациях, но его нельзя было не почувствовать, пропустить мимо ушей.
— Аркин. Аркин Ларн, — робко ответил мальчик, отведя взгляд.
— Мне нужно поговорить с твоим отцом, ты не покажешь дорогу?
— С отцом? — недоверчиво переспросил Аркин, он совсем не понимал, что может быть общего у его отца, мелкого торговца лесом, и у этого властного человека. — Конечно покажу.
Аркин пошел к дому, всадник не спеша последовал за ним. Отец, как оказалось, совсем не знал этого человека, это Аркин понял по выражению его лица, но беседовал он с незнакомцем наедине. И говорили долго. Потом позвали и Аркина. Он заметил, что отец был необычно хмур, а незнакомец наоборот улыбался, но как-то легковесно, неискренне, хотя, такие люди привыкли скрывать свои чувства, в их среде искренность — признак слабости, а слабых не уважают.
— Ты поедешь в столицу, — коротко бросил отец. — В Академию.
Аркин совершенно оторопело уставился на отца. До этого времени он как-то и не задумывался о своем будущем. Ну, вырастет, станет помогать отцу еще интенсивнее, потом займет его место… А тут так резко и неожиданно отец отправляет его в столицу, да еще в имперскую Академию!
— Но… но отец! — запротестовал было он.
— Ты не хочешь? — сурово спросил отец.
— Я… я не знаю, я об этом совсем не думал, — смешался мальчик.
— Я подумал за тебя, — строго отрубил отец. — Все уже решено, завтра этот человек повезет тебя в Сиел.
— А что же я буду делать в Академии?
— Учиться магии.
— Магии?! — Аркин едва не потерял дар речи. — Я?!
— Ты! Все, хватит, не надо пустых разговоров! Иди, прощайся с друзьями.
Чего-чего, а этого Аркин совсем не ожидал. Маги считались самыми уважаемыми, а очень часто и состоятельными людьми. Их уважали все, хотя это уважение часто было вызвано страхом. Тем не менее, любой маг средней руки жил припеваючи. Весь оставшийся день Аркин размышлял о своем отношении к магам и решил, что стать им было бы совсем неплохо, хотя бы с точки зрения общественного положения.
Утром это желание еще более усилилось, и уезжал из дома он охотно, особо не сожалея об оставленных здесь родителях и друзьях.
Дорога в Сиел была долгой, но интересной. Аркин, который дальше десяти вершей от дома не удалялся, сейчас видел всю империю воочию. Проезжали они через пышную Ладию и город-крепость Сель, проезжали через множество более мелких городков. По мере приближения к административному центру империи города становились все богаче и величественнее, они словно гордились своей близостью к столице, надменно выстраивая элитные кварталы самых невероятных домов. Простоте и практичности пограничных городов такое великолепие и не снилось.
Человек в черном, который назвался Нейлом дар Налом, никуда не торопился. По пути он много рассказывал Аркину про великое прошлое империи, про самое начало ее становления и победоносное шествие имперских легионов по землям эльфов, гномов, орков и прочих. Особенно Аркина интересовали битвы, и Нейл, оказывается, знал их все, причем до мельчайших деталей. Он знал имена всех сотников в имперской армии, все тактические задумки перед битвой, практически точное число войск с обеих сторон и экипировку до самых, казалось бы, несущественных деталей. Он знал, что эльфы делают оперенья стрел спиралеобразными для точности и убойности, он знал, что кавалерийские секиры Шилта имеют специфическую заточку, а горные тролли предпочитают любому метательному оружию нож.
Аркин отводил душу. За этот месяц пути он узнал столько всего, сколько не узнал за всю жизнь до этого. И что бы он ни спросил, на все вопросы Нейл отвечал с неизменной обстоятельностью и глубиной. Если Аркин спрашивал, допустим, о битве с сумеречными эльфами за Аэнсандан, то Нейл сначала подробно описывал рода войск и экипировку эльфов, потом краткую предысторию битвы, затем точную расстановку войск и тактические задумки обеих сторон, а только потом детально останавливался на самой битве, отмечая просчеты и удачные ходы полководцев, а так же причины, повлекшие победу одной и поражение другой из сторон.
К концу пути Аркин неплохо разбирался в военном деле и прилично знал военную историю империи. Да и сведений о других народах тоже поднабрался. Ему было жаль расставаться с таким интересным и осведомленным человеком, но в приемном зале наступили минуты прощания. Аркин вспомнил, как Нейл внимательно посмотрел ему в глаза и сказал:
— Когда придет время выбора и ты окажешься наедине со своим будущим, выбери боевую магию — это твое призвание. Запомни эти слова, крепко запомни, боевые маги скоро понадобятся империи.
Сказав это, Нэйл решительно удалился, оставив Аркина наедине с приемной комиссией. Впрочем, беглого взгляда ее председателя хватило, чтобы Аркина тут же зачислили в имперскую Академию на факультет прикладной магии.
Первый год. Он самый трудный. Здесь закладывается база для последующего изучения самой магии, всего лишь база, но без нее любая книга по магии — бред. Здесь путем длительных медитаций ученики только пытаются осмыслить самое существование тонкого мира или астрала (как его называют в некоторых источниках). Только к концу года под тщательным присмотром учителей совершаются первые робкие попытки выхода в астрал, но часто это лишь попытки. Здесь тщательнейшим образом ведется проработка кандидатов на дальнейшее обучение, проверка характера и поведение в различных ситуациях. Учителя смотрят, на что обратится полученная Сила и обретенные знания, не отбросит ли новоиспеченный маг все моральные устои, используя магию для собственных нужд, для своего возвеличивания и обретения Власти над людьми. Если компетентный консилиум решал, что тот или иной ученик способен на такое, что вероятность этого достаточно велика, то он немедленно отчислялся. В этот год занимались тренировкой психики, подготовкой разума к встрече с ошеломляющей картиной тонкого мира и ощущением всемогущества. На этом ломались многие: следующее за этим разочарование, когда он осознает, что это лишь первое впечатление, что его силы крайне ограничены, опустошало и обессиливало. Иногда такое разочарование заставляло бросить магию, плюнуть на все и заняться чем-нибудь простым и вещественным. Вот от этого-то страховали аутотренинги и длительные подготовительные беседы.
После первого года отсеиваются все, кто в силу природной лени или слабости таланта не смог добиться определенных успехов, обычно это чуть меньше половины. Аркин не попал в их число, уже после месяца обучения он понял, что магия — это смысл его жизни, единственно возможное призвание и профессия. Он целиком погрузился в учебу, посвятив ей всего себя, и после первого года консилиум отметил его, как самого талантливого и трудолюбивого, хотя Аркину об этом не сказали. Не в правилах Академии было кого-то хвалить и выделять, чтобы не вызывать нездоровой зависти, отнюдь не белого цвета.
Второй год. После того, как достижение тонкого мира становилось несложной задачей, начиналось, собственно, обучение самой магии. Специалисты Академии признавали и преподавали только классическую магию, ко всем заявлениям нетрадиционных волшебников они относились со снисходительной усмешкой профессионалов, твердо уверенных в своей правоте. На все попытки обоснования якобы нового направления, они отвечали специфичностью трактовки магии классической и отправляли мнимых новаторов восвояси. Незыблемые четыре стихии стопудовыми столбами вонзились в тело магии, служа ей как фундаментом, так и фасадом. На этих четырех китах покоилась академическая элита, непринужденно
